Виталий Каплан - На всякий случай

— Ну вот что! — хмуро заявил Леон. — Слов ты, я вижу, понимать не хочешь, значит, необходима встряска.

Подзатыльником Яську было не удивить, брат и раньше его не баловал. Но сейчас хлесткий удар по шее оказался явно лишним. Обида взметнулась жгучей волной, прокатилась от сердца до ступней… Коротко вскрикнув — сам не разбирая что — он метнулся в сторону. Стремительно нагнулся и, схватив кремневый обломок, что есть силы запустил им Леону в голову.

И обмер, мгновенно поняв, что же он натворил. Время вдруг растянулось податливой резинкой, секунды сделались часами, и он потерянно глядел, как серый, с острыми гранями обломок приближается к виску брата. И уже ничего не исправишь, остается глядеть расширившимися глазами на неизбежное.

Леон, однако, если и удивился, то не слишком. В самый последний момент он резко вскинул руку, с присвистом выдохнул — и камень, отразившись от разом затвердевшей ладони, с глухим стуком полетел на землю.

И тут же время вернулось в обычное состояние, секунды стали просто секундами, а колотящиеся удары сердца — всего лишь пульсом и звоном в ушах.

— Ну что, братишка, — криво ухмыльнулся Леон. — Так кто же тут у нас на самом деле убийца?

Яська дернулся как от пощечины — и стремглав помчался прочь, не разбирая дороги, подальше от несущихся вдогонку слов. И пускай кровь шумела в ушах и гасила любые звуки, голос брата все равно проникал сквозь завесу ярости.

Глаза он плотно зажмурил, и, наверное, уже тысячу раз должен был растянуться на жестких камнях, переломав себе все, что только можно. Но, странное дело, ноги сами выбирали безопасный путь, ямы и рытвины уворачивались от него, точно от зачумленного, а потом, когда сбилось наконец дыхание и сердце превратилось в сплошной комок боли — он мягко осел на землю и замер, обхватив колени руками. Сил уже не оставалось ни на бег, ни на ярость, ни на отчаянье. Просто пришла наконец тьма.

— Яська, ну ты чего? — голос Лары был хриплый, и говорила она осторожно, точно боясь потерять нужные слова. — Ну ты вставай, в самом деле. Хватит сопеть, да и нельзя на камнях, застудишься… И вообще, домой пора.

Недовольно поежившись, Яська открыл глаза. И первой мыслью было, что подземелье, взрыв, брошенный камень — это всего лишь сон, пустой и нелепый. И чем быстрее выскочишь из него, тем лучше.

Он рывком сел. И тут же понял, что или сон продолжается, или все было на самом деле. Потому что на сгибе локтя темнел засохший порез. Уже затянувшийся, подживающий, но ясное дело, тот самый. И значит, не чья-нибудь, его кровь растворилась в каменной горке, в центре очерченного медным колышком круга.

А небо уже совсем потемнело, покрылось льдистой изморозью звезд, и лишь на западе, у самого горизонта, что-то едва заметно светилось багровым. Заметно похолодало, ночь наконец-то брала свое, и сейчас Яська не отказался бы накинуть чего потеплее. Майка и шорты хороши днем, в безветренный зной, а вот когда по ногам пробегают легкие, осторожные сквознячки… Точно липкие языки ящериц…

Лара обеспокоенно склонилась над ним. Наверное, долго бродила по каменной пустыне, искала его. И Яське опять стало не по себе. И вроде стыдно, и почему-то приятно.

— А Леон где? — сумрачно поинтересовался он, поднявшись на ноги.

— Он… Он в лодке, с парусом разбирается. Чуешь, ветерок поднялся, домой надо скорее… Поздно уже, мама волнуется… И моя тоже, — добавила она с печальным вздохом.

— Ладно, пошли, — коротко кивнул Яська. Ругаться и спорить ему больше не хотелось. Перегорело, развеялось в нахлынувшем внезапно сне. Просто было пусто и скучно. Леон зря послал вместо себя Лару. Сейчас он не стал бы ни кричать, ни швыряться… И в самом деле, что на него тогда нашло? Хоть бы в поселке не узнали… А то еще задразнят. «Бешеных», которые в драке могли схватиться за палку или камень, ребята не любили. Да и запрещалось это строжайше, хвататься за подручные средства. Яська подумал, что за сегодняшнее ему еще достанется. Ну и ладно… Заслужил… Только пусть уж Леон сам… Лишь бы бате не рассказал…

…Идти пришлось совсем немного. Вот он, длинный силуэт «Голконды», едва различимый в темном, пахнущем йодом воздухе. Оказывается, Яська бежал правильно, хотя в голове тогда ни единой мысли не сквозило.

— Пришли? — только и спросил Леон, черной тенью выступая из-за корпуса шаланды. — Все нормально? Ну, тогда отчаливаем? Давайте-ка, помогите.

Втроем, навалившись на все еще теплый борт, они легко столкнули лодку, и та сейчас же закачалась в приветливо принявших ее волнах. Потом залезли сами.

— Сейчас фок поставлю, — деловито сообщил Леон. — А то на веслах до дома пилить и пилить… А я обещал до полуночи. Яська, помогай.

Тому не пришлось ничего объяснять — привычный… Когда чуть отгребли от извилистого берега Запретки, на мачте взвился и затрепетал парус. Ветер весьма способствовал.

— Завтра разыграется, — поделилась соображениями Лара. — Шторм не шторм, а потреплет…

С ней никто не стал спорить, чуять нервами погоду в поселке умели все.

Сейчас «Голконда» шла куда более резво, чем днем. Похоже, мамам и впрямь не придется волноваться. Во всяком случае, сильнее обычного.

— Яська, — помолчав, негромко заговорил Леон. — Ты вот что, ты не дергайся… Ну, насчет камня. Понимаешь, Проращение — это такая противная штука… В общем, у нас это называется «остаточное излучение». Типа воина уже нет, а его злоба все еще плавает в воздухе… некоторое время. Наши внутренние дракончики ее чуют и поднимают головы… Не то что просыпаются, а так… судороги. Те, кто знает, могут себя держать, а неготовый человек… Мне бы тебя предупредить надо, а я, дурак, понадеялся — обойдется…

Это было что-то новенькое. Раньше Леон не снисходил до признания своих ошибок. Наверное, решил Яська, то, что случилось сегодня, долбануло и по брату. Он, конечно, в два раза старше, он сильный и ироничный, но все-таки… тоже беспомощный… перед этой жуткой правдой…

— Ты не думай, — продолжал Леон, — я никому ни про что не расскажу. Ну, то есть на Круге Хранителей, конечно, сообщу, что ты прошел испытание. Тебя вызовут, будут готовить к присяге. А как присягу дашь, там, — махнул он рукой во тьму, — в Пещерном Зале, можешь считать себя взрослым. Только… — он помолчал, глядя на звезды и, видимо, сверяя по ним путь, — тебя там будут спрашивать. О разном. Ну, ты понимаешь… о чем не стоит говорить? А то люди всякие попадаются.

Яська молча кивнул. А что он мог ответить? Он смотрел назад, на убегающую от кормы, чуть светящуюся водную струйку. Небо черной пастью круто выгнулось над ними, ощерилось бесчисленными зубчиками звезд, и, казалось, готово было укусить. И пересекающая его с севера на юг мутная полоса Галакты сейчас больше всего походила на бинт. Хотя что с нее проку? Яська знал, что когда болят зубы, повязка у щеки совсем не помогает. Только кажется, что боль слабее.