Арин - Заря

Столкнувшись со знакомыми зелеными глазами, я испытала сильнейший шок. Мне резко поплохело: сердце ушло куда-то в район живота и напоминало о себе тяжелыми толчками; на лбу выступила испарина. Тем временем правая бровь наставника приподнялась, задавая известный нам обоим вопрос. И кончилось все бы плохо, если не…

— Юл! Я тут такое нашла! — нет, Ната и впрямь мой дух — охранитель. Её крик вывел меня из ступора, порвав нить, натянувшуюся между мной и учителем.

— О! Мастер Лейрон! Здрасте! — от такого приветствия уже обе брови наставника залезли на лоб. Но добило его не это. Ната, со своей особенной непосредственностью, протянула ему банку с недоеденным малиновым вареньем, с которой, похоже, не расставалась с начала праздника, и добавила, — будете?

— Э-э… — все, что мог сказать обалдевший мастер. НО, это было не все.

Гвоздем программы был, появившийся неожиданно из толпы, вспоминаемый мной ежедневно Орнет. Он быстрым шагом направлялся ко мне, гневно задавая главный вопрос этого дня: «Что ты здесь делаешь?» Дойдя, дядя заметил Лейрона, и на его лице появилось мрачное удовлетворение. Похоже, заметив меня, он ни на минуту не сомневался, что нас рано или поздно засечет кто-нибудь из Замка.

— Приветствую вас, мастер Лейрон.

— И тебе здравствуй, Орнет, — учитель чуть улыбнулся и кивнул в мою сторону, — твоя?

— Племянница, — по голосу можно было понять, что дядя сейчас не шибко рад нашему родству. Мне стало стыдно. Так подвести человека!

Под взглядами взрослых я съежилась и уставилась в пол. Подруга же невозмутимо доедала варенье. Мне бы её не пробиваемость.

— Что будем делать? — поднял интересующий меня вопрос Орнет. Лейрон скользнул по нам своими изумрудными глазами и выдал:

— Вообще-то положено сажать в карцер на неделю на хлеб и воду…

Мне резко поплохело.

— …но тут проблема, — невозмутимо закончил он.

— Какая? — удивился дядя.

— До них никто еще не смог выбраться из Замка, обычно олухов ловили еще на стене, — они посмотрели на нас, а потом друг на друга. Неужели все обойдется? Духи! Пожалуйста! Пожалейте меня, хоть раз!

— Простить? — не веря, произнес Орнет. Похоже, такое попустительство было в корпусе редкостью.

— На ПЕРВЫЙ раз, — подчеркнул наставник. Оглянулся на нас, — сегодня можете еще повеселиться. Завтра зайдете ко мне и объясните, как сюда попали.

— Хорошо! — хором ответили мы. Я вздохнула с облегчением. А Ната… Повторяться она не любила, и, наверное, со спокойной душой расскажет мастеру про проход, все равно им больше не воспользуется.

Все остальное время до заката мы занимались тем, что, сидя за столом, в огромном количестве поглощали сладости. Под присмотром Орнета, хотя последнее мне, лично, не мешало. Дядя заменил мне отца; когда, вернувшись из корпуса, узнал, что тот умер от лихорадки. Самое обидное, как с грустью говорил Орнет: лекарство от неё открыли через день после смерти; и, если бы папа заболел хотя бы на день позже, я бы росла при обоих родителях. Мне, тогда, было всего два года; и, каким был отец, я не помню. А слово «дядя» для меня почти сразу стало равносильно «папе».

Нату же не могло поколебать ничего. А уж оторвать её от такого священнодействия, как поедание пирога с повидлом… Недоеденная банка с вареньем стояла рядом, как военный трофей.

Но с каждым часом приближалось время, когда надо было возвращаться. А не хотелось — хотелось уйти домой и не возвращаться в рассадник Стражей (так называли Замок большинство магов). Последние полчаса я просидела, как на иголках, смотря в сторону уходящего солнца. В такт ему на небе медленно начали собираться облака.

Я оглядывалась на Нату, ожидая, что та скажет: «Пора». Та же совершенно спокойно продолжала есть сладости в огромном количестве стоявших на столах. Хоть бы ухом пошевелила, что ли!

На плечо неожиданно легла теплая рука. Уже имея плачевный опыт, я с опаской оглянулась. Но это просто был мой дядя. Он знающий меня, как облупленную, конечно же заметил, что со мной происходит и решил поддержать. Молча, но этого оказалось достаточно. Я посмотрела в его темно-карие, внимательные до невозможности, глаза, настолько понимающие, что хотелось разрыдаться, уткнувшись в его рубашку. Глаза, настолько теплые, что в душе разрасталась слепая вера: все будет хорошо, все успокоится, а беды перетрутся, не оставив о себе даже памяти. Спасибо тебе Орнет, за все спасибо.

Ната подергала меня за рукав и сказала: «Пойдем, а то не успеем». Я, нехотя, встала, и мы побрели уже известной мне дорогой к Замку. Но когда мы дошли до того самого грязного переулка, она, вдруг, тихо и, как ни странно, совершенно серьезно произнесла:

— Тебе повезло, что ты встретила своего дядю. А я папу так и не разглядела. Да и не ходит он на такие праздники. Жаль. О хоть и вредный, но мне так не хватает уверенности в завтрашнем дне. Настолько, что я готова стать тихоней, лишь бы он оказался рядом…

До стены мы добрались, когда на небе уже во всю царствовал закат. По крайней мере, тучи были на месте, и «кровавое» освещение тоже. Хотя тучи были какие-то не такие, в том смысле, что они были не ровно белые, а темно-серые, ярко показывая, что, вспоминая на крыше дождь, я сглазила погоду в общем, и нас с Натой в частности. И это, мягко говоря, радовало мало.

Мою подругу небо не интересовало, она напряженно смотрела на стену, ожидая каких-либо действий со стороны Стража. Действий не было, и это, похоже, очень её нервировало.

Но вот, Стража окликнули, и он, расправив плечи, ушел в башню. Ната резко расслабилась, на губах появилась обычная для неё, по-лисьи хитрая, улыбка.

— Пошли, — выдохнула она и побежала к стене. Хныкать было уже бесполезно, да и залезание в данном случае было не шалостью, а необходимостью, поэтому я молча двинулась за ней.

И тут, случилось то, чего я боялась… полил дождь. Даже не дождь — ливень, который заставил меня проявить небывалую для моего характера прыть. И причиной была вовсе не боязнь промокнуть, а совершенно логичный страх, что от воды камни станут скользкими, и мы элементарно не сможем забраться.

Первой полезла Ната, которая тоже отсутствием ума не страдала, практически взлетев на стену. Я тоже не заставила себя долго ждать — жить хочется всем. Камни крошились под моими руками и ступнями, мне приходилось практически на ощупь искать уступы. На верху стояла Ната, поглядывая то на меня, то на соседнюю башню. Конец пути уже был близок, но тут духи-охранители решили, что дали мне слишком много, и уступ, на который я опиралась, обвалился. Неловко взмахнув руками, мое тело рухнуло вниз… почти рухнуло. Ната, успела схватить мое запястье до того, как я полетела в пропасть (назвать, конечно, десять метров пропастью сложно, но для моей головы и других частей тела хватило бы и этого).