Джим Батчер - Битва за Кальдерон

Джиральди молча посмотрел на Бернарда. В глазах центуриона застыла тревога. Потом он кивнул и принялся отдавать приказы.

Амара устало прикрыла глаза. Какая-то часть ее сознания предлагала ей немного поспать — пусть события идут своим чередом. Она так устала. Амара попыталась найти какую-то причину, которая могла бы заставить ее продолжать бороться, забыть об отчаянии.

Долг, подумала она. Она должна защищать легионеров и фермеров, всех жителей страны. Долг не позволял ей принять смерть. Но сейчас мысли о долге показались Амаре какими-то пустыми. Больше всего на свете ей хотелось оказаться в безопасном теплом месте — а долг был холодным и голым убежищем для раненого духа.

Она взглянула на Бернарда, поднявшего раненого легионера на ноги и похлопавшего его по спине, и тот побрел к пещере, опираясь на древко копья. Между тем Бернард повернулся к следующему солдату, который нуждался в помощи. Необходимо организовать отступление к пещере — там у них будет больше шансов продержаться.

Дорога неожиданно начал смеяться.

— Что тебя так позабавило? — удивленно спросила Амара.

— Как хорошо, что мы с тобой успели поговорить до начала сражения, — ответил Дорога, в глазах которого плясали искорки смеха. — В противном случае я мог бы забыть, что нам обоим есть на что рассчитывать при любом исходе. — Он продолжал смеяться, поворачивая гарганта, чтобы пристроиться в хвост колонны отступающего легиона.

Амара повернула голову и молча наблюдала, как королева ворда ведет взятых вслед за ними.

Тави хмуро посмотрел на Эррена и прошептал:

— Что значит «ничего»?

— Извини, — шепотом ответил Эррен. — Я сделал все, что мог, за то время, которое у меня было. Когда на них напали, кто-то погасил уличные фонари. Несколько человек слышали шум схватки, двое даже видели начало нападения, но тут все фонари вокруг погасли, и после этого — ничего.

Тави вздохнул и прислонился затылком к стене. В классе, где они сдавали экзамен, было душно. Письменная часть экзамена по истории началась сразу после дневной трапезы и закончилась через четыре часа — за ней следовала устная часть. Закат запустил свои оранжевые пальцы сквозь верхние окна, и среди сотни с лишним учеников не было ни одного, кто не мечтал бы побыстрее убраться отсюда.

Маэстро Ларус с роскошной гривой серебристых волос, безупречно ухоженной бородой и сутулыми плечами кивнул студенту, стоящему рядом с его стулом, отпуская его. Потом Ларус сделал какую-то отметку на лежащем перед ним листе пергамента и бросил свирепый взгляд на Тави и Эррена.

— Господа, — раздраженно сказал он звучным голосом. — Я надеюсь, вы окажете уважение своим товарищам и будете вежливо молчать, пока они отвечают. А они, в свою очередь, поступят так же по отношению к вам. — Он прищурился, продолжая смотреть на Тави. — В противном случае я буду вынужден поговорить об элементарных правилах приличия, а это займет немалое время. Надеюсь, до этого дело не дойдет?

Все остальные студенты стали оборачиваться на них. Сотня раздраженных, угрожающих взглядов остановилась на Тави и Эррене, молчаливо обещая страшные кары.

— Да, маэстро, — ответил Тави, стараясь, чтобы в его голосе прозвучало сожаление.

— Простите, маэстро, — сказал Эррен, у которого раскаяние выглядело куда более искренним.

— Замечательно, — продолжал Ларус. — Ну а теперь я попрошу подойти Деметриус Анию. Ты будешь следующей. Пожалуйста, перечисли экономические достижения правления Гая Тертиуса и последствия, к которым они привели для долины Амарант…

Молодая девушка начала неуверенно отвечать, ежась под пристальным взглядом Ларуса.

Тави наклонился к Эррену и прошептал:

— Это бессмысленно. Зачем лучнику гасить фонари? Ведь в темноте он не мог стрелять.

Эррен умоляюще посмотрел на Тави, а потом кивнул в сторону Ларуса.

Тави нахмурился:

— Просто говори потише. Он ничего не услышит — у всех урчит в животе.

Эррен вздохнул:

— Я не знаю, зачем они так поступили, Тави.

Гаэль, которой пришлось нагнуться к Тави, поскольку Эррен стоял между ними, прошептала:

— Мне тоже удалось узнать совсем немного. Никто из слуг не запомнил тех, кто приходил помогать во время вечеринки. Однако я перебрала мусор и нашла несколько комплектов вполне приличной одежды, простыни, чашки, словно кто-то выбросил все, что находилось в одной или двух комнатах. Сверху валялись остатки завтрака, значит, все произошло минувшей ночью.

— Вороны, — пробормотал Тави.

Он стоял, опираясь спиной о стену, и его переполняла тревога. Экзамен продолжался слишком долго. Китаи согласилась тихонько посидеть в комнате Тави до наступления ночи, чтобы в темноте незаметно покинуть территорию Академии, но он обещал ей вернуться гораздо раньше. С каждым мгновением увеличивалась вероятность того, что она может уйти.

— Тави, а что удалось выяснить Гражданскому легиону? — спросил Эррен.

Тави разочарованно потряс головой.

— Ничего, когда я приходил туда двести лет назад, — пробормотал он и бросил угрюмый взгляд на студентку, которая не могла толком ответить на простой вопрос. — Вороны, политика Тертиуса привела к остановке инфляции, что сделало выгодным приручение летучих мышей, делающих шелк, и положило начало производству шелка. Яблоневые сады, вороны их побери, не имели к этому ни малейшего отношения.

— Будь к ней добрее, Тави, — прошептала Гаэль. — Она из Ривы, а я слышала, тамошние люди не отличаются особым умом.

— Никогда об этом не слышал, — нахмурился Эррен. — Ведь Тави жил рядом с Ривой, и… — Он заморгал, а потом закатил глаза.

Тави бросил свирепый взгляд на Гаэль, но та лишь улыбнулась, слушая, как Ания наконец заговорила о шелковых фермах. Маэстро Ларус отпустил ее небрежным движением руки, проводив ее ядовитым взглядом, и вновь записал что-то в свой пергамент.

— Ну что ж, — пробормотал Ларус. — У нас остается всего один студент. Тави Патронус Гай, пожалуйста, подойди сюда. — Он бросил на Тави строгий взгляд и добавил: — Если, конечно, ты можешь оторваться от своих разговоров.

Тави почувствовал, как краснеет, но ничего не ответил, молча оттолкнулся о стены и зашагал к столу Ларуса.

— Очень хорошо, — протянул маэстро Ларус. — Если тебя не затруднит, не мог бы ты просветить нас относительно так называемой романской культуры и ее роли в истории Алеры.

По залу пробежал ропот. Вопрос с подтекстом, и все это прекрасно знали. За два года Тави четырежды спорил по этому поводу с Ларусом — а теперь маэстро решил вернуться к скользкому вопросу во время экзамена. Очевидно, он намеревался заставить Тави принять его точку зрения — в противном случае он мог провалить экзамен. Издевательская тактика, которая показалась Тави особенно мелкой сейчас, когда ему пришлось столкнуться с куда более серьезными проблемами.