Ольга Шумилова - Эхо войны.

Но от одного взгляда на нее по спине ледяным ознобом продирала дрожь.

— Почему…он… — не найдя слов, я махнула головой в сторону оборотня.

— Не знаю, — Коэни выглядел почти потерянным.

Я опустила «мать» дулом вниз и посмотрела вглубь зала.

— Там, где он бегал, что–нибудь есть?

— Нет. По крайней мере, он не почуял, — Коэни на секунду замер и добавил: — Но выход отсюда он нашел. Пойдемте.

Выстроившись привычной цепочкой, мы двинулись вдоль бортика бассейна. Впрочем, идти впереди мальчишке я не позволила, заставив поравняться со мной и внушив в случае чего не перекрывать обзор.

Ни один идиот не посчитает магию Жизни наступательным оружием, а пуля и плазменный заряд летят всяко дальше и быстрее любого фаербола, пущенного даже самым великим магом.

Наши размеренные шаги гулко отдавались под невидимым потолком. То ли пол был из особого сплава, то ли особой была акустика — десантные ботинки не туфельки фей, но и на слоновий топот не рассчитаны. Я настораживала уши в ответ на малейший источник постороннего звука, но напрасно: единственным источником шума были мы сами.

Через полчаса последовал очередной подъем по обледеневшим скобам. Узкая галерейка и россыпь крошечных технических кабинок. И снова подъем…

К моменту, когда на горизонте замаячили жилые этажи, было решено сделать привал. Побросав на пол тощие рюкзаки с «аварийным набором» и сев сверху, мы торопливо жевали паек, настороженно оглядываясь по сторонам и запивая внезапно возникшую давящую тревогу ходящим по кругу горячим пойлом из фляжки.

Тревога действительно была, и принадлежала действительно не нам.

Только здесь, на жилых этажах, до меня дошла вся странность этого корабля.

Он был пуст.

Ни трупов, ни костей. Ничего. И это огромный корабль–колонист, упавший на незнакомой планете чуть ли не за полярным кругом.

Возможно, в те времена климат был другим. Возможно, пассажиры и экипаж улетели на спасательных шлюпках. Мало ли что…возможно.

Я поднялась, потянув за собой «мать». Отрицательно качнула головой начавшему было подниматься следом Маэсту. Я взяла с собой только ствол, по огневой мощи превосходящий приземельный дайр, и сильнейшего мага Развалин.

Мы обходили каюты без системы и логики, ведомые лишь разлитым в воздухе беспокойством. Сверкающие инеем покрывала на кроватях, неряшливо сбитые в сторону и образцово натянутые в струнку; тонкий ледок на полках, тумбах и сброшенных на пол, сотни лет назад примерзших к полу безделушках; застывшая на полувздохе, на полушаге жизнь… Мы теряли время ни на что.

И не находили никого.

Через два часа мы вернулись обратно. Был долгий путь сквозь уровни — до самой главной рубки, длящаяся до глубокой ночи. Было полусонное обустройство на ночлег и вялое обсуждение завтрашних планов полушепотом. Были мысли, не выходящие из головы после этих двух часов, потраченных впустую.

Мысли о причинах, а больше того — о следствиях. Страшно не было. Или — да, было, но не за себя. За мальчика, который толком еще и не начал жить… Нет, за двух мальчишек — и того, второго, который не выживет, если мы не вернемся. За парня–чужака, случайного попутчика на чужой битве за чужую землю. За…тех, кого сознательно втянула в этот поход.

За Маэста страшно не было. Мы солдаты, мы знаем, на что идем.

Утро было холодным, до хрустящего от тонкого ледка ворота куртки, окоченевших пальцев и отнимающихся ушей. Тайла в компании Лаппо оставили копаться в оборудовании и документах в главной рубке, остальные же спустились на три уровня вниз и рассредоточились вдоль правого борта корабля, где, предположительно, должны были находиться спасательные модули.

Я надеялась на одно — что все ременские Колонисты строились по одним планам с незначительными модификациями, иначе нам с нашей схемой планировки, откопанной Коэни в библиотеке форта, можно было с равным успехом пускать себе пулю в лоб прямо сейчас. Учитывая размеры корабля и неработающие подъемники и транспортировщики, мы можем бродить здесь до седых волос, или, что точнее — до голодной смерти.

Впрочем, оставался шанс, что что–нибудь из документации откопает Тайл, если каким–то чудом заставит работать главный информационный комплекс. Или если исчезнувший экипаж имел дурную привычку разбрасывать считыватели с документами в главной рубке.

К обеду мы добрались до внешней обшивки и начали методично обшаривать уровень вдоль нее. Раз в четверть часа я делала перекличку по внутренней связи, раз в час — названивала в главную рубку. Слава богам, мощности раций хватало на десяток слоев металла.

К вечеру стало ясно, что пустышкой был либо правый борт, либо весь уровень. Признаков спасательных модулей не было, как и мест их предположительной отстыковки.

Тайл разобрал половину главной консоли, но, увидев выражение наших лиц, стал хмур и непривычно тих. А потом отозвал меня в сторону и обреченно проговорил:

— Орие, у меня плавятся мозги. Ни документации, ничего — на систему, которой чуть ли не тысяча лет. Такого уже давно не делают. Другие принципы, все другое — я не могу в них разобраться.

Я помолчала. Посмотрела на дожевывающих вечерний паек и начинающих укладываться спать парней, на снежную панораму на обзорной панели. Спросила:

— Каковы шансы?

Пауза.

— Ноль. Я буду пытаться… Но знания, которых нет, навряд ли от этого возникнут, — он замолчал. Поднял на меня странно–ясные глаза. — Знаешь… Мы еще не были так близко к смерти, как сейчас. Даже когда думали, что метель не кончится никогда… Ищите модули, это единственное, что нам остается. Если не найдете — можно брать веревки и идти к ближайшему крюку в потолке. Даже если удастся включить консоль, на ней явно стоит пароль.

Я молчала.

— Знаешь… Один из самых страшных грехов — уныние. Не для богов страшных — для себя.

— Пока живешь — надейся?… — он растянул губы в кривой, невеселой ухмылке.

— Вранье, — я качнула головой. — Без надежды можно жить. А вот с унынием смерть найдет тебя сама.

— Тебе виднее.

— Да. Мне виднее.

…

А ночью я лежала и невидящими глазами смотрела в пустоту. Надежды не было, но без нее действительно можно жить. Рядом стояло Уныние и пропарывало своими когтями душу насквозь.

Я хотела верить в то, что говорю, в то, что правильно — и не могла.

Количество крупных животных в лесах Камеруна так же очень велико. Поимка их, как правило, значительно легче, чем мелких животных. Связано это прежде всего с тем, что более крупного зверя легче обнаружить.

Поводья рвались из рук, но они были. И муфтар, едва найденный в поднявшейся не ко времени метели, — он тоже был. Она найдет свиток, или умрет. Погоня — это…