А. Мартинес - Адская закусочная Джила

— Вот такие пироги, — подвел итог Джил. — Вместе мы сильны, и ничто не помешает нам вырваться на свободу.

— Нет.

Голос Джила сделался холодным, как лед.

— Что ты сказала?

— Нет! — повторила Кэти, почувствовав в себе силу и уверенность. — Я не стану помогать тебе. Твое место здесь. Я не позволю тебе вырваться в нормальный мир.

— Ах, вот как? Ты предпочитаешь остаться здесь со мной? Чтобы проторчать тут целую вечность?

Разумеется, нет. Такая перспектива не радовала. Душа Джила была подобна кислоте, способной разъесть, растворить ее собственную душу. Но даже оставаясь призраком, он был слишком опасен, чтобы она позволила ему вырваться в мир нормальных людей. Этого нельзя допустить, пусть даже самой страшной ценой ее собственного уничтожения.

— Какое бескорыстие! — презрительно процедил Джил. — У тебя благородная душа, девочка, но от меня не так-то просто отделаться.

Кэти еще глубже ушла в себя, стараясь вызвать в памяти самые приятные воспоминания, лишь бы только не думать о присутствии Джила. Вот, например, она играет в бейсбол вместе с отцом. А вот ее любимая песня. Выпускной бал в колледже. Эрл.

— Твой ухажер-вампир. Он тебе нравится, я правильно понял? — вонзился в нее голос Джила. — Нет, ты влюбилась в него. А по-моему, ты приняла незрелое решение, отдав ему свое сердце. Ведь вы с ним знакомы, как говорится, всего без году неделю.

— Замолчи! — Кэти пожалела, что у нее нет рук, и, соответственно, возможности заткнуть несуществующие уши. — Оставь его в покое!

— Ты больше не увидишь его, если навсегда останешься в шаре.

— Мне все равно!

— Неправда, тебе не все равно. — Джил еще глубже погрузился в нее и принялся нахально копаться в ее воспоминаниях. — Ты все-таки потаскушка, Кэти. Вешаешься на первого встречного вампира. Я разочарован в тебе.

Ей не хотелось вспоминать эти моменты, но Джил заставил ее, и она не смогла воспротивиться.

— Тебе больше никогда не испытать его прикосновений. Никогда не испытать таких ощущений. Мы с тобой навсегда останемся здесь. Навсегда. Но в твоих силах помочь мне. Ты освободишься вместе со мной и сможешь убежать вместе с Эрлом.

Эх, если бы оно было так просто, как он говорит! Стоит ей выпустить этого безумца на волю, как погибнет целый мир. Бежать вместе с Эрлом будет некуда.

— Даже если ты не поможешь мне, Тэмми все равно завершит начатое мной. Я не могу заставить тебя. Так что решай сама. В любом случае миру конец. Если послушаешься меня, то хотя бы сможешь провести несколько бесценных часов со своим возлюбленным. Как знать? Может, тебе даже удастся предупредить его, и он успеет остановить меня. — Джил язвительно расхохотался. — Сомнительно, конечно, но, как говорится, попытка — не пытка.

Кэти лихорадочно пыталась найти какой-то иной выход, но ничего так и не придумала. Похоже, выбора нет. Есть только один способ спасти мир. Единственный способ спасти Эрла. Поразмыслив, Кэти нашла в себе смелость признаться самой себе: главный довод — это судьба Эрла. Она устала от одиночества.

С другой стороны, каковы бы ни были ее истинные мотивы, почему бы и впрямь не рискнуть?

— Ну, хорошо. Что нужно сделать?

— Погоди, не торопись. Тэмми наблюдает за нами. Придется подождать. Совсем немного.

Невидимый в темноте тесного пространства магического шара, Джил Уилсон расплылся широкой бесплотной улыбкой.

— Скоро.

Остаток ночи Эрл провел на пустынном кладбище. Гектор не смог толком объяснить постигшую его неудачу. Он заверил Эрла, что проконсультируется кое с кем и выяснит, что могло произойти с Кэти, и непременно сообщит ему. Впрочем, Эрл не питал особых иллюзий на этот счет. Он сел на могилку Кэти, придвинул поближе упаковку с шестью банками пива и принялся предаваться жалости к самому себе. Надо сказать, что в такие моменты он особенно сожалел о том, что его вампирская сущность мешает упиться вдрызг.

Примерно за полчаса до рассвета на кладбище заявился Дюк.

— Я бы предложил тебе пива, но это — последняя банка, — произнес Эрл и со щелчком откупорил жестянку. Теплое пиво вспенилось и выплеснулось ему на руки. — Ч-ч-черт!

— Гектор объяснил, что случилось? — спросил Дюк.

— Нет. Говорит, она могла перенестись в соседнее измерение.

— Сказал почему?

— Сказал, что не знает, но удивляется, почему все получилось не так. Я, вроде бы, все сделал правильно.

С этими слова Эрл протянул Дюку банку с пивом.

— Нет, спасибо, не буду. Ну, как ты себя чувствуешь?

— Я? Прекрасно. Только что укокошил свою девушку, только и всего. У меня замечательное настроение. Как иначе я могу себя чувствовать?

— Если Гектор сказал, что ты ни в чем не виноват, значит, так оно и есть.

— Чушь! Это я напортачил, Дюк. Такой девушки, как Кэти, я вовек не встречал, а вот теперь собственными руками убил ее.

Эрл прицелился в луну и подкинул в воздух полупустую банку. Пиво расплескалось во все стороны, но сама банка, прежде чем упасть на землю, провела в воздухе довольно приличное время.

— Это я во всем виноват!

— Дело не в тебе, — попытался утешить приятеля Дюк.

— Нет, во мне, черт побери! — Эрл смахнул одинокую слезинку, которой удалось пробиться через давно высохшие слезные протоки.

— Извини, Дюк. Это я не на тебя злюсь, а на себя. Ты даже не представляешь, как мне хреново. Эх, знал бы ты, каково быть в моей шкуре. Тебя-то все любят или по крайней мере нормально относятся.

— Люди тебя любят, Эрл.

— Нет, люди ко мне привыкают. — Вампир усмехнулся. — Это не одно и то же. Хотя подумаешь! Мне не привыкать. Меня даже родная мать не любила. Отец считал бесполезным куском дерьма. Он сам признался мне в этом на смертном одре. Притянул меня к себе и прошептал на ухо, прежде чем отдать концы. За всю мою жизнь я повидал лишь четверых созданий, которые любили меня. Это ты, черепашка, которую мне подарили, когда мне было шесть лет, и моя бабуля Бетта. Плюс Кэти. Она первая женщина, которая искренне меня полюбила.

— Будут в твоей жизни другие женщины.

— Ты меня не слушаешь. Мне девяносто семь лет. Девяносто семь. Это почти сто лет жизни на этой земле. И за это время в моей жизни было только четверо, кто относился ко мне по-человечески. Одна из них и вовсе не человек.

Когда-то я часто думал о том, что хорошего в вечной жизни. Постарайся правильно понять меня. Бессмертие в общем-то неплохая штука. Я и раньше предпочитал ночь, а став вампиром, в чем-то даже выиграл. Но, на мой взгляд, бессмертие хорошо на бумаге, в книгах, но в реальной жизни оно не такое, как его расхваливают.

Понимаешь, я вот что понял: смерть — это что-то такое, что придает жизни смысл. Человек не хочет умирать, но без смерти жизнь превращается в долгую-долгую дорогу, которая в сущности никуда не ведет. И я уже привык, Дюк, свысока смотреть на эту дорогу.