Раймонд Фейст - Хозяйка Империи

— Сегодня не в ванне, — пробормотал он, ибо не мог учуять даже самого слабого следа ароматов, остающихся в воздухе после рабов-банщиков. Утонченность властителя порой доходила до мании. Джиро любил, чтобы его пища была приправлена специями, сохраняющими свежесть дыхания, а в воду для купания обязательно добавлялись его излюбленные благовония.

Воздух на галерее оставался прохладным даже в самую жаркую погоду благодаря старым, раскидистым деревьям уло, высаженным вокруг библиотеки. Джиро сидел на каменной скамье со свитком в руках; другие свитки были как попало разбросаны у его ног. При нем состоял глухонемой раб, готовый исполнить любое его пожелание. Однако пожелания Джиро были на удивление скромны. Лишь изредка ему требовался стакан прохладительного питья. Как правило, он сидел и читал, пока жара не начинала спадать; тогда он вызывал своего хадонру для обсуждения хозяйственных дел поместья. В другие дни он приглашал поэтов и слушал, как они декламируют стихи, или же прогуливался в прелестном саду, устроенном во вкусе его прабабушки; он придирчиво следил за тем, чтобы садовники сохраняли этот уголок усадьбы в первоначальном виде.

Погруженный в чтение, Джиро не сразу обратил внимание на дробный стук сандалий Чимаки. Услышав наконец этот звук, властитель поднял глаза с недовольным видом человека, которому помешали заниматься важным делом. Он сердито сдвинул брови и застыл на месте в надменно-выжидательной позе. Этот величавый вид быстро сменился выражением покорности судьбе. Из всех приближенных Джиро Чимака был самым непокладистым. Его невозможно было отослать прочь, не втянувшись в пререкания, унизительные для главы дома Анасати. Властителю Джиро почему-то претило отдавать точные приказы; в этом было что-то плебейское, а он гордился своей утонченностью — небольшая дань суетности, которую Чимака быстро научился обращать себе на пользу.

— Ну что там у тебя? — устало вздохнул Джиро, однако быстро отбросил и эту маску, когда увидел, что советник улыбается такой широкой улыбкой, которую приберегал для особо радостных новостей. Тут уж расцвел и властитель Анасати.

— Мара?! — догадался он. — Она вернулась домой и, надеюсь, обнаружила, что положение у нее незавидное?

Чимака помахал в воздухе шифрованным посланием:

— Именно так, господин, и даже более того. Я только что получил донесение от нашего шпиона, внедренного в курьерскую службу Хокану. Теперь мы располагаем самыми точными сведениями о том, как она собирается развертывать свои отряды.

Тут первый советник дома Анасати несколько помрачнел: он вспомнил, каких трудов ему стоило разгадать шифр личной переписки Хокану.

Словно почувствовав, что за этим может последовать целая лекция о мелочах, недостойных его внимания, Джиро постарался вернуть беседу к более существенным предметам:

— И что?

— И что? — Какое-то мгновение Чимака казался сбитым с толку, но быстро преодолел растерянность. — И наша уловка сработала.

Джиро нахмурился. Вечно этот Чимака воображает, что он, Джиро, будет утруждать себя — следить за ходом запутанных мыслей советника без каких-либо дополнительных пояснений.

— О какой именно уловке ты говоришь?

— Ну как же, о той, которая связана со строителями осадных машин, и о плане игрушечника. Властительница Мара считает, что сумела нас одурачить, когда подослала мнимых работников. Она не подготовлена к нападению на наши силы, которые размещены на позициях для штурма Кентосани. — Он сделал презрительный жест. — О, она заморочила голову своему супругу, уговорив его вызвать на подмогу с севера отряды Шиндзаваи. Она-то намерена напасть на наш северный фланг, поскольку надеется, что ее лазутчикам удалось скрытно переделать устройство наших баллист и первые же выстрелы этих машин посеют хаос и смерть в наших боевых порядках…

— А баллисты нас не подведут, — продолжил Джиро; на его узком лице наконец изобразилось удовольствие. — Враги будут биться головами о древние фортификационные сооружения, а наши люди к этому времени будут уже внутри крепости! — Он издал короткий лающий смешок. — Отряды Шиндзаваи явятся в Кентосани только затем, чтобы присягнуть новому Императору!

— И похоронить мальчика-наследника, — подхватил Чимака. Он снова потер руки. — Теперь о Джастине. Какой легендой будем маскировать его гибель? Объявим, что его придавило рухнувшей стеной? Или что его приняли по ошибке за слугу и передали работорговцу в качестве военной добычи? В невольничьих загонах с мальчиком могут случиться самые разные неприятности.

Джиро неодобрительно поджал губы. Ему были неприятны разговоры о насилии, которые он считал грубыми: все его детство было омрачено отвратительными выходками младшего братца, Бантокапи, который вечно задирал его, пользуясь своим преимуществом именно в грубой силе. И до сих пор он терпеть не мог рассуждений о жестоких расправах.

— Я хочу, чтобы это сделали быстро и точно, не причиняя лишней боли; вполне достаточно будет случайного дротика, — резко распорядился он. Затем его тон изменился, и он задумчиво проговорил:

— А вот Мара… Если она попадется в руки наших отрядов живой — это будет совсем другое дело.

На этот раз настала очередь Чимаки оторопеть. Будучи достаточно цурани, чтобы не гнушаться устройством пыток или казней для мужчин — если такие меры требовались для дела, — он все-таки не испытывал удовольствия при мысли о том, чтобы причинить боль Слуге Империи. Но каждый раз, когда заходила речь о властительнице Маре, Чимаку пробирал озноб, стоило ему взглянуть в глаза хозяина.

— С твоего разрешения, господин, я отошлю последние сведения о развертывании войск Акомы и Шиндзаваи твоему военачальнику Омело.

Джиро ответил вялым жестом согласия; сейчас его мысли были заняты только местью.

Едва дождавшись этого разрешения, Чимака попятился, отвешивая поклоны; его дух сразу воспрянул. Прежде чем Джиро снова взялся за свиток и погрузился в чтение, его первый советник уже быстро удалялся, взвешивая в уме возникающие комбинации и не замечая, что бормочет вслух.

— Эти бывшие воины Минванаби, которые не присягнули на верность Маре… в те времена, когда ей присвоили титул Слуги Империи… — прикидывал он и так, и этак очередную возможность. Его глаза светились дьявольским блеском. — Да. По-моему, сейчас самая пора вызвать их из того пограничного гарнизона и с их помощью усилить смятение в стане наших врагов.

Чимака прибавил ходу, громко насвистывая, — он мог себе это позволить, поскольку отошел далеко от хозяина и тот уже не мог его слышать.

— Боги, — шепнул он, на время оборвав свист, — чем была бы жизнь без политики?