Александр Лайк - Закат империй

— От Ника Уртханга, — с удовольствием сказал Джавийон д'Альмансир.

Шер замер. Он был потрясен.

— Достоверность близка к девяноста процентам, — упавшим голосом сказал он. — Вероятность ошибки ниже одного процента… шакалья мать, это же несерьезно! Повелитель, как можно серьезно обсуждать на имперском уровне проблемы конца света?

— Серьезно это можно сделать только один раз, когда вправду конец, без улыбки сказал Джави. — Шер, я понимаю твои чувства. Я их уже испытал… недавно. Вот что мне от тебя надо: прими сообщение, проанализируй его и сделай выводы. Какие выводы мне нужны в первую очередь — я скажу.

— Я слушаю, повелитель, — Шер уже немного успокоился и был само внимание.

— Итак: сегодня ко мне пришел Ник и заявил, что ученые мужи некоего Вечного Отряда заметили большое количество признаков Заката, якобы продиктованных самим Эртайсом. Он, Ник, выбран-де в командиры группы, направляющейся в храм Восхода, где ему надлежит стать Свидетелем Рассвета. Он просит освобождения от службы, желает проститься и нынче же вечером покинуть дворец со своим отрядом. Среди примет он назвал утреннее соединение семи планет, вечернюю комету, небывало жаркую весну и то, что якобы должен растаять снег на вершине Радассы. Остатки снега составят стрелу, указующую на восток. Конец сообщения. Затем он предложил назначить своим преемником Керта Сальтгерра, на место Керта передвинуть Лавильи, а тебя оставить в прежнем чине. Затем отказался совершить этот поход вместе со мной. Я хочу знать: вероятность полной правоты Ника, способы проверки этого сообщения, разумную последовательность действий во время проверки и после нее — как в случае подтверждения, так и в случае опровержения. Понял?

— Во всяком случае, изложено вполне корректно, — со вкусом отметил Шер. — Повелитель, Тамаль допел и пытается подслушать.

— Давай про речку, разбойник! — громко приказал Джави и потянулся за персиком. С изумлением он вдруг понял, что проголодался. И согласен съесть пару персиков… и винограда… и кусок мяса с лепешкой… и даже выпить вина, невзирая на жару!

— И падаль на двадцатый день? — негромко спросил он сам себя. Баррахат с недоумением поднял брови, но тут Тамаль немузыкально брякнул по струнам и возмущенно спросил:

— Какую речку, весло в задницу? Знаешь, владыка, сколько песен про речки есть? Про паромщика, что ли?

— Река разлуки которая, — досадливо сказал Джави.

— Так! — заорал Тамаль, откладывая довлар и делая чудовищный глоток из кувшина. — Издеваются, значит, над беззащитным творцом? Император, руби мне голову, четвертуй, рви яйца, но больше я женских песен петь не намерен! Во дворце полно горластых баб, император, все жрут твой хлеб и просерают твое золото, все вертят жопами и называют себя певицами. Зови их, понимаешь, и этого кастрата зови тоже, и пусть они тебе поют про разлуку, и кто в речку войдет, и про паромщика, и про реку любви, и хоть про реку говна! А Тамаль рожден для музыки, кол мне в душу, для музыки, а не для гиеньего воя! Убей меня, родной, с радостью помру за державу, но реки разлуки тебе не будет!

— Истерик, — благодушно сказал Джави. — Пой что хочешь, родной. Но тогда, кол тебе в душу, пой так, чтоб демоны с неба в обморок падали! А то, понимаешь, девок ты облаять горазд, а сам-то голос уже наполовину в кувшине оставил, шакал драный!

— Вот слова истинно великого императора, — удовлетворенно сказал Тамаль и как ни в чем не бывало потянулся за довларом. — Это же совсем другое дело! Это качественно иной, принципиально верный подход…

— Качественно, говоришь? — прищурился Баррахат. — Принципиально? Ты стал ужасно умным, Тамаль, ты умнеешь прямо на глазах, мой добрый Тамаль, тебе не нужно никаких академий! Кто научил тебя таким умным словам? Поделись, сделай милость!

— У меня тонкий музыкальный слух, — с тоскливой гордостью сказал Тамаль. — И память хорошая, меня с детства учили слушать все, что слышно, и запоминать все, что услышал. Повелитель, ты не вели ему браниться, я ж не из любопытства даже, я просто по привычке ухо вострю!

— Ты пой, — отмахнулся Джави. — О чем мы… а, да. Что скажешь, Шер?

Шер выждал еще несколько мгновений, пока Тамаль трагическим голосом не сообщил, что звездам в небе одиноко. Потом заговорил:

— Повелитель, приметы перемен проверять не имеет никакого смысла. Если Уртханг абсолютно честен — а я не имею причины считать его откровенным лжецом, да это и не в обычае воинов высшего посвящения — то приметы он назвал заведомо верно. Другое дело, насколько они связаны с грядущим Закатом. Возможно, имеет место так называемое добросовестное заблуждение, но об этом чуть позже. Далее: если вся история с Закатом по сути является фальсификацией, то она выполнена с максимальным профессионализмом. То есть Ник не мог не предполагать, что названные им приметы проверят — и следовательно, называл тенденциозно подобранные, но реально произошедшие события и реально наблюдаемые ситуации. Небывало жаркую весну и вечернюю комету я наблюдал лично и готов подтвердить повелителю их существование. Полагаю, с остальными приметами дело обстоит так же.

— И я так думаю, — согласился Джави. — Кстати, Ник предлагал мне подняться на башню и наблюсти… созерцать… короче, посмотреть на снежную шапку Радассы. Я не пошел.

— Как угодно повелителю, — с улыбкой поклонился Баррахат. — Полагаю, это могло быть красиво. Или интересно. Но несущественно.

— О! — император значительно поднял палец.

— Я бы поставил вопрос так: где можно получить независимое компетентное суждение о проблемах Рассвета и о текущем положении дел. И незамедлительно начал бы подготовку к обоим вариантам исхода. После получения еще минимум двух независимых утверждений о близости Заката или трех — об ошибочности этого мнения… да, трех будет достаточно… принял бы прогнозируемый вариант за максимально вероятный. Постановка задач: для Заката — обеспечить безопасность повелителя до конца света и по возможности после такового; для, простите, Беззакатия — подготовить стабилизирующий комплекс мер для погашения смуты и паники.

— А смута откуда? — недовольно спросил Джави.

— Слухи будут распространяться неизбежно, — уверенно сказал Баррахат. — Дальше понятно — народ испугается гибели и отреагирует… ну, назовем это «обычным народным образом». Полная остановка производства, пьянство, грабежи, насилие, резкое повышение миграции, экстремальная агрессивность при полной безответственности, инфляция, затем полное обесценивание денег, попытка ввести их эквиваленты — безрезультатная, приводящая к мгновенному обесцениванию эрзац-заменителей, переход на чисто товарный обмен, разрушение ради разрушения и в конце — депрессивный ступор. При этом каждый третий попытается улучшить личное благополучие понятным для него образом; на случай, если сработает знаменитое «авось обойдется». Здесь следует особо выделить такие попытки мощных коллективов, как самые опасные. Полагаю, несколько крупных банков а с ними, очевидно, и хайсыгские кланы — те, что собрались в столице после Бетранской операции — попробуют собрать в своим руках побольше золота, серебра и самоцветов. Недовольные из кланов Бенари — особенно те, что считают себя обойденными по чести — будут собирать в кулак вооруженных мародеров для возможного переворота в пределах Дамирлара. И вероятно еще внешнее вторжение со стороны Хигона — для переворота на уровне Конфедерации.