Ольга Голотвина - Знак Гильдии

– Малыши что-нибудь вспомнили? – спросил ее Фагарш.

– Куда там! Литагарш никак не отойдет от той отравы... все собачку свою зовет, Тяв-тява. А принцесса и вовсе никого не зовет, только плачет. Оно и понятно! Нечего было на ребенка орать, ровно на преступницу какую!

Лицо нянюшки раскраснелось, глаза метали молнии. Наседка заслоняла своими крыльями цыплят от коршуна! И не было ей дела до того, что защищает она не цыплят, а коршунят от их собственного родителя!

– Да я вроде не орал, – смущенно отозвался Фагарш, но тут же голос его стал строже. – Поменьше болтай да получше следи за детьми! А то мне успели наябедничать, что тебя сегодня не было во дворце. На пристань бегала, да? На чудовище глазеть? А детишек на рабынь бросила? Сама же говорила, что от этих наррабанских дур никакого толку! А я своих деточек знаю: поревут-поревут, да и удерут глядеть, как стражники на берегу канавы роют.

– Стражники? Канавы? От зверя, да? – Чизи в ужасе схватилась за голову. – Ой, беда какая! Правду люди говорят: совсем сдурел наш дарнигар!

– Что-что? – Бронник подошел к окну, встал рядом с королем.

Если Чизи и смутилась, то ничем этого не показала.

– А то! Весь остров толкует, что раз он морской, этот зверь, так надо его подальше на сушу заманить, а уж там и убивать. Акула вон какая грозная, а на берегу ее любой мальчишка убьет. – Нянюшка округлила глаза. – Говорят, это эрнидийцам сама дори-а-дау посоветовала!

– Может, государь изволит назначить вместо меня дарнигаром эту решительную особу? – раздраженно сказал Бронник, которому надоела пустая болтовня.

Чизи наплевала на его сарказм.

– А если кого в детстве не научили уму-разуму, так не грех хоть теперь старших послушать! – И она с победным видом удалилась.

Бронник подчеркнуто вернулся к теме разговора:

– Разумеется, рыть канавы далеко от берега я не стану: это не заграждение, а западня. Враг может и не оказать нам такую любезность – забраться в глубь острова, чтобы там угодить в ловушку. Есть всего шесть мест, где может вылезти на берег эта пакость. Если, конечно, она не умеет летать или ползать по отвесным утесам. В двух местах можно просто навалить меж скал хвороста и дров. В остальных четырех – выроем канавы, заполним хворостом. Вот и уважаемый Айрунги, – Бронник чуть поморщился, – признает, что меньше всего чудищу нравится огонь.

– Это не совсем так, – попытался объяснить Айрунги. – Конечно, здесь нужна реакция, выделяющая много тепла. Но огонь так ненадежен... Тварь своей слизью накроет канаву, преградит доступ воздуха к костру...

– Ну и что? – с апломбом спросил Бронник. – Горят-то дрова, а не воздух!

Айрунги заставил себя сдержаться. Не время было разъяснять вояке простейшие научные истины. К тому же молодой дарнигар просто не желал ничего слушать. И все же Айрунги сделал еще одну попытку:

– Слизняк чуть ли не целиком состоит из воды, а вода...

– Так... – печально сообщил Бронник куда-то в пространство. – Няня меня уже воспитывала, теперь учитель ума вкладывает. Похоже, я расту... С позволения государя, пойду займусь делом. Проверю, как идет рытье канав.

Поклонившись, молодой человек направился к дверям.

– Подожди! – задержал его Фагарш. – Дети Моря наверняка устроят сегодня моление. Так чтоб ни ты, ни твои стражники не вздумали им мешать! Не такой сегодня день. И жреца предупреди!

– В храме тоже вечером будет моление, – хмуро отозвался Бронник. – Для сторонников истинной веры. Государь, конечно, будет там?

Он уже успел забыть, как на причале благодарил морскую богиню, и готов был вновь воевать с ее приверженцами.

– Не знаю, – неуверенно отозвался Фагарш. – Слишком много хлопот. Скажи жрецу, что в любом случае я мысленно буду с ним. Ступай!

Айрунги огорченно двинулся к дверям следом за дарнигаром, но король жестом остановил его:

– Бронник не хотел тебя выслушать, а мне вот интересно! Говоришь, огонь – штука ненадежная? А что бы ты предложил?

Айрунги оживился. Все-таки алхимия была главной страстью его жизни.

– Ну, не знаю. Если говорить только о доступных веществах... пожалуй, я предложил бы негашеную известь... Ну да, это должно получиться! Мы эту пакость заживо вскипятим!

– Негашеная известь? Что это такое и где ее берут?

– Можно изготовить путем обжига из простого известняка. Я видел на Эрниди по меньшей мере два подходящих утеса.

– Это сложно? Долго?

– Да не особенно! Наломать побольше известняка – я укажу где... Раздробить помельче, прокалить на металлических листах. Ни в коем случае не хвататься голыми руками за то, что получится: кожу можно сжечь. Либо рукавицы, либо тряпками руки обвязать, причем обязательно сухими.

– Так действуй! Людей бери. Скажешь – я велел. Что еще надо?

– Плохо с металлическими листами. Два единственных больших котла забрал дарнигар – под кипяток и смолу.

– И без драки не отдаст. Забудь про котлы. Что еще могло бы подойти?

– Не знаю. Ведра в деревне деревянные, посуда глиняная...

– А что, и посуда годится?! Так в чем же дело? Сейчас позову шайвигара, пусть отпирает сундуки. Бери блюда, подносы – хоть золотые!

– Золото не годится, – увлеченно отозвался алхимик. – Легкоплавкий металл. По той же причине и олово не подойдет.

Несмотря на серьезность ситуации, Фагарш оскорбился:

– Олово? Уж не хочешь ли ты сказать, что при дворе эрнидийского короля едят с оловянных блюд?!

Отряд Аранши наткнулся на лесную деревеньку. Десятник потолковала с крестьянами. Те в один голос заверили ее, что конному дальше не пробраться. Ничего похожего на дорогу к северу от деревни не было, нет и вряд ли когда-нибудь будет. Тропка есть – лесорубы протоптали, бабы с детишками по грибы ходят. Правда, далеко на север крестьяне не забираются.

Аранша наметанным глазом определила, кто из наемников больше всех боится идти в колдовскую крепость, и приказала парню остаться в деревне с лошадьми до возвращения отряда.

Заодно женщина сделала последнюю попытку отделаться от сынишки. Строго-настрого велела ему ждать в деревне, пока мама за ним не придет. Денат похлопал ресницами и согласился.

Но Арлина была настороже. Шла угрюмая, сосредоточенная, пристально глядела по сторонам. И совсем не удивилась, когда с ветви кряжистого дуба ее окликнуло любимое чадо.

– Ох, змееныш избалованный! Ты же своими капризами жизнь мне ломаешь! – Аранша не заботилась о том, понимает ли ее гневную речь трехлетний мальчуган. – Тащить тебя в крепость нельзя, погибнешь. Стало быть, придется вернуться... ой, позорище! Десяток идет на опасное дело, а десятник все бросает и уходит сынишку нянчить! Нет уж, после такого срама мне в десятниках не быть, да и в Найлигриме не останусь – засмеют! Твой отец меня из армии выгнать не сумел, а ты, паршивец рыжий, в два счета...