Дмитрий Стародубцев - Шерас

ДозирЭ поймал на себе взгляд великого вождя и с удивлением открыл, что взгляд этот был по-отечески мягок и теплился надеждой.

— Позволишь ли ты мне, Аквилой, рассказать о сделке с оружием? — учтиво спросил молодой человек.

— Да, говори.

ДозирЭ рассказал синдану про совершенную мену и про то, как по требованию Бредероя, из денег, полученных за оружие, тридцать берктолей отправил в Бион.

Вожди насупились. Речь шла о весьма серьезном преступлении. Однако ДозирЭ понял, что и этого недостаточно. Его слова едва ли чем подтверждались. И тогда он поведал маллам все, что знал о Бредерое, обо всех его бесчинствах в Малльских горах, о неправедных сделках с Идалом. Многие вожди, в особенности «равнинные», были ошеломлены, однако молодой человек с грустью понял, что для большинства подобные «подвиги» вряд ли заслуживают порицания. Скорее, наоборот…

Под давлением Бредероя и его многочисленных сторонников, после долгих изнурительных споров, было принято решение казнить ДозирЭ — принести его в жертву Якиру. Против этого выступил только Аквилой, вожди из Царинглоум-рой и тот самый юный вождь, которого ДозирЭ назвал «нетерпеливым волчонком». Тут же копьеносцы схватили авидрона и с трудом, поскольку он упирался, проявляя при этом удивительную силу и изворотливость, поволокли к выходу. Радость синдана была столь бурной, что непрочная бофорда затряслась и едва не рухнула на головы ликующих маллов.

— Подождите! — вдруг услышали вожди громкий возглас. — Постойте же!

Перед горцами поднялся посол Берктоля.

— Я, как и вы, не люблю этих самовлюбленных изолгавшихся авидронов, — скороговоркой прокричал он. — Однако должен вам заявить: все, что этот доноситель Грономфы рассказал о Бредерое, — правда.

Аквилой тут же остановил копьеносцев, немного успокоил синдан и обернулся к послу:

— Что ты об этом знаешь?

Хугена Фейштушер золотым рукавом вытер пот, льющийся ручьем по лоснящемуся лицу, и, часто запинаясь, молвил:

— С самого начала мне показалось, что я где-то видел этого вождя (он указал на Бредероя), и только сейчас вспомнил: я внимал его речам несколько лет назад в Берктоле, на одном из заседаний Совета Шераса. Тогда он назвался тем же именем, только представился не маллом, а жителем одного иргамовского селения, которое было сожжено авидронскими завоевателями. Поскольку я близок к Сафир Глаззу, я знал, что этот «иргам» был специально прислан в наш славный город Верховным военачальником этой страны Хаврушем. Из этого могу предположить, что послание Хавруша, зачитанное здесь, ПОДЛИННОЕ. Собственно, не так давно я видел в Совете Шераса и этого авидрона. Он был весь в золотых доспехах и сопровождал Алеклию — Инфекта Авидронии. То есть этот, как вы говорите, коротковолосый, наверняка, несмотря на молодость, лицо в Грономфе весьма и весьма влиятельное…

Тяжелое молчание повисло после слов Хугена Фейштушера. Копьеносцы, до этого крепко державшие ДозирЭ за вывернутые руки, вдруг отпустили его — то ли не в силах больше удерживать, то ли решив, что его невиновность теперь доказана, и тот, размяв плечи, послал своим стражам несколько проклятий на родном языке.

— Что скажешь? — обратился Аквилой к Бредерою.

— О, это объяснить совсем несложно, — открыто улыбнулся Бредерой.

Он поднялся и медленно направился к ДозирЭ. Все терпеливо ждали, что будет дальше. Бредерой вплотную приблизился к авидрону, лицом к лицу, так, что их носы едва не соприкоснулись, и довольно долго молча смотрел своему главному обвинителю в глаза, пытаясь отыскать в них хоть толику слабодушия.

— Сегодня ты победил, хитрый грономф, — едва слышно прошипел малл. — Но завтра… завтра я с тобой сквитаюсь. Можешь не сомневаться.

— У тебя не будет завтра, — также еле слышно отвечал ДозирЭ.

— Это мы еще увидим.

«Что такое, о чем они говорят?» — заволновались вожди.

Тут Бредерой слегка присел, вдруг прыгнул в сторону и через мгновение оказался у двери. Страшным ударом ноги он вышиб ее. Она буквально вылетела наружу. Он мельком обернулся и исчез.

Маллы оцепенели. Никто не мог и представить подобного развития событий. Первым опомнился Ахлерой и с боевым кличем бросился вон. За ним последовали три десятка горячих голов. Аквилой и белобородые задержали остальных, заставили их успокоиться и занять свои места.

Спустя некоторое время появился Ахлерой, и на нем не было лица.

— Ему удалось бежать, — сообщил он, избегая с кем-либо встречаться глазами. — Мы его почти схватили, но воины его отряда отбили подлого негодяя. Он скрылся в горах. И с ним три сотни его лучших людей. Я, конечно, послал ему вслед тысячу самых храбрых всадников, но думаю, что теперь его не догнать…

Многие заметно огорчились.

— А что же делать с ним? — поинтересовался один из вождей, указывая на ДозирЭ.

— То же, что собирались сделать до этого, — убить, — выкрикнул кто-то с дальних рядов. — Он слишком много про нас знает, его нельзя отпускать.

Маллы опять начали спорить, и вскоре изможденный, еле стоящий на ногах ДозирЭ с горечью осознал, что большинство синдана по-прежнему желает его смерти. Неблагодарные глупые дикари!

— Послушай, ДозирЭ, — подошел к авидрону великий Аквилой. — Ты мне нравишься, так же, как и твой Инфект, и я не хочу твоей смерти. Если ты поклянешься своим богом, что никому не расскажешь о том, что вчера и сегодня услышал здесь, я постараюсь убедить синдан в том, что нам ничего не угрожает.

— Я не могу этого сделать.

Аквилой нахмурился.

Маллы напирали. Больше всех свирепствовал Ахлерой, который, в отсутствие своего опасного соперника, вновь смог подчинить своей воле не только своих старых союзников, но и вождей, прежде ратовавших за Бредероя. Отец осуждающе смотрел на него из-под густых бровей.

— Пусть белобородые решают! — подсказал равнинный вождь. — Мы совершенно про них забыли. А ведь их мудрость всем известна. Мы отстранили их от голосования и не даем выступать, пусть же хотя бы сейчас они примут всего одно решение.

Идея многим понравилась. Белобородые ничего не решали, являясь скорее хранителями малльских законов и обычаев, но многие вожди относились к ним с большим уважением.

Так и сделали. Белобородые сгрудились посреди бофорды и коротко переговорили друг с другом. Они поинтересовались мнением Аквилоя и еще трех знатных вождей. Вскоре один из них обратился к синдану:

— Сегодня авидрон открыл нам глаза. Поэтому он должен быть отпущен.

Ахлерой топнул ногой и выругался.

ДозирЭ задохнулся от радости. Он готов был обнять и расцеловать всех до одного этих дряхлых стариков со спутанными бородами.

— Ну, я пошел? — неуверенно спросил он.

Белобородые закивали головами.