Джон Толкин - Неоконченные предания

Эльдар звали их друэдайн, признавая их атани [295], потому что все их любили. Но век их, к сожалению, был краток; их всегда было немного, и к тому же они несли большие потери в войнах с орками, потому что орки платили им ненавистью за ненависть и не упускали случая взять их в плен, чтобы замучить. Когда Моргот сокрушил все королевства и твердыни эльфов и людей в Белерианде, от друэдайн, как говорят, осталось всего несколько семей, в основном женщины и дети. Некоторые из них укрылись в последних убежищах в Устьях Сириона [296].

Друэдайн были очень полезны тем, с кем жили, и многие звали их к себе; но они редко соглашались покинуть земли народа Халет [297]. Они не знали себе равных в выслеживании любых живых тварей и, как могли, обучали этому искусству своих друзей, но ученикам было далеко до них: у друэдайн чутье было не хуже, чем у собаки, да к тому же они были еще и зоркими. Они хвалились, что с наветренной стороны учуют орка раньше, чем другие люди его увидят, а по следу найдут его и через несколько недель, если только он шел не по проточной воде. Во всем, что растет, они разбирались немногим хуже эльфов, хотя и не учились у них; и говорят, что, едва успев переселиться в новые земли, они уже знали все местные растения, большие и малые, какие из них ядовиты, какие съедобны, и давали имена тем, что были им прежде неизвестны [298].

Друэдайн, как и остальные атани, не имели письменности до встречи с эльдар; но и руны и письмена эльдар они тоже никогда не изучали. Сами они не изобрели никаких алфавитов, если не считать нескольких знаков, по большей части довольно простых, служивших для обозначения дорог и передачи сообщений или предупреждений. Видимо, у них уже в далеком прошлом существовали кремневые орудия, которыми можно было скоблить или резать, и друэдайн продолжали пользоваться ими, хотя атани успели познакомиться с металлами и, отчасти, с кузнечным ремеслом еще до того, как пришли в Белерианд [299], потому что металлы были труднодоступны и металлическое оружие и инструменты стоили очень дорого. Но когда в Белерианде благодаря общению с эльдар и торговле с гномами Эред–Линдона эти вещи стали доступнее, друэдайн выказали большой талант в резьбе по дереву и по камню. Они уже были знакомы с красителями, которые получали в основном из растений, и рисовали на дереве или плоских камнях различные картинки и узоры; иногда они выцарапывали на древесных наростах лица, которые могли также раскрашивать. И когда у них появились более острые и надежные инструменты, друэдайн с удовольствием стали вырезать изображения людей и животных, как игрушки и орнаменты, так и большие скульптуры, и у самых искусных они выходили совсем как живые. Иногда эти скульптуры бывали причудливыми и фантастическими, или даже жуткими: временами они, в качестве мрачной шутки, вырезали изображения орков, удирающих, вопя от ужаса, — друэдайн ставили их вдоль границ. Еще они делали свои собственные изображения и ставили их на перекрестках и поворотах лесных дорог. Эти статуи назывались «дозорные камни»; самыми примечательными из них были те, что стояли у Перекрестий Тейглина: каждая изображала друадана, ростом больше настоящего, восседающего на убитом орке. Эти изображения водружались не просто как вызов врагам: орки боялись их и верили, что в них живет злобный дух огхорхай (так они называли друэдайн) ичто они каким–то образом передают вести своим создателям. Поэтому орки редко осмеливались прикасаться к ним или пытаться разбить их, и, если орков было не слишком много, они поворачивали назад у «дозорного камня» и далее идти не решались.

Но удивительнее всего, пожалуй, была способность этих людей к полному молчанию и полной неподвижности: иногда они просиживали по нескольку дней, скрестив ноги, положив руки на колени или сложив их на животе, закрыв глаза или глядя в землю, и не шевелясь. Среди народа Халет ходила такая история:

Однажды один из самых искусных друаданских камнерезов сделал статую своего покойного отца и поставил ее у тропы неподалеку от своего жилища. Потом он уселся рядом и погрузился в воспоминания. Случилось так, что вскоре после этого мимо проходил лесной житель, направлявшийся в дальнюю деревню; увидев двух друхов, он поклонился и поздоровался. Ответа он не получил. Лесной житель постоял немного, изумленно присматриваясь к ним, и пошел дальше, говоря себе: «Друхи все искусные камнерезы, но эти две статуи совсем как живые». Через три дня он возвращался обратно и присел отдохнуть, прислонившись к одной из статуй. Плащ он повесил на статую сушиться, потому что в дороге попал под дождь, а теперь припекало солнце. Так он и заснул; но вскоре его разбудил голос статуи, к которой он прислонился:

— Я надеюсь, ты уже отдохнул, но если ты желаешь спать дальше, пересядь, пожалуйста, к другому. Ему уже не захочется поразмять ноги; а в твоем плаще на солнце слишком жарко.

Говорят, что друэдайн часто садились и застывали так, когда оплакивали свои беды или утраты; но иногда они просто предавались раздумьям или строили планы. Еще они пользовались своей неподвижностью, стоя на страже: они сидели или стояли, укрывшись в тени, и, хотя казалось, что их глаза закрыты или устремлены в пустоту, ничто, происходящее поблизости, не ускользало от них. Их незримое бдение было таким напряженным, что незваные гости ощущали его как некую угрозу и спешили отступить еще прежде, чем их окликнут; но если мимо проходила какая–либо злая тварь, друэдайн подавали сигнал: пронзительный свист, невыносимый вблизи и слышный издалека. В беспокойные времена стражники из друэдайн очень ценились среди народа Халет; а если таких стражников заполучить не удавалось, халадины ставили у своих домов их скульптурные изображения, веря, что они тоже отчасти обладают грозной бдительностью своих создателей (друэдайн их для того и делали).

На самом деле, хотя люди народа Халет любили друэдайн и доверяли им, многие из них считали, что друэдайн обладают некой сверхъестественной, магической силой; и среди их преданий о чудесах было несколько историй о подобных вещах. Вот одна из них:

Жил однажды друх по имени Агхан, известный как хороший лекарь. Он был большим другом Бараха, лесного жителя из народа Халет, жившего на хуторе в лесу, милях в двух от ближайшей деревни. Семья Агхана жила поближе, и он почти все свое время проводил с Барахом и его женой, и их дети очень любили его. Но вот наступили беспокойные времена: банда отчаянных орков пробралась в окрестные леса, и теперь орки бродили по двое и по трое, подстерегая одиноких путников и нападая по ночам на отдельно стоящие хутора. Домашние Бараха не слишком беспокоились, потому что Агхан оставался у них на ночь и стерег дом. Но однажды утром он пришел к Бараху и сказал ему: