Пола Волски - Жребий Рилиана Кру

— Примитивно, но кое-какие сдвиги все-таки есть, — высказал свое мнение Кипроуз. — Я, конечно, надеялся, что к этому моменту вы достигнете более высокого уровня, однако вы не оправдали моих ожиданий, что, впрочем, неудивительно. Тем не менее более-менее явные признаки прогресса имеются, и мне снова придется запастись терпением.

Рилиан и Кипроуз сидели друг против друга за рабочим столом, поверхность которого была вновь завалена книгами, инструментами и грязной алхимической посудой. Мастерская обрела свой прежний вид. Только относительно малое количество стеклянных бутылочек, флаконов и банок напоминало о недавнем погроме, учиненном персонами, которые теперь безмятежно, без каких-либо признаков сознания плавали в своих пробирках. Кипроуз уже успел их слегка подлечить — порезы зажили, синяки рассосались. Других перемен с момента их злосчастной ночной прогулки не наблюдалось. Шок от приобретенного опыта вызвал полную остановку в их быстром прежде развитии. Несмотря на отсутствие лиц, волос и бесцветность кожи, общий облик персон удивительно напоминал их создателя. Рилиан заметил, что украдкой переводит взгляд с сеньора на пробирки и обратно. Выпуклость трех животов, изгиб крупных ягодиц, обвислые линии шеи — все это узнавалось в оригинале — Кипроузе. Процесс дублирования поражал и тревожил.

— Юноша, будьте добры, не отвлекайтесь. — Кипроуз громко постучал по столу, и Рилиан подпрыгнул от неожиданности. — Вы считаете мою лекцию столь бессмысленной, что позволяете себе не слушать ее?

— Совсем нет, сеньор.

— Хорошо. — Казалось, Кипроуз смягчился. — Сегодня утром я в добродушном и веселом расположении духа. Постарайтесь мне его не испортить. Прежде чем что-либо сказать, взвесьте каждое слово, поскольку ни волновать, ни огорчать меня сегодня нельзя. Если это вам удастся, вы извлечете выгоду из моего драгоценного спокойствия. Я расслабился настолько, что даже признаюсь в моей абсолютной уверенности — в конце концов вы разовьете свой сверхнормальный талант. Да, я уверен в этом, но при условии упорных усилий с вашей стороны и безграничного терпения с моей. В конечном успехе я не сомневаюсь.

Слушать, как хозяин вознаграждает Рилиана пусть даже самой скромной похвалой, было выше сил Крекита. Змей раздраженно зашевелился и зашипел:

— Сссеньор! Сссеньор! Выссслушайте Крекита, сссеньор! Выссслушайте!

— Да, дружок?

— Ссслушайте! Новосссть! Предательссство! Измена! Подлосссть!

Брови Кипроуза вопросительно приподнялись, и Крекит заявил:

— Он целовал девчонку. Он целовал девчонку. Крекит видел. Целовал в губы. В губы, госссподин! Наказать, госссподин? Наказать его?

Рилиан почувствовал, что краснеет.

— Это правда, юноша? — потребовал ответа Кипроуз. — Значит, вы навязываете свои знаки внимания моей Мерит, я так это должен понимать?

— Он целовал ее, госссподин! Крекит видел!

— Вашу Мерит? — спросил Рилиан. Его захлестнула ярость, и он моментально забыл о возможных последствиях. — В каком смысле она ваша, помимо того, что вы — ее тюремщик? Или вы считаете ее своей собственностью?

— Собственность — это размытое понятие, — возразил Кипроуз. — Подобное определение можно формулировать по-разному: в юридических, нравственных, сентиментальных и практических выражениях — в зависимости от ситуации. В определенном и истинном смысле слова эту девушку можно считать моей собственностью. Я пользуюсь абсолютной властью над ней, как, впрочем, и над вами, молодой человек. Пожалуйста, — Кипроуз поднял руку, — не утруждайте меня возражениями и обвинениями. Я говорю о фактах. Вашего одобрения не требуется, и затевать утомительную дискуссию на этическую тему я не намерен. Однако, поскольку я никоим образом не лишен чувств пылких и возвышенных, я соблаговолю заверить вас, что мои намерения относительно этой девушки благородны, более того, великодушны до глупости, окажись она их достойной. Если все пойдет, как я предполагаю, она удостоится чести носить титул леди Гевайн. Возможно, я излишне снисходителен. Но какое, право, мне дело до мнения света? Таковы мои намерения.

— Понятно. — Рилиан нервно барабанил по столу. Подтвердились его самые худшие подозрения. — А что говорит по этому поводу госпожа Мерит?

— А что она может сказать, кроме подобающих выражений благодарности? В любом случае ее разговоры меня не интересуют.

— Ну а как же ее симпатии, склонности и расположение? Что произойдет, если она откажет вам?

— Мне придется воззвать к ее здравомыслию. Хотя едва ли она может отказаться от того, что еще не было предложено. Я не сделаю ей предложения до тех пор, пока эта девушка не будет отвечать всем моим требованиям. Увы, нет никаких признаков этого, и временами я склоняюсь к тому, что она — строптивая пустышка, и ничего более.

— Я полагаю, вы говорите о сверхнормальности, сеньор?

— Именно. По вполне понятным причинам желательно и даже обязательно, чтобы Кипроуз Гевайн выбрал себе невесту со сверхнормальными способностями. Отпрыски такого союза, несомненно, будут обладать огромным сверхнормальным потенциалом, их расцветающие способности увеличат мою силу. Настоящее принадлежит моим персонам. Будущее — моим детям.

— Безусловно. А что, если сверхнормальные способности госпожи Мерит так и не проявятся?

— В таком случае ее ситуация не изменится. Сеньор гуманен. Я не отправлю девушку умирать от голода на улице. Она останется в крепости Гевайн, где ей, возможно, найдутся подходящие занятия.

— Без сомнения, ваши племянники смогут придумать довольно много таковых.

— Ну, полно, юноша. Ваше положение не дает вам права критиковать моих несносных племянников. Если верить Крекиту, ваше собственное поведение далеко не безупречно.

— Он виноват, госссподин, — подтвердил Крекит и с надеждой добавил: — Наказать? Наказать? Наказать…

— Не нужно и недостойно, мой Крекит. Наказание подразумевает значительность проступка, а мелкие дерзости нашего юного друга едва ли стоят такого внимания. Теперь он осведомлен о положении этой девушки в доме и, несомненно, будет вести себя соответствующим образом.

— А иначе… — выразительно подытожил Крекит.

— Возможно, госпожа Мерит и не слишком поддается «улучшению» с вашей точки зрения, — заметил Рилиан мягко. — Но на меня она производит впечатление леди с характером.

— Неужели? — спросил Кипроуз безразличным тоном. — Не вижу в ней ничего, чтобы свидетельствовало об этом, за исключением, пожалуй, угрюмого упрямства, сродни ослиному. Но это не важно. Меня интересует ее сверхнормальный потенциал, только и всего, а мне постоянно приходится выслушивать глупые пререкания — со дня ее приобретения.