Наталья Турчанинова - Кровные братья

Если б я мог так же растоптать огоньки в своей душе, я бы давно сделал это...

Он пришел.

Я стоял на мосту. Темная вода лениво колыхалась далеко внизу. Холодный ветер бросал в лицо редкие капли приближающегося дождя, а в разрыве туч белым светом сияла далекая ледяная Вега. Я смотрел на нее и вспоминал совершенно ненужный, дурацкий разговор с добродетельным Кристофом.

– Дарэл, ты можешь ответить на один простой вопрос: откуда в тебе эта постоянная тяга к общению со смертными? Зачем?

Я мог бы ответить честно, что не знаю, если бы он не вел себя со мной как...

– Как со своим «птенцом», Крис! Мне это надоело!

– Ты и есть мой «птенец». С тех пор как погибла Флора, я отвечаю за тебя.

– Смотрите, он отвечает!

– И прошу без иронии. Тебе нужно еще много учиться, чтобы произвести на меня впечатление своим сарказмом... Оставь в покое человека. Перестань морочить ему голову.

– Кристоф, отстань!.. И вообще, хватит следить за мной! Тебе что, больше нечем заняться?

– Когда-нибудь я укорочу твой лживый, дерзкий даханаварский язык!

– Смотри, как бы тебя не укоротили раньше, кадаверциан!

Я усмехнулся, вспомнив, как обмен «любезностями» перешел в совершенно недостойную потасовку, от которой и «учитель» и «ученик» получили массу удовольствия. Мы обменялись парой безобидных заклинаний, после которых у меня перед глазами плыли зеленые круги, а Кристоф, морщась и одновременно улыбаясь, потирал пальцами виски...

Рядом прозвучал тихий вздох, я обернулся и увидел, что предмет нашего спора стоит рядом. Зеркальные отражения холодной Веги вспыхивали в его глазах.

– Я принес фотографии. Но уже темно, ты не сможешь ничего на них увидеть. – Четко и медленно он выговаривал каждое слово дрожащим от обиды голосом. – Я не понимаю, зачем бросать трубку. Мы могли бы и не встречаться сегодня.

Я посмотрел на него внимательнее. Обида, удивление, недоумение, ожидание, тихая дрожь. Что еще я должен знать? Что еще мелькает в твоих чувствах так быстро?

– Извини, Лориан. У меня очень серьезные проблемы на работе.

Я почувствовал, как его отношение мгновенно изменилось. Потекло, словно горячий пластилин, потеряло официальную форму. Участие и внимание к чужим неприятностям затопило огорчение от моего хамства.

Он вспомнил о моих способностях эмпата и связанной с ними работе. Забеспокоился. В его чрезмерно развитом воображении замелькали картины того, что могло произойти. И в большинстве видений присутствовали почему-то крепкие парни с бритыми затылками, свирепыми физиономиями, пистолетами под кожаными куртками. Разозленные тем, что я неправильно предсказал котировки валют на бирже. А тут он со своими фотографиями.

– Очень серьезные?

– Терпимые.

Порыв ветра с реки сдул холодные капли с перил моста. Лориан поежился.

– Тебе холодно?

– Немного... – Он шмыгнул покрасневшим носом, улыбнулся. – Хочешь, пойдем ко мне? Посмотрим фото. Я покажу тебе мою коллекцию дисков Вэнса.

Мне вдруг стало не по себе. Вспомнилось древнее суеверие. До тех пор, пока ты не пригласишь вампира к себе в дом, он не сможет войти. Не сможет причинить тебе вред. Неприятное ощущение. Я почувствовал себя одним из этих жадных, дальновидных, мудрых, подлых, старых...

Лориан смотрел со спокойным ожиданием, не зная, что творится у меня в душе.

– Твои родители не будут против?

– А их нет дома. Они еще неделю в отпуске, в Египте. Я пока живу один.

Я глубоко вздохнул про себя, а вслух сказал:

– Ладно. Идем.

Лориан жил в Ботаническом переулке, в новом шестнадцатиэтажном доме, стоящем параллельно проспекту Мира. На десятом этаже.

Он привел меня в свою квартиру и здесь, среди привычных, знакомых вещей почувствовал себя увереннее:

– Проходи, раздевайся. Тут у нас гостиная...

Я прошел мимо него, задернул шторы.

Уютно, тепло, удобная красивая мебель. На полках изящные безделушки, книги, фотографии. Я с любопытством разглядывал улыбающиеся лица незнакомых людей, такие беззаботные. Эта очаровательная женщина в легком ситцевом платье под полосатым зонтом наверняка его мать. У подростка ее глаза и волосы. А этот человек с собакой – отец. Когда-нибудь у Лориана будет такой же твердый подбородок уверенного в себе мужчины, такой же пристальный взгляд... а пока вот он – в коротких белых шортах, с теннисной ракеткой в руке, смеющийся, загорелый мальчишка, на смуглом лице которого глаза кажутся прозрачными, как вода...

Тинейджер исчезал где-то в глубине квартиры, но я продолжал слышать его на кухне, где он звенел посудой, в соседней комнате, где постукивали, выдвигаясь, ящики, потом он появлялся и пояснял:

– Это мы на море прошлым летом. А это мы с приятелем из моего класса... Эту собаку мне подарили на день рождения в десять.

Я взял фотографию в простой деревянной рамке, где солнечный свет оседал тусклой позолотой на его волосах, а белая теннисная ракетка была расчерчена тонкими ромбиками тени от натянутой сетки.

– А это я на школьном турнире по теннису. Третье место.

Он снова скрылся на кухне, но через минуту выглянул и спросил чрезвычайно серьезно:

– Дарэл, ты пьешь кофе?

Мне нравился запах кофе, а кровь тех, кто его пил, приобретала пьянящий, очень приятный привкус.

– Сегодня не буду.

Лориан поразмыслил немного:

– У нас есть хороший коньяк. Хочешь?

Мальчишка был горд, что у него взрослый, серьезный гость. И он может предлагать ему серьезное угощение, а не чипсы или пепси, как школьным приятелям.

Я положил фотографию на полку, оглянулся. В комнате произошли некоторые изменения. На низком журнальном столике между двух кресел стояла бутылка коньяка, два бокала, тарелка с нарезанным лимоном.

Все как у «больших».

Видимо, на моем лице появилось насмешливое выражение, потому что он слегка покраснел. Показался глупым самому себе. Подумал, что я насмехаюсь над его попытками организовать встречу двух друзей, объединенных интересом к творчеству Вэнса. Рассердился и заявил нелогично:

– А ты вообще спал, как... летучая мышь!

Сравнение было таким метким, что я не сдержался и расхохотался во весь голос.

– Тише! Помешаешь соседям! Здесь слышимость знаешь какая!

Ему снова стало легко со мной.

Мы сидели в широких удобных креслах. Лориан, разговорившийся после рюмки коньяка, повествовал о своей жизни. А я слушал его с непонятными для себя самого жадностью и тоской.

В шестом классе он болел. «Ничего серьезного, но пришлось много пропустить, и я занимался дома». В седьмом впервые влюбился. «Но ей больше нравилось обсуждать наряды и своих подруг, а мне – заниматься физикой и играть в теннис».

Потом мы смотрели фото со встречи. Лориан с гордостью демонстрировал кадры, на которых я рядом с Вэнсом и Паула во всем своем фэриартосском великолепии.