Лейн Робинс - Маледикт

— Просишь прощения за то, чего не совершал!

Но Маледикт уже торопливо спускался по лестнице. Джилли выглянул в окно, за которым исчезла статуэтка Ани.

— А сам простишь ему все, — сказал Джилли. — Он заставил меня поверить, что ты убил Лизетту, — но ты и теперь закрываешь глаза. Он пытается рассорить нас.

Желчь взыграла в желудке от неприкрытой жестокости, оттого, что Лизеттину жизнь превратили в ход пешки. В успокаивающей темноте чердака Джилли сел на корточки и заплакал — точно так же, как до него Маледикт. Если прежде еще оставались какие-то сомнения — теперь они исчезли. Янус был убийцей; как его отец, как Данталион — он предпочитал улыбаться и убивать на безопасном расстоянии.

Джилли повесил голову. В конце концов, сам виноват. Раздразнил Януса, хотя знал: тот в долгу не останется. Но намекнуть, что в убийстве виновен Маледикт… Возмущение Джилли превратило ярость в ровное внутреннее пламя.

Его руки коснулись темных засохших пятен Лизеттиной крови: он перепачкался, когда сидел рядом с ее телом. Джилли поднялся, собираясь принять ванну, и сквозь разбитое окно услышал, как к дому подъехала карета.

Янус, подумал Джилли. Он решил отложить мытье и выяснить отношения.

Спустившись в прихожую, Джилли обнаружил, что Маледикт с пустым и белым лицом стоит перед Эхо и парой его Особых бойцов.

— У меня ордер на ваш арест, — проговорил Эхо, мрачно улыбаясь и не снимая ладони от рукояти пистолета.

— По какому делу? — поинтересовался Маледикт. — Вы пытались обвинить меня в таком количестве…

— В одном неопровержимом преступлении — убийстве Данталиона Ворнатти.

— В убийстве? — проговорил Маледикт. — Скорее это была дуэль.

— Его кровь — ваш меч. Вы не можете отрицать этого.

— С чего я стану отрицать, когда получил от той дуэли несказанное удовольствие? — удивился Маледикт. На самом деле он почти забыл о ней. Смерть Данталиона захлестнул кровавый прибой Ани. И отчитываться за нее теперь… Хотя руки у Маледикта тряслись, голос звучал беззаботно. Он вынудил мышцы рук подчиниться своей воле — и они тоже успокоились. Рукоять меча коснулась ладони; он нащупал ее совершенно безотчетно. Перья упрашивали Маледикта, нашептывая что-то его коже. Одежда Джилли, пропахшая смертью Лизетты, не позволила Маледикту очистить разум от мыслей о крови.

В конце концов, их было всего трое. Маледикт мог бы без особого труда проткнуть мечом выдающийся живот ближайшего бойца, пустить ему кровь, потом легко переместиться к младшему из двух охранников, что стоял слева от Эхо. Потное лицо парня даже побелело от дерзости поступка — они явились арестовать дворянина. Маледикт был готов биться об заклад: если он пронзит первого, младший даст деру. Опасность представлял лишь сам Эхо.

Маледикт вдохнул сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как воздух остужает жар в крови. Да или нет. Биться или бежать — все равно придется гоняться за юнцом, если тот решит улизнуть. У него и прежде бывало много свидетелей. С тремя вполне можно управиться.

— Маледикт, — проговорил Эхо. — Положи меч на пол.

— А если не положу? — спросил Маледикт, все еще прислушиваясь к тикающим в крови часам.

Эхо выхватил пистолет, взвел курок и прицелился в грудь Джилли.

— Быть может, мне использовать твоего друга в качестве гарантии твоего хорошего поведения? Стоит мне увидеть одно-единственное движение в направлении оружия, яда или хотя бы заклинания — и я прикончу его.

Ярость красной пеленой затмила взор Маледикта; стук сердца в ответ на слова Эхо оглушал его. Убить их всех, шептала Ани. Искупаться в их крови. Выклевать им глаза. Даже Джилли. Ведь он усомнился в тебе, обвинил в том, чего ты не совершал. Меч высунулся из ножен, пальцы скользнули вниз и коснулись прохладного клинка.

Бешеная простота этой мысли захватила Маледикта. Убить их всех.

Почувствовав движение воздуха, он инстинктивно развернулся, выхватил меч из ножен и успел уловить смятение на лице Эхо. Оказывается, шевельнулся Джилли — всего лишь Джилли, и вместо того, чтобы разрубить кожу и кость, Маледикт вывернул лезвие, ударяя плашмя по широкому запястью друга. Клинок оставил рубец и тонкую полоску крови в том месте, где лезвие коснулось кожи. Но рука была цела, пальцы сомкнулись на плече юноши. Маледикт тяжело дышал, наблюдая, как на светлой коже Джилли выступают бисеринки крови.

— Маледикт, — проговорил он, — не двигайся. — Джилли шагнул мимо юноши, загораживая его от Эхо. — Королю известно, что вы здесь?

— Король волен отозвать меня — такова его привилегия. Но он не обязан был давать распоряжение. У дуэли множество свидетелей. — Эхо улыбнулся. — Маледикт мой.

За широкой спиной Джилли юношу опять начало трясти, и на сей раз он не мог совладать со своим телом. Тюрьма «Каменные врата». Как же тогда он довершит предначертанное Ани?

Как вообще он выживет, запертый во тьме, когда с ним вместе постоянно будет находиться кто-то еще? Как он останется Маледиктом?

Едва уловимая мысль мелькнула в сознании — призрак надежды. Ведь Эхо не выстрелил в Джилли, хотя Маледикт обнажил меч. Стало быть, советник блефовал.

Юноша развернулся и бросился вверх по лестнице, к запаху неба. Эхо закричал. За спиной Маледикт услышал выстрел, но Джилли не вскрикнул. Если бы Маледикт не находился в таком отчаянном положении, он разрыдался бы от облегчения. Но попытки размышлять среди трепещущей тьмы бушующих эмоций Ани сузили рамки его разума — Маледикт соображал теперь не лучше крысы, загнанной в угол.

За плечи его грубо схватили руки Эхо; Маледикт лягнул Эхо, применив грязный прием крыс из Развалин. Но Эхо, хотя и споткнулся, проявил достаточную дальновидность и был готов к такой реакции. Маледикт вывернулся, стараясь воспользоваться клинком, высвободиться из цепких, как клещи, рук советника, но тут же почувствовал, как его опять оттесняют к стене. Это был Джилли.

Маледикт принялся отбиваться, дыхание со всхлипом вырывалось из его горла. Ани нашептывала: убей его и беги. Маледикт беззвучно выдохнул отказ, хотя Джилли обнял его еще крепче. Маледикт оказался между теплым телом Джилли и холодной несокрушимой стеной.

— Мэл, — сказал Джилли. — Маледикт, прошу тебя. Если ты сейчас сбежишь, тебе не светит ни Янус, ни вообще хоть какое-то будущее — только кровь и смерть. — Дыхание Джилли согревало ему щеку, пальцы рисовали на запястьях и спине успокаивающие знаки.

Маледикт заметил за спиной друга двоих Особых: они нервно наблюдали за происходящим. Глаза Эхо сузились, и Маледикт зашипел на него. Эхо непроизвольно сделал шаг назад. Маледикт захохотал.

— Тише, — предупредил Джилли. — Тише! Вот что мы сделаем. Когда одному платят за то, чтобы он исполнял свои обязанности, другому можно заплатить, чтобы он облегчил тебе жизнь. Отправляйся с Эхо. Это лишь на время.