Джулия Смит - Мудрец острова Саре

Атайя вздохнула. Не обладая даром колдовства, Дриана без конца интересовалась, как происходят заклинания, и приходила в особый восторг от тех, которые могла делать только принцесса. Возможно, любопытство порождено братом, который сейчас где-то обучался тому же искусству, но иногда нескончаемые вопросы раздражали Атайю не меньше попыток Джейрена пробудить ее память во время возвращения из монастыря Святого Джиллиана.

— Я была в Халсее пару лет назад, незадолго до того, как поженились Сесил с Дарэком. Необходимо четко представить место прибытия. У меня не такой большой выбор, — добавила она. — Я не могу просто появиться на пороге и представиться — у Сесил было из-за меня достаточно проблем и явно прибавится, если я просто так свалюсь на голову. Дриана, пойди, пожалуйста, скажи Тоне, что мы отправились и вернемся через пару дней.

— А мне нельзя остаться и посмотреть, как вы исчезнете? Очень интересно. Тоня говорит, это стоящее зрелище и…

Джейрен взял ее за локоть и деликатно отвел к двери силой.

— Иди передай сообщение.

Глаза Дрианы сверкнули от обиды, но она быстро подавила горечь, сделала реверанс и покинула комнату.

— Пора, — сказала Атайя мужу, взглянув через окно на солнце, — уже почти полдень. Если Кейл справился с заданием, а с ним заминок не случалось, то Сесил уже ждет нас.

Она накинула на плечи плащ и взяла руку Джейрена, затем закрыла глаза и пошла по знакомому пути к заклинанию транслокации. Шепот, толчок, пара ударов сердца — и каменный пол сменился на драгоценный ковер: они очутились в опочивальне королевы, в замке Халсей Манор. У двери стоял Кейл, а Сесил с лордом Джессингером сидели возле широкого окна, выходившего во двор. Сквозь решетчатое стекло падали солнечные лучи, в которых износившееся платье Мозеля казалось серой тенью, а золотые украшения в ушах, на груди и на пальцах королевы сверкали при малейшем ее движении.

Оба широко открыли рот, уставившись на пространство над ковром, которое мгновение назад было наполнено подвешенной в воздухе пылью, а теперь стало пристанищем для Атайи и Джейрена.

Тонкие светлые брови Сесил заметно выгнулись.

— Невероятно. Кейл говорил, чего ожидать, но…

Она закачала головой, не найдя что сказать. Когда прошло первоначальное удивление, королева встала обнять Атайю, не сдержав слез радости. Смахнув их рукой, она обняла и Джейрена.

— Добро пожаловать в нашу семью, — сказала она, поцеловав его в щеку. — Дарэк бы не одобрил, но вы все же желанный гость здесь. — Она опустила глаза, полная раскаяния, будто собиралась исповедоваться священнику. — Я должна извиниться за то, как с вами обошелся мой супруг. Его злодеяние по отношению к Атайе достаточно ужасно, но вы… вы даже не являетесь его подданным.

— Нет, я не подданный, — пресек Джейрен ее извинения. — Теперь я один из его родственников.

Взгляд Сесил выражал благодарность за то, что он не держит зла.

— Что касается прибавления в нашей семье, то Николас вынес ребенка на свежий воздух. Они вернутся с минуты на минуту. Я распорядилась, чтобы больше никого не впускали. Нас сегодня не побеспокоят.

Атайя подошла к окну и взглянула на пышный ухоженный сад родового поместья Сесил. Посыпанные гравием дорожки вились вокруг кустов роз, на яблонях спели плоды. Чуть дальше, в саду, Николас забавлялся с малышкой, щекоча ей нос кончиком ярко-красного кленового листа. Умиротворенный дядя восторгался крошечным созданием, забыв, что он принц.

Джейрен поприветствовал лорда Джессингера и еще раз поблагодарил его за помощь в спасении Атайи, которая сказала, что находится перед ним в неоплатном долгу, и поцеловала в обе щеки. Его сухая кожа скользнула по губам словно пергамент.

— Вы спасли мне жизнь, — проникновенно сказала Атайя, взглянув новыми глазами на человека, который казался ей, как и многие другие, скучным и никчемным членом кайтского Совета. — Чем я могу отплатить вам?

Мозель неосознанно схватился за медальон на шее.

— Просто спаси их, Атайя. Спаси их.

Принцесса обняла Джессингера.

Я попытаюсь, мой господин. Это я вам обещаю.

— Уже два месяца, как вы покинули Делфархам, — заботливо сказала она. — Дарэка не насторожит ваше отсутствие?

— Его это еще ни разу не волновало, моя госпожа, — ответил Мозель и расстегнул воротник, будто в комнате резко потеплело. — Королю последнее время есть над чем поразмыслить.

Последние слова были произнесены особо мрачно, поэтому Атайя вопросительно посмотрела на Сесил.

— Атайя, тебе нужно кое-что знать.

Королева пригласила их сесть, и солнце тотчас закатилось за горизонт, погрузив комнату в сумерки.

В последующую четверть часа Мозель кратко изложил ход собрания Совета, на котором он был в августе, едва упомянув изобличительное письмо Осфонина и смерть сарского лорда-маршала, которого Атайя смутно помнила с детства и горевать не стала. Львиная доля речи была посвящена предложению Курии уничтожить колдунов в стране. С каждым его словом у Атайи холодела кровь, Джейрен сжимал ее руку все крепче.

— Что самое страшное, — добавила Сесил, когда он закончил, — мне пару дней назад сообщили, что Дарэк одобрил создание Трибунала. Он назначил епископа Люкина верховным судьей, а ряды инквизиторов пополнят братья ордена Святого Адриэля. Основные указания уже даны.

— Адриэлиты, — произнесла Атайя. — С ними шутки плохи.

Мозель кивнул:

— Да, они юмора не понимают. Думают, что если кто-то наслаждается жизнью, то сбился с пути. Лорнгельды с колдовским даром — идеальный враг для них.

— Боже мой, — прошептала Атайя.

Она отсутствующим взглядом уставилась на панель на стене, и деревянные узоры превратились в ужасные картины: кровь, предательство, пытки, смерти, расколотые семьи. И все из-за магии. Чудодейственной магии, дарованной Богом.

— Значит, он наконец объявил мне войну.

— Мы этого и ждали, Атайя, — тихо произнес Джейрен. — Этого или подобного.

— Знаю, но мне не легче. — Она встала и подошла к окну, дрожа от холода. Сад опустел и притих: Николас ушел, и его смех пропал. — Дальше два варианта развития событий: или люди потекут в мой лагерь несметными количествами, или выследят меня и разорвут на части за то, что свалила ужасы на их голову.

Джейрен подошел к ней.

— Представь, что Дарэка сейчас беспокоит тот же самый вопрос. Он мучается в сомнениях, будут ли его подданные считать Трибунал благословением или проклятием, станут ли они его любить или ненавидеть. — Супруг положил ей на плечо ладонь. — Такова цена лидерства… и вы оба должны ее заплатить сполна.

Серьезную атмосферу прервало появление Николаса и довольное агуканье из свертка белых одеял на его руках. Оттуда высунулось пять крошечных пальчиков, которые потянулись к подбородку принца.