Наталья Жукова - Экскурсия

Ужин и прочее, прогнав посыльного, я лично отволок в смердящий ацеласом покой Келеборна. Тот слегка повыпендривался, но, когда я сожрал ужин на одного и взялся за ужин для второго, снизошел до разносолов и шампанского. Тут оказалось, что мы с ним сегодня потеряли столько энергии, что заказанных яств хватило только-только. А еще отказывался, подумал я, глядя, как эльф по глаза въелся в соты. Я встал, отряхнулся, помыл руки и зашел за штору поглядеть, куда выходят окна: до сих пор мне было некогда. Было совсем темно, шел проливной дождь. Цепочка фонарей (красноватых) освещала полоску каменистой голой местности и уходила куда-то вверх и влево. Наверное, к Ородруину, подумал я и вылез к свету. Келеборн покончил с медом, умудрившись не испачкаться, и теперь что-то лепил из воска. Я взял шоколадку и плюхнулся на диван. Хорошее питание и плохое воспитание, вот что такое вся эта поездка. Правильно Трофи ругается, теперь я к нему примкну против Оле. Интересно, что скажет друг-историк, когда я приведу в гости Келеборна? Как бы его кондрашка не хватила… Туку-то все нипочем, явись перед ним хоть все Валары чохом. Улыбнется, взмахнет гривой и скажет: «Не угодно ли пройти в буфет и там продолжить знакомство, а то я что-то проголодался!» А интересно, пойдет ли эльф в гости? Ведь он уволился, уходить собрался… Да как же он уйдет, если корабль уплыл, ведь не пешком же… Вопросы, вопросы… Наверно, пойдет до самой западной точки побережья, а там купит лодку и поплывет куда глаза глядят… А там будь что будет… Приплывет в Средиземье с другой стороны, с востока, и опять в гости придет.

Я проснулся. В номере было светло, шторы открыты. Часы на стене показывали семь. Дождь кончился. Келеборн укрыл меня одеялом со своей кровати, а сам спал там под пледом — первый раз действительно спал. На журнальном столике стояла восковая статуя меня высотой в ладонь. В смокинге.

Удивительно, но к девяти мы явились на завтрак. Я чувствовал в себе готовность к подвигам во славу Шира, поэтому заказал омлет с грибами и ветчиной, кофе, тосты и кучу другой еды. Утром пускали без фраков и галстуков. Повезло им, подумал я, вспомнив, как вчера обозлился. Эльф без аппетита поковырял ложкой в какой-то гнусной каше — из овса, что ли, — и сказал, что хоббиты слишком могущественны в своем влиянии, особенно за столом.

— Что-то я тут своего влияния не вижу, — заметил я, с отвращением глядя на кашу.

— Я имею в виду вчерашний ужин, — пояснил Келеборн. — У нас было принято после пиров в течение дня есть только овсянку, как легкое блюдо. Но здесь ее совсем не умеют варить.

Я с удовольствием вспомнил вчерашний «пир» и с удвоенной энергией занялся омлетом.

Появился «дунаданец» и пригласил желающих на осмотр развалин замка Барад Дур. Упоминание о развалинах не подкосило, а, напротив, взбодрило эльфа, я спешно заглотал остатки завтрака и встал из-за стола.

Развалины меня разочаровали. Ничего в них не было ни живописного, ни страшного, ни романтичного. Просто здание с широким основанием в виде крыльев и высотная часть посредине. Окна выбиты, зияют проемы. Как ни странно, в основном белое, со странными черными потеками — от середины высотки вверх. Отель мне показался куда колоритнее.

Келеборн не проявлял никаких чувств. Он, так же как и остальные экскурсанты, осматривал, поворачивался направо и налево, проходил и обращал внимание. Мне было чудно: я обвешался ацеласами, как гранатами, и был готов к оказанию скорой помощи. А тут ноль эмоций.

Тем, кто не устал, предложили совершить восхождение на Ородруин. Тем, кто устал, подали для этой цели нечто вроде моторной телеги с сиденьями. Айзенгардские тетки кинулись занимать места. Я сразу решил, что не устал, и эльф тоже. Гномы поколебались, но потом вскочили на запятки телеги, как лакеи, и так поехали — стоя снаружи, потому что внутри было набито до отказа. Мы поплелись пешком. Мили через две нас подобрал какой-то орк на старом грузовике с надписью «Мордорстрой» на борту, который ехал за пемзой к подножию вулкана. Там он нас и высадил, достал лопату и начал деловито перекладывать Ородруин в кузов.

На мой вопросительный взгляд Келеборн сразу ответил:

— Все в порядке, Рэнди. Здесь вы можете за меня не волноваться. Тщательнее всего чистили самые страшные места, и поэтому я не чувствую злых сил. Магия слов сохранилась, но и она действует слабее, чем, скажем, в Итилиэне, где не накладывались специальные заклятия против нечисти.

— А в отеле? — спросил я. — Он ведь довольно новый, лет сто — сто двадцать всего. Откуда там такой фон?

— Это новое зло. Его многие носят в себе, родятся с ним или находят на пути. Раньше в Лориэне великолепно выявляли его, показывали носителю и уничтожали. Но если он слишком цеплялся за свое зло… — эльф не договорил и насупился.

— То уничтожали вместе с носителем, — легко договорил я и рассмеялся.

Келеборн изумленно уставился на меня.

— Рэнди, а вы куда более жестоки, чем можно о вас подумать, — сказал он. — Даже меня обманывает ваш золотой ореол и ласковый взгляд. Ну, хоббиты! Дивный народ!

Как говорит в подобных случаях Трофи, мы с Оле не обременены абстрактным гуманизмом. То есть не стесняемся сказать мерзавцу, что он мерзавец, двинуть в глаз подонку, а живи мы в другую эпоху, так и мечом махали бы без особых моральных проблем. Трофи совсем не такой, он мучается несовершенством мира молча, поэтому иногда его прорывает в своем кругу, и нам достается по первое число. Подозреваю, что его подпись стоит на той бумаге, из-за которой так поскучнели Пеленнорские корты. Однако стоит припомнить, что известный абстрактный гуманист Фродо Бэггинс был урожденный Брендибак, и несмотря на отсутствие у него прямых потомков, Трофи вполне мог заполучить из семьи тот же генный комплекс.

Туристическая тропа обвивала Ородруин по спирали. Все время приходилось идти вверх, без перепадов и ровных мест. Кое-где встречались выработки, в которых добывали гранит и гнейс для постройки отеля. Последующие разработки запретила Минас-Тиритская геологическая комиссия, потому что работяги докопались местами до лавы. У входов в выработки стояли знаки «Осторожно, Балрог!», желтые треугольники с красной лохматой рожей. Эльф при виде первого из них усмехнулся.

— Ишь, выдумали, — сказал он. — Уж это зло точно перевелось в Средиземье, благодарение Митрандиру. Правда, он до самого ухода не мог про них слышать.

Мы плелись и плелись, уже дважды обойдя вулкан. Эльфийская музыка почти стихла, и без нее уже было пусто на душе. Мне порядком опостылела эта каменно-пыльная страна, где ни росточка, ни лужицы не было даже после вчерашнего ливня.