Дмитрий Стародубцев - Шерас

— Скажу вам еще, маллы, — невозмутимо продолжал флатон. — И вы должны хорошо это запомнить. Если вы нас предадите, Фатахилла сотрет ваши селенья с лица земли. Через несколько лет никто и не вспомнит, что проживал в Малльских горах такой народ. И еще скажу: Берктоль и большинство стран континента — на нашей стороне. Тот же Сафир Глазз — преданный слуга нашего величайшего властителя. Поэтому у Авидронии нет сильных сторонников. Она обречена!

Гость закончил и сел. В рядах маллов началось волнение, больше напоминающее смятение, а Ахлерой как-то сразу поник и теперь даже не смотрел в сторону Бредероя.

Встал Аквилой. Многие заметили гнев на его лице. Он поведал вождям то, что говорил уже неоднократно: маллам нужен мир; с Авидронией следует крепко дружить и, может быть, даже ей помогать. Однако истины, которые всем давно наскучили, вскоре сменились более смелыми заявлениями: флатоны — враги всего человечества, они мечтают поработить весь материк, подчинить себе все народы. Много лет назад они уже пытались это сделать, и как раз именно Авидрония встала на их пути. Об этом повествуют старинные сказания. Наши предки завещали нам опасаться флатонов, ни в коем случае не входить с ними в дружеские отношения.

— Поймите, — продолжал Аквилой, поощряемый кивками белобородых, — Авидрония, может быть, и зло, но зло несоизмеримо меньшее. Когда придут флатоны, вы в этом убедитесь. Однако тогда будет поздно!

Аквилой на правах хозяина синдана говорил очень долго, и его никто не смел перебивать. Однако когда он закончил, начался настоящий гвалт. Вожди, многократно перебиваемые, выступали один за другим. Кто-то был на стороне Бредероя, кто-то соглашался с выводами Аквилоя, только про Ахлероя все забыли. А ведь так славно всё для него начиналось!

Малльские вожди издавна делились на два лагеря: воинов и миротворцев. К первому лагерю относилась почти вся малльская молодежь, второй лагерь составляли в основном стареющие вожди, такие, как Аквилой или его друг Аз. Конечно, справедливым было деление маллов еще по одному признаку: воевать хотели только горцы, а «равнинные» маллы в своем большинстве желали возделывать земли, рыбачить и торговать с авидронами. Их деревни процветали, и им не хотелось брать в руки оружие. Однако на этом синдане три четверти вождей представляли собой лагерь воинов, поэтому голоса вождей Царинглоум-рой и других мирных селений потонули в воинственном рыке голодных и жаждущих крови предводителей. Аквилой еще рассчитывал на Аза, который, обладая значительным авторитетом, смог бы оказать на синдан благотворное влияние. Но Аз, ранее всегда и во всем поддерживавший Аквилоя, сегодня почему-то молчал и отводил глаза в сторону.

Вскоре многие вожди потребовали сейчас же всё и решить. Воспрепятствовать им не представилось никакой возможности. Маллы тут же проголосовали. Белобородые подсчитали голоса и объявили о том, что большинство присутствующих явилось сторонниками объединения всех племен в единое государство — Маллию. Теперь пришло время выбирать правителя. После долгих споров осталось всего три кандидатуры: Аквилой, Ахлерой и Бредерой. Маллы опять проголосовали. Ахлероя пожелали видеть во главе государства всего сорок восемь вождей, его отца — около ста, а все остальные, которых оказалось большинство, захотели подчиниться Бредерою.

Белобородые почти закончили подсчет и собрались громогласно заявить о решении синдана, после оглашения которого уже ничего нельзя изменить, как вдруг звучный возглас на малльском наречии: «Стойте!» — заставил всех смолкнуть и рассерженно оглянуться. И каково же было изумление вождей, когда они увидели авидрона, проталкивающегося на середину со свитком в руке, который он держал над головой. Тут и Бредерой, и Аквилой, и многие другие вспомнили, что в пылу жаркого обсуждения совсем забыли про этого инородца. А ведь он хотел поведать им о чем-то важном!

Два широкоплечих малла преградили ДозирЭ путь, но Бредерой, уже на правах Вершинного вождя Маллии (слово «верховный» горцы решили заменить на более близкое их образу жизни понятие), которым собирался стать через несколько мгновений, с важным видом махнул рукой: пусть скажет.

Авидрон встал перед синданом и начал говорить. В бофорде воцарилась удивительная тишина. Бредерой быстро понял, что его что-то смущает, но что именно? Его неожиданно осенило, и крупные капли пота выступили на его лбу: ДозирЭ изъяснялся на довольно сносном малльском языке, который еще вчера вечером совсем не знал. Горец хотел прервать речь инородца, чтобы кое-что выяснить, но, покосившись на синдан, с ужасом понял: поздно, маллы теперь наверняка захотят услышать все, что желает рассказать этот плут.

— Выслушайте меня, гордые сыновья горных вершин! — обратился к нахмурившимся вождям ДозирЭ, смягчая на авидронский лад лающие малльские звуки, которые ему пока не удавались. — Я явился сюда, прекрасно понимая, что, возможно, никогда не вернусь назад, не увижу более свою родину, свой город, свою нежную жену, которую люблю всем сердцем. Но поверьте, иначе я поступить не мог, ибо кто-то должен попробовать охладить ваш пыл, заставить вас, пусть на мгновение, задуматься перед тем, как вы совершите роковой шаг в бездонную пропасть и проститесь с последней надеждой на спасение…

В Карле Ролси ДозирЭ имел много свободного времени, б о льшую часть которого предпочитал посвящать изучению малльского языка. Сейчас молодой человек имел возможность говорить то, что хотел, и именно так, как хотел. Маллы прекрасно понимали его.

— Я скажу вам то, что наверняка вам не понравится, — продолжал ДозирЭ. — И вы поспешите со мной расправиться. Умоляю вас — не торопитесь, иначе вы так и не узнаете, о чем говорится в этом онисе (ДозирЭ помахал своим свитком). А ведь это самое интересное!

— Говори же, авидрон, не медли! — запальчиво крикнул с задних рядов совсем юный вождь.

— Слушай же, нетерпеливый волчонок, — насмешливо отвечал ему ДозирЭ. — Я не тот, за кого себя выдаю, я — айм Вишневых плащей. Это славное воинство призвано сражаться с врагами не на поле брани, а в мирной жизни, разить противника не мечом, но хитростью. В ваши края я послан Инфектом Авидронии и своим начальником, чтобы пристально следить за всем, что здесь происходит, и обо всем увиденном и услышанном доносить в Грономфу. То есть я, как это по-вашему, м-м, лазутчик…

Потрясенные вожди не сразу поняли, в чем авидрон только что признался. Первым пришел в себя Ахлерой, который воскликнул с гневным злорадством:

— Я же говорил, я же говорил, что он грономфский доноситель! Ведь его не берет даже яд золотохвостки! — И он бросился с кулаками на ДозирЭ. Ему преградили путь копьеносцы. Одноглазый вождь остановился только тогда, когда наконечники копий уткнулись ему в грудь.