Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

— А может быть, — возразил я, — те земли совсем не стоят того, чтобы отвоевывать. Во всяком случае, у меня были совсем другие планы!

— Какие? — осведомился он.

— Другие, — огрызнулся я. — Так вам все и скажи. А вдруг и вы на Гиллеберда работаете? А то и вовсе на императора?.. Слава великому императору!.. Слава мудрейшему и благороднейшему!.. Это я на случай, если вы доносите.

Сэр Клавдий надулся, но другие все же врубились, ржали и гоготали, похлопывали его по плечам и спине и настойчиво допытывались, сколько и чем император платит и не даст ли рекомендацию, чтобы их тоже приняли шпионить за сэром Ричардом и вообще за местными лордами.

Глядя на развеселившихся рыцарей, я понял, за сэром Клавдием укрепится репутация императорского шпиона, как за сэром Растером — гарпиеведство.

На пиру всеобщим любимцем стал сэр Ангелхейм: отличился и при захвате замка барона Доминика Волтона, и при разделе добычи, великодушно отказавшись от своей доли, сейчас за столом потешает веселыми историями, шутками, остротами и первый затягивает походные песни.

Всеобщее веселье постепенно раздробилось на группки, где вспоминают одни и те же эпизоды, пьют одно и то же вино и чувствуют друг к другу повышенную пьяную симпатию.

Я вышел на крыльцо под широким навесом, дождь уже прекратился, летом они короткие, и осматривался уже по-хозяйски. Челядь старается без нужды не показываться на глаза, только кухня работает с полной нагрузкой да из подвала выкатывают с тяжелым хлюпаньем бочонки с вином.

Ветер разогнал тучи, открылась густеющая к вечеру синева неба. На западе медленно разрастаются пылающие бездны многоэтажных облаков. Закат обещает быть сказочным, солнце уже распухло просто неимоверно, превратившись в гигантский багровый шар, вдесятеро крупнее обычного.

За спиной хлопнула дверь, потом еще дважды. По шагам я узнал неторопливого сэра Клавдия, а также сэра Ульриха и сэра Герцеля, что отличился в странствиях под землей.

Сэр Клавдий подошел совсем тихо, опасаясь спугнуть государственные мысли. Эх, знал бы, о чем думаю, доблестный лорд сконфузился бы, а мне сгорать со стыда, но, к счастью, никто не умеет читать мысли. А когда научатся, человечеству придет жуткий конец.

— Сэр Ричард, какие-нибудь указания?

Я кивнул, не оборачиваясь.

— Немного, но… серьезные.

Он сказал почтительно и твердо:

— Все выполним.

— Я еще не сказал что, — заметил я, — а вы уже готовы… Вдруг я захочу невозможное?

Он сказал с еще большей твердостью:

— С вами нет невозможного, мой лорд!

Я проворчал:

— Вот так раздуете во мне манию величия, на ровном месте поскользнусь и сломаю шею. Добро бы вам, а то себе… Вы придерживайте особо горячих, придерживайте! Ишь, готовы затевать войну с Турнедо. Не понимают… Мы добились великой победы, теперь надо закрепиться на захваченном плацдарме. Граница — на замке. В отныне моем замке… как приятно сказать такое… останется крепкий гарнизон, который и замок не позволит захватить турнедским лордам, и нашим соседям придет на помощь. Но к вам, как соседям, хоть и на той стороне… ха-ха… просьба содержать остающийся здесь отряд и поддерживать его численность. Ротация кадров, своевременное снабжение провизией и все такое.

Сэр Клавдий сказал обеспокоенно:

— Дорогой сюзерен, у вас такой вид, словно собираетесь покинуть нас прямо сейчас!

Я виновато развел руками:

— Дорогой сэр Клавдий, вы все замечаете со свойственной вам прозорливостью. У меня слишком много неотложных дел, чтобы потратить их на неспешное возвращение.

Сэр Герцель подошел ближе, лицо из радостного медленно стало встревоженным.

— Вы в самом деле покинете нас… так неожиданно?

Сэр Ульрих ответил вместо меня:

— Сэра Ричарда понять нетрудно. И всякий бы понимал, у кого под седлом такой конь, как у него… или у меня. Когда я могу через два часа домчаться до своих земель, а не тащиться двое суток… то знаете, что меня от этого удерживает?

Сэр Герцель сказал весело:

— Знаем!.. Мы!

Ульрих преувеличенно скорбно ответил:

— Увы, да. Сэра Ричарда тоже держим мы, но на нем, в отличие от нас, вся Армландия, а теперь еще и Сен-Мари. Для него тратить несколько суток на дорогу — роскошь просто непозволительная. Он все еще рыцарь, но уже и правитель.

Рыцари посматривали на меня с уважением и в то же время с сочувствием.

Я сказал со вздохом:

— Ага, понимаете… Вам хорошо.

Сэр Ульрих сказал неожиданно:

— Сэр Ричард, я разделался со всеми срочными делами в своих землях. Могу я предложить свои услуги… со своим отрядом?

Я подумал, сказал неуверенно:

— В самом Сен-Мари пока вроде бы тихо. Но лорд Рейнфельс увел немалую часть войск, что меня все еще тревожит… однако еще больше сил потребуется для другой операции. Впрочем, тоже в Сен-Мари.

— Война?

Я подумал, пожал плечами.

— Сперва блокада.

— А что это?

— Санитарный кордон, — объяснил я. — Всех, кто попытается пройти с той стороны, пропускать, а дальше брать под стражу. В Гандерсгейм чтобы и муха не пролетела!.. Контроль над утерянными… гм… временно оккупированными территориями начнем возвращать медленно и упорно. Хотелось бы обойтись без масштабных боев. Я тоже люблю батальные сцены, но когда без них… мое сердце общечеловека ликует и даже радуется. Двигайтесь к Тоннелю, а когда пройдете, почти сразу справа от главной дороги увидите едва ли не самую грозную крепость в мире… Ну, из тех, что я видел. Брабант! Туда уже начинают стягиваться мои войска.

— Из Армландии?

— Больше из Сен-Мари, — ответил я дипломатично.

Он воскликнул с энтузиазмом:

— Прекрасно! Познакомлюсь с героями, завоевавшими такое огромное королевство!

— Только не очень на это напирайте, — предупредил я. — Не всем это понравится. Во-первых, брабантцы тоже часть Сен-Мари. Во-вторых, часть сен-марийской армии я включил в свое войско, с которым собираюсь вторгнуться в Гандерсгейм.

Он посерьезнел, тень пробежала по лицу.

— Спасибо, сэр Ричард, что предупредили. Я сглупил. Мог бы нечаянно обидеть доблестных рыцарей.

— И герцога Готфрида, — напомнил я. — Надеюсь, он достигнет Тоннеля раньше всех нас.

— Я выделил ему и его охране самых быстрых коней, — сообщил сэр Клавдий. — А двигаться будут напрямик, так что опередят намного. Он собирается выехать на рассвете.

— Спасибо, — сказал я с неловкостью. — Честно говоря, прибыл, чтобы освободить герцога, но даже не пообщался с ним как следует.

— Суровая жизнь, — с сочувствием сказал сэр Ульрих, — суровые нравы. Путь мужчин!

— Да, — согласился я, — путь мужчин.

Они ушли, я поглядывал на небо, прикидывая, успеют ли за ночь дороги подсохнуть. Не люблю, когда копыта скользят в грязи и разбрызгивают жижу, отвык в сухом и солнечном Сен-Мари. Вечерний воздух застыл, как темная вода в лесном озере, туча темнеет уже далеко на востоке, там тускло и зловеще вспыхивает призрачно-красный свет.