Черльз Стросс - Семейное дело

5. Написать статью.

В полдень Мириам отправилась за покупками. Это, с ее точки зрения, служило чем-то вроде сеанса терапии. Не стоит думать сейчас о поисках работы, для этого придет время, когда она будет знать наверняка, не помешалась ли каким-то непонятным и нестандартным образом. Стоял октябрь, чудесная пора для пеших прогулок, но он уже на исходе, и из Северной Атлантики грозил надвинуться фронт пониженного давления. И предвестников этого было множество. В конечном счете она явилась домой, пошатываясь под тяжестью походного снаряжения: палатка, куртка, новые сапоги, походная грелка. Проще было бы доставить все это домой на такси, но по крайней мере Мириам убедилась, что может ходить пешком, да еще с грузом.

Пару часов спустя она была готова. И уже в четвертый раз проверила свои часы. Час назад она приняла две таблетки ибупрофена, и ингибитору пропионовой кислоты уже пора было подействовать.

Мириам затянула узкий ремень на рюкзаке и нервно потянулась. Сарай, притаившийся в саду, был темным и тесным — она вряд ли сможет повернуться там в туристическом снаряжении и с рюкзаком за спиной. «Положила ли я на место запасные ключи?» — спросила она себя. Быстрая проверка показала: да. Думать о чем-то отвлеченном было лучше, чем, например, о таком: «Не спятила ли я?..» — Ведь они не требовали оправданий уклонению от прямого ответа.

Отлично, с этим все в порядке.

Теперь медальон. Мириам зажала его в левой руке. Другой похлопала по правому заднему карману. Пистолет с формальной точки зрения был нарушением закона… Но, как частенько говаривал Бен, лучше уж обвинение в незаконном хранении огнестрельного оружия, чем твои похороны. Глубоко потрясшее Мириам воспоминание о голосе, рыкнувшем на нее из автоответчика, и о винтовочных выстрелах в темноте, эхо которых разрывало лесную тишину, на минуту заставило ее замереть.

— И я действительно собираюсь сделать это? — спросила она себя. Жизнь была достаточно сложной, как всегда.

Да, черт возьми! Потому что либо я схожу с ума, и тогда уже ничто не важно, либо моя родная мать была вовлечена во что-то очень и очень серьезное. В нечто гораздо более крупное, чем многомиллионное жульничество с отмывкой денег через «Протеум» и «Бифейс». И если ее убили именно из-за этого… Ощущение затянувшейся несправедливости истязало ее уколами совести.

— Хорошо, — сказала она себе. — Давайте к делу. Я, право, слишком медлю. — Она мрачно рассмеялась и со щелчком открыла медальон, почти готовая увидеть фотографию женщины, или рисунок, или еще какой-нибудь намек на то, что она нуждается в помощи…

Рельефный орнамент попытался вывернуть ее глаза наизнанку, и сарай вдруг куда-то исчез.

Мириам задыхалась. Воздух был холодным, а в голове стучало… но не так сильно, как в прошлый раз.

— Ага!

Она осторожно затолкала медальон в левый карман и достала маленький диктофон.

— Начало записи: среда, 16 октября, 8 часов вечера. Вокруг темно, и температура… здесь… градусов на десять ниже. Где бы это «здесь» ни находилось. — Мириам медленно повернулась. Со всех сторон ее окружали деревья, похожие на скелеты. Она стояла на склоне, не крутом, но с заметным уклоном, так что едва не соскальзывала вниз. — Никаких признаков людей. Я могу пойти на поиски кресла или не тратить на это время. Гм-м. Думаю, нет.

Мириам взглянула вверх. Над ней, возле лунного серпа, ветер гнал облака. Она не стала включать фонарь. «Не стоит привлекать внимание, — напомнила она себе. — Осмотри окрестности и отправляйся домой…»

— Я прямо-таки астронавт, — пробормотала она в диктофон. И шагнула вперед, к большому вязу, чувствуя, как за спиной подпрыгивает рюкзак. Обернувшись, Мириам остановилась, опустилась на колени и осторожно положила на подгнившую листву, где стояла, старый глиняный черепок, прихваченный из сарая. — Нейл и Баз во время первой высадки провели на Луне всего восемь часов. Две экскурсии по поверхности всего по четыре часа. Вот и мое пребывание здесь похоже на лунную прогулку. — «Я могу находиться здесь, пока не надоедят эти дурацкие приключения, — напомнила она себе. — Или, наоборот, не смогу отсюда выбраться». Она притащила с собой и спальный мешок, и аптечку первой помощи, и пистолет Бена (просто на всякий случай, и из-за этого чувствовала себя коварной и порочной). Но окружающее не давало ощущение дома. Оно походило на дикий лес… Лес же никогда не был домом для Мириам. Особенно такой, где появляются парни с винтовками и стреляют в нее, словно охотничий сезон уже открыт, а разведенная еврейка явно не занесена в Красную книгу.

Мириам сделала десяток шагов вверх по холму, остановилась и, затаив дыхание, прислушалась. Воздух был холодный и влажный, точно туман, надвигающийся с реки. Слушать было нечего — ни шума дорожного движения, ни далеких поездов или реактивных самолетов. А слышное вдалеке посвистывание птиц могло означать всего-навсего совиную охоту… чем оно, скорее всего, и было.

— На самом деле здесь тишина, — прошептала в микрофон Мириам. — Никогда не слышала такой тишины.

Она вздрогнула и огляделась. Затем воспользовалась своим фонариком и резко ударила по деревьям световым пятном, отбросившим длинные острые тени.

— Вон там! — воскликнула Мириам. Еще пять шагов, и она обнаружила на куче гнилых листьев свое коричневое вращающееся кресло. Мокрое, оно выглядело совершенно испорченным. Мириам схватила его, как давно потерянную любимейшую вещь, подняла и поставила, осторожно и прямо. — Вот!

В висках у нее стучало, но она испытывала неописуемый восторг.

— Нашла, — будто по секрету сообщила она в диктофон. — Я нашла кресло. Стало быть, это то самое место.

Но кресло было изрядно перепачкано и пришло в негодность. На самом деле оно почти развалилось… Оно изначально уже было серьезно попользованным, а ночь в дождливом лесу никак не улучшила его состояния.

— Стало быть, все это реальность, — негромко сказала Мириам с глубоким удовлетворением. — И я не схожу с ума. Или если даже фантазирую, то чертовски последовательно… — Она покачала головой. — Моя родная мать бывала здесь. Или пришла отсюда. В общем, как-то так. Ее зарезали, неизвестно, почему или кто. — Эти размышления вновь вернули ее к реальности, которая опять раздробилась на отголоски ее собственной ситуации: анонимные звонки с угрозами по телефону, множество незавершенных дел. Мириам вздохнула и вернулась той же дорогой к глиняному черепку. Помассировав голову, она присела там, прислонившись спиной к вязу.

Неожиданно она замолчала, сунула диктофон в задний карман, достала медальон и затаила дыхание.

Хруст ломающихся веток далеко разнесся в ночи. Испуганная, Мириам щелкнула медальоном, открывая его, сосредоточилась на его глубинах и набралась мужества для встречи с надвигающимся «похмельем»: она искренне не хотела ночевать в лесу — по крайней мере, без более тщательной подготовки.