Джулия Смит - Король-колдун

Атайя услышала шарканье шагов позади себя — остальные придвинулись, чтобы видеть происходящее внутри панели. Дарэк и Джейрен стали поблизости, тогда как Люкин, Мобарек и Парр расположились на безопасном расстоянии, не желая запятнать себя столь близким соседством с колдовством.

— Чего ты хочешь от нас? — требовательно спросил Дарэк, постаравшись вложить в эти слова все королевское достоинство, которое он смог найти в себе.

Он впервые встретился со своим врагом лицом к лицу, и хотя Атайя видела, что король совершенно выведен из равновесия, Дарэк пытался скрыть это под знакомой маской праведного гнева.

Мудрец рассматривал Дарэка с презрительной вежливостью.

— Я хочу вернуть мое королевство, — вымолвил он просто. — И еще хочу, чтобы им управлял тот, кого Бог полагает достойным этого.

Дарэк вздрогнул — слова Мудреца ранили его сильнее, чем Брандегарт мог рассчитывать. Однако король попытался увернуться от удара, и когда он заговорил вновь, тон его был угрожающе официальным.

— Как король Кайта я приказываю тебе немедленно возвращаться на Саре. Ты обвиняешься в измене.

Мудрец приподнял брови и широко улыбнулся, готовый рассмеяться.

— Само собой. Это моя судьба.

Каменное лицо Дарэка дрогнуло, когда он услышал бойкий ответ врага.

— Да как…

— Если позволите, я объясню вам суть дела. — Мудрец махнул рукой в сторону Дарэка, словно отпуская назойливого слугу. — Мне было нелегко убедить братьев из ордена Святого Адриэля в том, что Бог не собирается ответить их пылким молитвам об освобождении и изгнании меня из Кайта. С прискорбием вынужден сообщить, что ныне орден насчитывает гораздо меньшее количество членов, чем семь дней назад. — Мудрец прищелкнул языком. — Упрямое сборище святош.

— Бог сурово накажет тебя за то насилие, которое ты совершил над его избранными слугами! — раздался сзади рев Люкина, готового взорваться от переполнявшего его праведного гнева. Щеки цвета перезревшей сливы приобрели оттенок темного винограда.

Мудрец уставился на него с холодной враждебностью, с нескрываемым презрением разглядывая церковное одеяние архиепископа. Дарэк — всего лишь досадная помеха, Люкин же являлся подлинным врагом его народа. Глаза Мудреца сузились, когда он увидел орден святого Адриэля на груди архиепископа.

— Я мог бы сказать то же самое, — ровно ответил он. — Эта война… священная. В ней погибают люди. Не стоит воспринимать это с такой яростью, — добавил Мудрец, его нижняя губа скривилась в легком намеке на улыбку. — К тому же все, что я делаю, делается по воле Божьей.

Люкин отшатнулся, словно кто-то выплеснул ему в лицо чашу с вином. То, что он услышал из уст Мудреца те самые слова, которые архиепископ использовал для защиты собственных убеждений, повергло его в изумленное молчание.

— Итак, принцесса, я должен удалиться. Хотя мне даже доставляет удовольствие беседовать с вами, сегодня нам уже не о чем разговаривать… если только, — добавил он, послав злобный взгляд в направлении Дарэка, — его величество не пожелает отречься от престола и тем самым спасти свой народ от последствий моего вторжения…

— Никогда! — крикнул Дарэк.

Брандегарт в притворном сожалении покачал головой, диадема сверкнула в свете ламп, освещавших палатку.

— Что ж, я и не думал, что у вас хватит на это здравого смысла. — Он обернулся к Атайе, послав ей презрительно-восхищенную улыбку. — Вы, Трелэйны, так упрямы.

Мудрец уселся поглубже на подушках, стряхивая крошки с рукава.

— Если вы вновь захотите встретиться со мной — возможно, поторговаться? — вы знаете, где меня найти. Разумеется, пока я не решусь двинуться дальше. Кто знает, где я окажусь в следующий раз? — спросил он, теребя подбородок, словно щеголь, выбирающий шляпу с пером к обеду. — Так много ничего не подозревающих графств — какое выбрать?

С издевательским смешком Мудрец коснулся края панели и грубо прервал контакт. После его ухода Атайя еще целую минуту стояла перед опустевшим окном, пока дымка не развеялась. Мудрец не только захватил Килфарнан — лагерь, где жили сотни ее последователей, стал его домом. Где они сейчас? И что важнее, остался ли кто-нибудь в живых?

— Неотесанный, самовлюбленный, невоспитанный сукин!.. — Дарэк отвернулся, с отвращением выплевывая поток проклятий. — Как смог он так быстро продвинуться по территории моих графств?

— У его людей было достаточно времени, чтобы подготовиться, — напомнила ему Атайя. — Они планировали вернуть себе Кайт с тех самых пор, когда двести лет назад король Фалтил изгнал отсюда их предков.

— И время для нападения выбрано исключительно удачно, — мрачно заметил Джейрен. — Сегодняшнее состояние умов кайтцев делает их необычайно восприимчивыми к колдовским речам Мудреца. Они запутались во всех этих новых идеях относительно колдовства…

— И благодарить за это мы должны вашу жену, — прорычал Люкин, бросив на Атайю злобный взгляд.

— …и устали от преследований и запугиваний Трибунала, так что готовы присоединиться к любому, кто пообещает им защиту и возможность разбогатеть, заключив сделку, — язвительно закончил Джейрен, выпалив заключительную часть своей обвинительной речи прямо в облаченную мантией спину архиепископа.

Дарэк вышагивал по кругу, беспокойно почесывая редкую бороду.

— Эристон — маленький портовый город, а Надьера — практически незащищенная сельскохозяйственная область. Но Килфарнан — один из главных городов… он не должен был так легко сдаться врагу.

Архиепископ задержал критический взгляд на основании помоста, где ранее располагалась панель, открытая Атайей.

— Этот человек опасен настолько же, насколько он горд. Нужно остановить его.

Атайя подняла бровь.

— Наконец-то, ваше преосвященство, мы хоть в чем-то пришли к согласию. — Она обошла архиепископа и направилась к брату. — Мне кажется, сейчас самое подходящее время для того, чтобы вновь созвать Совет, — сказала принцесса. — Возможно, теперь советники поймут, что опасность существует, и гораздо ближе, чем они предполагали.

Архиепископ Люкин с глубоким неодобрением поглядел вслед Дарэку; принцесса Атайя и ее муж-колдун следовали за королем на близком расстоянии.

— Глупец, — бросил он. Архиепископ сложил руки на груди, прикрыв сверкающий серебром орден святого Адриэля. — Король стал такой же игрушкой в руках дьявола, каким был его отец.

Он кинул запоздалый взгляд вокруг себя. Кроме него, Мобарека и Парра, в похожей на пещеру комнате не было никого, но это не успокоило архиепископа — когда дворец полон этими колдунами, нельзя быть полностью уверенным в том, что слова твои останутся в тайне.