Раймонд Фейст - Слуга Империи

Кевина прорвало:

— И вы поддержите этого убийцу? После всех его предательских фокусов в Цубаре?

Мара подняла руку, призывая его к спокойствию:

— Это логично. Если белое с золотом достанется Минванаби, то Ксакатекасы могут в ближайшее время не опасаться нападений со стороны остальных четырех Великих Семей.

— Мы выиграли бы время для укрепления нашей обороны, пока Тасайо будет занят уничтожением Акомы. — Хоппара произнес это самым будничным тоном. — Впрочем, — поспешил он добавить, — это вариант на крайний случай. И хотя сейчас для семьи Ксакатекас самым безопасным был бы такой исход, при котором Империя окажется под диктатом Стратега из Минванаби… — Его голос прервался: как видно, нарисованная им картина внушала ему самому глубокое отвращение.

Кевин не утаил своего замешательства:

— Будь я проклят, если я понимаю такую логику!

Хоппара поднял брови.

— Я бы подумал… — начал он, но потом спросил Мару:

— Ты не объясняла?

Словно солнечные лучи вдруг утратили свое тепло, Мара вздохнула:

— Только корни наших нынешних раздоров: смерть отца и брата.

Из соседней комнаты донеслось приглушенное чириканье птицы ли.

— Закрой, пожалуйста, клетку, — отослал Хоппара слугу, а затем взглянул на гостью. — Ты разрешишь?..

Мара кивнула, и он, встревоженный, повернулся к Кевину:

— Эти Минванаби…. со странностями. Хотя и не подобает осуждать людей из другой благородной семьи, если в обществе они ведут себя вполне достойно, в природе Минванаби есть нечто такое, что делает их… более чем просто опасными.

— Любой могущественный дом опасен, — возразил Кевин. — И, на мой взгляд, Игра Совета — это просто предательство и вероломство, которые совершаются по установленным правилам.

Если откровенность раба и покоробила Хоппару, он сумел хорошо скрыть недовольство и терпеливо попытался изложить все более доходчиво.

— Ваше присутствие здесь в большей мере объясняется способностью госпожи Мары стать для кого-то опасной, чем ее неподражаемым обаянием. — Он слегка поклонился гостье. — Но Минванаби не просто опасны. Они…

Мара перебила его:

— Они безумны.

Хоппара поднял руку:

— Это грубо. Тебя можно понять, но все-таки это грубо. — Для Кевина он добавил:

— Вернее будет сказать, что всем Минванаби свойственны такие вкусы и пристрастия, которые большинство считает нездоровыми.

Кевин усмехнулся:

— Ты имеешь в виду, что они с вывертом?

Хоппара повторил:

— С вывертом? — Потом он засмеялся. — Мне нравится такое определение. Да, они действительно с вывертом.

— Минванаби наслаждаются болью. — Взгляд Мары уткнулся в одну точку, словно перед ней встало видение куда менее приятное, чем светло-лиловая гостиная госпожи Изашани. — Иногда своей собственной, и всегда — болью других людей. Они убивают ради удовольствия, медленно. Прежние властители Минванаби охотились с собаками на людей, как на диких животных, и держали пленников специально для этой цели. Они пытали заключенных в темнице и нанимали поэтов, чтобы те воспевали в хвалебных одах агонию их жертв. А другие… другие приходят в возбуждение от вида и запаха крови.

Жестом показав слугам, что пора убрать тарелки и подать вино, Хоппара добавил к сказанному Марой:

— Некоторые Минванаби скрывают это лучше, чем другие, но им всем присущ один и тот же «выверт» — извращенный интерес к страданию. Рано или поздно эта особенность проявляет себя. Пороки Джингу были общеизвестны. Несколько его наложниц оказались убитыми в постели, и, если верить слухам, его первая жена была задушена во время соития с ним. У Десио страсть к насилию не принимала столь чудовищных форм, но даже уличные нищие знают, что он избивал своих молоденьких рабынь. Ты никогда не задумывалась, — этот вопрос был обращен к Маре, — почему при всех богатствах и могуществе, которыми владеет Минванаби, благородные властители не слишком торопятся посылать им брачные предложения для устройства замужества своих дочерей? — Вопрос остался без ответа, но это его не обескуражило. — Тасайо более осторожен. Я служил вместе с ним в воюющей армии и видел, что он насилует захваченных пленниц как грубый солдат. А еще у него было обыкновение во время обхода лагеря являться в шатры целителей и задерживаться там отнюдь не для того, чтобы принести утешение своим раненым воинам, а ради того, чтобы упиваться зрелищем их мучений. — Слуга принес и разлил вино по кубкам. Хоппара поспешил закончить:

— Тасайо не тот человек, которого я хотел бы видеть на троне Имперского Стратега.

— Он с очень большим вывертом, — заметил Кевин.

— И очень опасен, — заключил Хоппара. Он поднял кубок и осушил его до дна, после того как Мара отхлебнула глоток из своего. — Вот почему я должен либо исподтишка препятствовать попыткам Тасайо облечься в белое с золотом, либо открыто поддержать его и тем завоевать его благосклонность.

Мара поставила кубок на стол и, опустив ресницы, обдумывала возможные решения.

— Итак, ты просишь, чтобы я придумала для тебя способ поддержать еще какого-то претендента, который не станет с тобой ссориться из-за твоего негласного союза с Акомой, так, чтобы не навлечь при этом гнев Минванаби на семью Ксакатекас?

Хоппара кивнул с явным облегчением:

— Это был бы наиболее предпочтительный вариант.

Мара поднялась из-за стола; когда молодой Ксакатекас тоже собрался встать на ноги, она жестом показала ему, чтобы он оставался на месте:

— Твой отец никогда не разводил со мной церемоний в частных беседах, и я хотела бы сохранить этот обычай. — Пока Люджан выстраивал ее охрану у наружной двери, Мара сказала лишь то, что могла. — После того как я все хорошенько обдумаю вместе со своими советниками, я сообщу тебе о принятом решении, властитель Хоппара. Но ты должен понять: чтобы я смогла спасти тебя и защитить твой дом, мне потребуется от тебя помощь иного рода.

Юноша молча кивнул.

Коротко поклонившись, Мара направилась к двери.

Кевин задержался, окинув взглядом прелестный сад. Стена и казармы императорской стражи располагались на расстоянии не менее пятидесяти ярдов от перегородки. Весь тот час, что продолжалась беседа, военачальник Акомы не позволил себе расслабиться ни на миг.

— Прислушайся к доброму совету, — сказал Кевин властителю Ксакатекаса. — Расставь на посты двойную охрану и начинай превращать эти апартаменты в крепость. Трое или четверо властителей уже убиты у себя в постелях, и если у Имперских Белых нет крыльев, они нипочем не смогут перемахнуть через ту заднюю стену достаточно быстро, чтобы прийти тебе на выручку.

Он не успел еще догнать Мару и ее эскорт у дверей, когда их гостеприимный хозяин вызвал своего военачальника. Покидая апартаменты семьи Ксакатекас, Мара услышала за спиной твердый и резкий голос Хоппары, звучавший словно эхо приказов Чипино: