Ольга Шумилова - Эхо войны.

Кто именно был «болванчиком», думаю, уточнять не стоит.

К первой ночной вахте я стала в общий строй, с ощутимым трудом напялив на себя полную боевую амуницию. Пальцы на правой руке были отдавлены намертво, от правой лопатки вдоль позвоночника простреливало всю спину, ребра с трудом пережили неоднократное столкновение с чьим–то подкованным сапогом.

— Полтора часа, — шепнул стоящий рядом Артей. — Офигеть, Морровер. Свеженькая, как одуванчик.

— Мгм, — промычала я, двигая опухающей челюстью, на которой четко проступал отпечаток десантной перчатки, плавно перетекающий на левую скулу. — Охрененно свеженькая.

Подумала и добавила:

— А по морде бил зачем? Степень свежести проверял?

Артей пожал плечами и многозначительно возвел очи горе, мол, на войне как на войне. Ага.

— Это вас в Корпусе так дрессируют? — прошептал он, преданным взглядом провожая прохаживающего вдоль строя сержанта.

— Нет, — кисло прошипела я. — В пансионе, душу его, благородных девиц, — осторожно сомкнула челюсть: — У меня из–за тебя, гада, теперь половина зубов шатается.

— Когда выпадут, тогда и жалуйся.

— Могу я поинтересоваться, что вы так активно обсуждаете? — прервал нашу дискуссию сержант. — Морровер, Тирро, шаг из строя!

Отработанный синхронный шаг.

— Ну? — сержант заложил руки за спину и с видимым удовольствием наблюдал за радужными переливами моего лица. — Я жду!

— Мы обсуждали мой цветущий вид, — устало отрапортовала я.

— Упала, отжалась!

— Есть! — упала. Отжалась.

— Тирро, чего вы ждете? Догоняйте даму.

— Есть! — Артей упал рядом.

Секунд через десять–пятнадцать я поняла, что в горизонтальном положении спину простреливает еще сильнее, а убитые пальцы от упора «лежа» начинает сводить. Еще через минуту из головы выветрились и эти мысли, образуя приятную пустоту, наполненную механически–выверенными движениями.

И солдат еще упрекают в тупости.

Сержант тем временем не спеша прогулялся до конца строя, придирчиво оглядывая каждого, так же неторопливо вернулся обратно и дал нам отбой.

Что меня начинает пошатывать, я поняла, только когда сержант брезгливо придержал меня за воротничок и ядовито заметил:

— Я понимаю, что тебя ко мне тянет, Морровер. Но не до такой же степени.

— Так точно! — вскинулась я и добавила: — Точно не до такой степени.

— Все шутишь, занятая ты наша. Шлемы надеть! — рявкнул он, оборачиваясь к строю. — Ну что, фарры, переходим к основной части увеселительных мероприятий? Фарра Вайс, что у нас там по плану?

— Штурм закрытого помещения, — Ровин сунула шлем под мышку, вытащила из нагрудного кармана замусоленный лист писчего пластика и прочитала: — Десять на десять, десять на пять, пять на десять, десять на два… и другие варианты. Если вложимся в полторы вахты.

— Вложимся, вложимся, — пробормотал сержант. — Итак, есть ли добровольные кандидаты в защитники крепости?

Повисло оглушительное молчание. «Защитники крепости», особенно при раскладе «десять на два» рисковали потом недели две проводить все свободное время в лазарете.

— В таком случае фарра Морровер, прошу, будете за лидера. Бессменного, — сержант галантно указал на склад утиля, который на сегодня выполнял функции штурмуемого объекта. Еще одного штурма казармы, даже без применения огнестрельного, мы, боюсь, уже бы не пережили. — Набирай команду.

— Количество бойцов?

— Не слышала список? Или считать не умеешь? Половину забирай.

То, что сержант задался целью превратить в кои–то веки мое существование в ад, я восприняла как данность и угрюмо решила выжать из этого все возможное. Мстительно прошлась вдоль строя, выдергивая лучших снайперов и обоих помощников сержанта — Ровин и Артея.

Кое–кто сегодня еще вспомнит о моей репутации. И провалиться мне в Бездну, если только раз.

— О Звезда, Морровер, какая же ты стерва! — простонал Артей, залегая рядом со мной возле складской двери, тщательно забаррикадированной за отведенные двадцать минут. — Ну хочешь, я тебе потом мазь свою дам от фингалов? Хорошая, за день сойдет — будешь снова цвести и пахнуть.

— …!

— Ой, да заткнитесь вы, — шикнула Тикки из–за окна. — Идут.

— Стрелкам занять позиции, — скомандовала я, подсматривая за противником в щель в досках. Выждала пару секунд и рявкнула: — Огонь!

Затявкали дальнобойные винтовки, заряженные шариками с краской. Первую волну снайперы снесли, но основные ударные силы, естественно, пошли через крыши казарм, стоявших к складу впритык, пока прочие оттягивали стрелков на себя.

Однако их лидер не учел, что Ровин к себе я взяла далеко не из личной неприязни. В тяжелой броне это был танк. В комплект к ней я в последний момент взяла Маэста–Оглоблю, напоминавшего танк даже без брони. Эта парочка ждала визитеров в стратегических точках под крышей. Тех нескольких минут, которые потребовались стрелкам, чтобы добить отвлекающие силы и развернуться внутрь склада, им хватило, чтобы вырубить четырех бойцов. Прочих быстро поотстреливали поодиночке.

На дверь так никто и не покусился.

Ко второму заходу сержант понял свою ошибку и набрал мне команду самостоятельно.

Десять на пять мы еще вытянули, десять на два продержались семь минут. К варианту «пять на десять» меня перевели в стан штурмующих. Тикки пристрелила меня, когда до победы оставалось каких–то три бойца.

К обещанной середине второй вахты мы так и не закончили, поэтому, когда склад был кое–как приведен в порядок, амуниция оттерта от разноцветных клякс и развешена в шкафчике, небо уже начинало сереть.

Из раздевалки я вышла с одним–единственным желанием, и это было отнюдь не свидание со счетоводом. До казармы я доползла почти что юзом, минуя даже лазарет, и упала лицом в подушку, свесив ноги в сапогах до самого пола.

Вы, право, не мужчины, а дети, если женщина может внушать вам такой страх!

Посланник до ломоты в пальцах сжимал рвущиеся из рук поводья. Муфтар нервничал и приседал на задние лапы. Приходилось изо всех сил тянуть за задубевшие ремни, чтобы он не улегся прямо на снег.

На то, чтобы обогнуть крутобокую скалу размером всего лишь с дом, понадобился почти час — а ведь впереди еще почти два дневных перегона. А если метель не утихнет, понадобиться все три.

Солнце садится, и посланник поднимает голову в слабой надежде, что поднимающийся ветер разгонит низкие облака, и просит Звезду о помощи.

Но пришедший Ветер приводит за собой подругу–Воду. Та смеется, взмахивает снежными рукавами — и на землю слетает метель.

Ветер бросается в лицо, рвет с головы капюшон, а муфтар норовит развернуться и убежать в узкую расселину. Не зря говаривали в замке, что муфтары чуют бурю — только разницы уже нет.