Сергей Фомичев - Конвой

— Кощуна? — Волошек скривился, словно разжевал зелёный лимон.

— В принципе, разница небольшая, — попытался отговориться Тимьян.

— Как раз «в принципе» очень большая.

Жирмята непонимающе переводил взгляд с одного на другого. Он совершенно не разбирался в вопросах вещания. Слухач и тот держал в руках пару раз, а откуда в красивом булыжнике возникают голоса, даже не задумывался. Может, туда женщин колдовством заманивают.

— Есть ещё одно «но», — продолжил Тимьян.

— Ещё?

— Хозяин Кощуна…

— Что?

— Он поставил условием пойти с нами.

— С нами? — возмутился Жирмята. — Ты говоришь так, будто уже причислил себя к «нам».

— Но я же добыл… — возразил журналист. — Согласен, немного не то, что требовалось, но всё же…

— Кто он такой? — оборвал пикировку Волошек.

— Менестрель. Зовут Алейко. Сам вырастил Кощуна и ни за что не желает с ним расставаться.

— О боги! — вздохнул Волошек. — Он хоть знает, куда мы собрались?

— Знает, — кивнул Ха Венур. — Но ему всё равно. Он, как бы сказать помягче, немного того… Как и все менестрели.

— Ты бы за царапаньем дурацких статеек о мягкости вспоминал! — буркнул Рыжий.

Они вышли из дома. Во дворе стояла тачанка, запряжённая парой. Возле неё прогуливался парнишка лет пятнадцати. Кощун оказался жирной бесформенной тушей. Какой-то варёный, словно огромный пельмень, он едва помещался в тачанке. Полупрозрачное тело время от времени вздымалось.

— Он что, живой? — удивился Жирмята.

— Моллюск, — бросил мимоходом Волошек. — Или что-то вроде того.

— Вот те раз.

— Не просто моллюск, — с энтузиазмом поправил Алейко. — Он из таинственного Моря Шёпота, что в стране эльфов. В пору отлива, когда гигантские отмели обнажают дно, моллюски слушают шёпот звёзд. От звёзд они научились мастерству рассказа.

Парень, похоже, обрадовался возможности поговорить на излюбленную тему.

Волошека с репортёром детали не интересовали, они отошли в сторонку и стали о чём-то негромко спорить, а Жирмята решил выяснить всё до конца.

— Откуда ты знаешь про страну эльфов? — спросил он парнишку. — Приходилось бывать?

— Нет, что ты! — грустно улыбнулся Алейко. — Людям туда пути нет. Вернее есть, но в один конец, без возврата. О Море Шёпота мне рассказывал учитель музыки.

— Эльф?

— Ну да.

— Значит, все эти вещуны, кощуны… они оттуда, из страны эльфов?

— Угу.

— Как же они живут у нас без воды?

— Учитель рассказывал, что в пору великого отлива бескрайние отмели надолго обнажают дно. Обитатели моря научились дышать воздухом. Впрочем, в неволе их всё равно надо регулярно смачивать солёной водой.

— Любопытно. А каким образом они связаны со слухачами?

Алейко подвёл его к Кощуну и раздвинул складки. Под ними, словно булки в лотке, лежало полдюжины слухачей.

— Я всегда думал, что слухачи — это камни такие.

— Это икринки, — пояснил Алейко.

— Больше похожи на яйца, — буркнул Рыжий. Алейко усмехнулся:

— А откуда, по-твоему, образуется жемчуг?

— Откуда же?

— Есть такой морской глист. Он заползает под раковину и там подыхает. День за днём его омывает слизь. Глист обрастает перламутром и превращается в жемчуг.

— Так эти яйца — жемчужины?

— Вроде того. Только икринки живые под этой красивой оболочкой. Они дремлют и могут дремать сколько угодно долго. Пока кто-нибудь не освободит их… — взгляд Алейко наполнился печалью. — В естественных условиях это трагедия. Моллюск, икринки которого созрели, теряет раковину и становится беззащитен перед глумом. Родитель гибнет, но его потомство в брюхе хищника обретает свободу. Жемчужные оболочки медленно растворяются в желудке глума, а икринки превращаются в маленьких моллюсков и успевают выйти на волю. Большинство их собственных сказаний — об этом…

Алейко замолчал, словно поминая всех погибших ради продолжения рода существ.

Подошёл Волошек и осторожно изъял одну из икринок.

— Я к Гарчи, — сказал он. — Минут через пять нужно будет проверить связь.

Алейко кивнул. Тимьян увязался за командиром, надеясь разнюхать в штабе последние новости с фронта.

— Подожди, — задумался Жирмята. — А как же получается эта связь?

— Всё просто. Икринки дремлют, а родитель нашёптывает им всякую всячину. Причём нашёптывает не простым голосом, а голосом звёзд. Поэтому неважно, как далеко находятся икринки, они всё слышат и повторяют во сне рассказ на языке, понятном тому, кто касается их в это время.

— Ладно… Допустим… Но почему они передают то, что наговаривают им люди? Почему не рассказывают твои сказки из как его там… из Моря Шёпота?

— Эльфы научились освобождать икринки, не губя при этом родителя. Из них они выращивают Вещуна или Кощуна, которые взрослеют в особых условиях и начинают повторять чужие слова. Причём их, выращенных за пределами моря, уже воспринимают любые икринки. Отсюда вещание получается.

— Бр-р, — запутался Рыжий. — А чем отличается Вещун от Кощуна?

— Вещун малость туповат, что ли… Он передаёт ровно то, что услышал от эльфа или человека. А Кощун — это своего рода поэт. Он преломляет сказанное через свои чувства. Вырастить такого совсем не просто.

— Короче говоря, выгоднее продавать яйца, чем дожидаться, когда из них вылупится Вещун или Кощун, — решил Рыжий.

— Да и тех потом нужно долго растить, — добавил Алейко. — Я растил своего Кощуна с детства. Это был подарок отца…

Словоохотливость паренька тут же пропала, как только Рыжий решил выяснить семейную историю.

— Хочешь послушать его? — спросил тот вместо ответа.

— Ну… Можно попробовать…

Пошарив среди складок, Алейко вытащил слухача.

— Погладь его немного, чтобы настроить на свой язык.

Сам он принялся почёсывать Кощуна и засовывать ему в ротовую щель мочёную ботву из ведёрка. Затем прошептал несколько слов.

Некоторое время ничего не происходило. Слухач шипел и потрескивал, как если бы где-то за стенкой бросили масло на горячую сковороду. И вдруг яйцо заговорило:

— В одном лесу жили-были зайчики и лисички. И был у зайчиков меч лубяной, а у лисичек ледяной…

— Сам сочинил, — задрав нос, похвастал Алейко, как только слухач сделал паузу.

Рыжий подумал, что паренёк, небось, сам и паузу заложил в сказку. Нарочно, чтобы успеть похвастать при случае.

— …И жил в том лесу злой-презлой продавец мороженого. А был он таким злым вовсе не от природы, а оттого, что никто не покупал у него мороженого, хотя лучшего не продавалось нигде во всех окрестных лесах.

И вот однажды продавец отправился к колдуну, который жил на вершине самой высокой горы, и попросил устроить потепление климата, чтобы стало очень жарко и всякий обитатель леса поскорее купил бы у него лучшее в мире мороженое.