Дмитрий Стародубцев - Шерас

Ребенок проснулся, увидел ДозирЭ, который загораживал мать, испугался и громко заплакал. Андэль взяла его на руки и попыталась успокоить.

— Почему ты решила, что я тебя брошу? — с обидой в голосе спросил ДозирЭ. — Разве я не доказал тебе свою любовь? Разве не поклялся, что бы ни случилось, умереть за тебя, если надо? И разве ты не доказала свою любовь ко мне? Разве не отвергла Инфекта, Бога, ради того, чтобы быть со мной? Почему же ты решила, что я сегодня предам тебя, брошу, и брошу именно в тот момент, когда ты более всего нуждаешься в защите? Разве я это заслужил? Нет, я остаюсь!

Было заметно, что Андэль очень понравились слова молодого человека, ее лицо просветлело. Она ответила еле слышно, чтобы не потревожить младенца, немного успокоившегося в ее руках:

— Если ты не уедешь, твоя жизнь подвергнется не меньшей опасности, чем жизнь ребенка. Я этого не хочу. Ты должен оставить поместье…

— Никогда! — вспыхнул ДозирЭ. — Этот ребенок твой, а значит, и мой. Поверь, я буду любить его точно так же, как если б он был рожден от меня. Мы будем охранять его, прятать от людей, всячески оберегать. Никто ничего не узнает. Здесь, в глуши Удолии, ОНИ до нас не доберутся! А потом, кто сейчас будет этим заниматься? Ты же знаешь: на Авидронию надвигаются флатоны!.. Для всех это будет наш ребенок, когда же он подрастет, вряд ли кто-нибудь сможет угадать в нем черты Божественного. Это останется нашей тайной, и мы поклянемся друг другу, что никто и никогда о ней не узнает!

Ребенок окончательно успокоился и заинтересовался блестящими золотыми фалерами на груди воина. ДозирЭ отцепил самую красивую и протянул младенцу.

— Как ты его назвала? — спросил он.

— Волиэну, если ты не против. Волиэну, сын ДозирЭ из Грономфы.

«Волиэну» по-авидронски значило «сын героя»…

Вечером того же дня в честь приезда молодого хозяина устроили щедрую вечерю. Длинный стол, накрытый в благоухающем саду, уставили самыми изысканными для этих мест яствами. Вина и нектара подали столько, что ни за что не выпить. Пригласили хозяев соседних наделов, друзей Чапло из ближайших поселений, всех домочадцев и работников — набралось человек сто пятьдесят. В самый разгар вечери кто-то попросил показать младенца, но Андэль напомнила желающим, что по старинному поверью ребенка, которому еще нет года, нельзя показывать чужим людям — это может ему сильно повредить. Старики вроде слышали об этом обычае и закивали головами.

ДозирЭ, конечно, удостоился самого заинтересованного внимания пирующих. Его гордый вид, великолепные одежды, награды, его подвиги интересовали всех, кто здесь находился. Впрочем, молодой человек уже успел привыкнуть в Грономфе к чрезмерному вниманию к своей особе и, развлекая гостей, непринужденно чередовал удивительные истории с поглощением нежных куропаток и восхитительного нектара.

Чапло выпил чуть больше кувшина и быстро захмелел. Юноша-слуга по нетерпеливому знаку Андэль поспешил взять его под руки и увести прочь.

— Кто этот скромный юноша? — поинтересовался ДозирЭ.

— Это Рехеадму, — объяснила Андэль. — Он из Союза Четырех. Чапло обнаружил его умирающим на дороге, когда возвращался из Грономфы. Несчастный отстал от торгового каравана, где был повозчиком, — скорее всего, его просто бросили в пути, когда заметили, что он серьезно болен. Отец привез его сюда и выходил. С тех пор Рехеадму живет при нас и в знак своей безмерной благодарности прислуживает Чапло, не прося ничего взамен, кроме еды и питья. Он неграмотен, я пыталась его кое-чему научить, но он беспросветно глуп, словно дикарь, поэтому мои попытки не увенчались успехом.

— Ему можно доверять? — спросил ДозирЭ.

— Несомненно. Он нам верен, как никто другой. Смотри! — Андэль поманила вернувшегося в сад юношу и сказала ему строгим тоном: — Рехеадму, убей себя!

Юноша удивленно посмотрел на молодую женщину, но в тоже мгновение выхватил из-за пояса короткий нож и приготовился пронзить себе грудь. ДозирЭ перехватил его руку и так крепко сжал, что Рехеадму взвыл от боли и выронил нож.

— Этот человек — твой самый главный хозяин, — сказала юноше Андэль, показывая на ДозирЭ. — Ты должен ему подчиняться в точности, как и нам. Ты понял?

Рехеадму немного подумал, потом упал на колени и приложился губами к ногам воина…

С наступлением ночи ДозирЭ и Андэль покинули пирующих гостей и отправились в свои покои. Не выходили они оттуда до вечера следующего дня, только служанка несколько раз приносила им ребенка…

Дела в поместье шли как нельзя лучше — это ДозирЭ понял сразу, лишь только открыл денежную книгу, которую сам же и завел в свое время по совету Арпада. С тех пор ее аккуратно заполняла Андэль. За прошедший год закупщики из Грономфы заплатили за товары почти триста инфектов; из них двести было потрачено на работников, на разные закупки и на нужды землевладения, а сто золотых, то есть десять берктолей, — отложено. ДозирЭ не верил своим глазам. Неужели такое сравнительно небольшое поместье может приносить столь существенный доход?! Надо показать эту денежную книгу Идалу…

Минула триада. Только ДозирЭ и Андэль вновь задумались о Большом свадебном обряде, как в пределах поместья появился порученец Круглого Дома. ДозирЭ прочитал врученный ему онис и тут же, залившись краской досады, передал свиток Андэль. Сюркуф немедленно призывал айма Вишневой армии явиться в Грономфу, «поскольку грозные события требуют скорейшего принятия мер…».

Андэль восприняла сообщение совершенно спокойно, будто предчувствовала, что этим всё и закончится. Послание не вызвало удивления и у остальных домочадцев. Наоборот, многие даже изумлялись: почему такой сильный храбрый воин нежится в купальнях со своей возлюбленной, когда страна подвергается столь очевидной опасности? В округе давно ходили страшные слухи о флатонах: говорили, что скоро посланники Фатахиллы появятся у самых границ Авидронии.

ДозирЭ не без труда разыскал распустившегося от вседозволенности Кирикиля и задал ему приличную взбучку, чтобы немного встряхнуть его, а потом приказал готовиться к отъезду. Чуть позже воин пришел к Андэль попрощаться. Молодая женщина протянула ему Волиэну. ДозирЭ неловко, с опаской взял его на руки, а младенец, завидев знакомые сверкающие диски на груди большого человека, радостно замяукал и потянулся к ним.

— Невероятно, я держу в руках дитя самого Бога! — невольно вырвалось у ДозирЭ.

— Это твое дитя! — мягко поправила Андэль…

Утром следующего дня ДозирЭ стоял перед Сюркуфом, который теперь занимал просторную светлую залу в лучшей части Круглого Дома. Охрана у дверей, расторопный слуга — не было сомнений в том, что в пределах этой старинной цитадели Сюркуфа ценят сейчас очень высоко. Впрочем, несмотря на внешние перемены, он не изменил своим привычкам — та же властная поза, то же выражение лица, тот же приторный густой розовый запах. Здесь же сидел и Белмодос — молодой писец, который, по обыкновению, разместился в самом дальнем углу и с очень серьезным видом разбирал внушительную груду свитков. Завидев ДозирЭ, Белмодос заметно смутился, поспешил спрятать глаза и согнулся в три погибели, так, что за возложенными друг на друга книжными регистрами его и вовсе стало не видно.