Вад Капустин - Орки плачут ночью

-Только Академия…? Не дослушав, Норр поторопился ответить:

– Да нет, есть, понятно, и другие высокие школы: Горная, Минеральная, Подземного строительства, – но с Академией их сравнить нельзя. Гордость Зиртана, в котором, – гном сделал многозначительную паузу, а потом торжествующе добавил, – все принадлежит мне! Я наследный владыка западных гномов, а Дора моя дочь! Или я об этом уже говорил?

Несмотря на хвастливый тон, Севка услышал в голосе рассказчика невольные горькие нотки. Поразило резкое несоответствие тона и текста. Обычно о своих богатствах и власти говорят иначе.

-Наследница, значит? – осторожно уточнил музыкант. – Ты уже говорил – будущая владычица Западных гор? Норр сокрушенно помотал головой и честно ответил:

-Нет, пока не наследница. Вот ты, наверное, думаешь, что гномы – мудрейший народ, древняя раса, у них справедливые честные законы? Так? Ничего подобного Севка не думал, но послушно кивнул.

-Так вот, ты не совсем прав, – горечь явственно зазвучала в голосе гномского владыки. – Конечно, горный народ любит и уважает своих женщин, но, по нашим законам, женщина не может быть наследницей владычества. Только мужчина.

-И кто же твой наследник? – разговор становился действительно любопытным, и Севка, несмотря на усталость, искренне заинтересовался откровениями щедрого дарителя. Не то, чтобы запутанные гномские законы имели к нему самое прямое касательство, но в рассказе гнома явственно слышался какой-то намек.

-Пока Дора не замужем, на владычество может претендовать один из моих племянников. Их много, у всех практически равные права, и дележка эта могла бы вызвать настоящую войну, каких мы не знали со времен первого Передела. Но если бы девочка вышла замуж за кого-то из своих двоюродных братьев, вся власть и право наследования законно перешли бы к ее мужу. Понимаешь, что это означает? Ты думаешь, Дора живет в Зиртане счастливо и спокойно? За пять лет после перемещения с Земли ее уже дважды пытались похитить и трижды убить! И это началось с первого же дня! А ведь ей тогда было всего двенадцать, – выпалив неожиданное признание, гном замолчал, словно только сейчас сообразив, что сказал лишнее. Впрочем, Севка не сомневался, что разговор был затеян специально для того, чтобы объяснить ему истинное положение вещей. Он попытался взять на себя инициативу.

-А как ты понял, что не наоборот? И кто…? – вопрос мог показаться глупым, но музыканта действительно внезапно обеспокоила судьба девушки, которая уже была ему небезразлична.

-Кто? А какая разница? – угрюмо буркнул гном. – Убить, похитить – ясно, чьих рук это дело. Организовал, наверняка, кто-то из самых близких. Родичей

-А почему же …? – Севка хотел поинтересоваться результатами поиска похитителей, но Норр думал о своем и опять не дал ему договорить:

– Догадываюсь, что ты хочешь спросить. Так вот, почему: при любом муже, дети Доры, мальчики, – гном выразительно подчеркнул последнее слово, – будут самыми законными наследниками, права которых никто не посмеет оспорить.

-Только поэтому ее пытались убить? – усомнился Севка. Собеседник печально усмехнулся:

-Не только убить, но и умыкнуть. Я люблю свое единственное дитя. Но мне, владыке, стало трудно обеспечивать безопасность собственной дочери! – старый гном в гневе невольно повысил голос, стиснув в правой руке огромный топор. – Поэтому я должен ограждать ее от нежелательных женихов. Хотя до сих пор она сама отлично с этим справлялась, – одобрительно хмыкнул гном и с легкой обидой добавил: – И тех, кого я хотел бы видеть своим зятем, тоже разогнала. Характер у нее мой, – с гордостью объяснил гном, – упрямый, но равно она еще ребенок – наивная слишком, доверчивая. А вот ты, – гном, нахмурившись, посмотрел на Севку, – понравился ей даже слишком, шустряк! Что ты об этом скажешь?

Мясоедов, растерявшись от неожиданного обвинения, молчал. Не дождавшись ответа, гном заявил:

-Так-то вот! Не пара ты Дориане! И потому первое мое условие – ты убираешься со своими орками в Долину Ширах и не возвращаешься в Авалон раньше, чем три года. Клянись! Самым дорогим!

Севка задумался. Условие казалось совсем необременительным. Ничего, кроме дружеской симпатии, к молоденькой полугномке он не испытывал, и, значит, клятва его ничем не стесняла. Так почему бы нет?

-Хорошо, – решился он. – Самым дорогим, памятью бабки клянусь, что выполню это условие.

-Памятью отца поклянись, – потребовал недоверчивый гном. Севка, не колеблясь, повторил – такая клятва и вообще его ни к чему не обязывала: никакой памяти об отце у него не было.

-Хорошо, – похлопал его по плечу, довольный гном. Несмотря на невысокий рост, руки у Норра были длинные и сильные, так что удар получился ощутимым.

-А второе условие, – поинтересовался Севка, чуть отстранившись.

-А второе условие ты скоро увидишь. Я вас познакомлю, – загадочно пообещал гном.

Затем, оглянувшись и не увидев вблизи никого из сопровождающих, уже спокойнее закончил: – Только прошу, – в голосе прозвучали настойчивые просительные нотки, – никому не говори о нашей беседе. В том числе и Доре. Ну, вот мы и пришли! – Норр с гордостью обвел рукой лагерь.

Увидев временное поселение гномов, прибывших на праздник в Зеленую Долину, Мясоедов сокрушенно вздохнул. Гномский лагерь очень отличался от его собственного, орочьего. Севка, наконец, ощутил атмосферу чужого праздника. Надежные удобные шатры, ковровые дорожки, устилавшие землю, по которым следовало пройти жениху в поисках невесты, длинные ряды свадебных столов, усыпанных цветами и заставленных блюдами с едой и огромными чашами и кувшинами. Отдельно было свалено приданое, которое продемонстрировали парню две гордые пожилые гномки, кажется, тетушки невесты.

Кроме подарков для новобрачных, в отдельном шатре лежали и подарки для гостей: отдельно для почетных, отдельно – для небогатых. Еще одна славная гномская традиция, вызвавшая одобрение Мясоедова. Норр поколебался лишь несколько мгновений, к какой категории причислись оркского вожака, а затем, возможно, под влиянием недавних откровений, решительно приоткрыл полог «почетного шатра».

К Севкиному непомерному счастью, кроме хозяйственной утвари и разных женских излишеств, среди подарков для гостей оказалась и мужская одежда. Разумеется, гномская.

Полуорк, вырванный из душной июльской Москвы в футболке и в рваных джинсах и уже намерзшийся холодными ночами, немедленно натянул на себя удобную гномскую куртку. Теперь Мясоедов смотрелся простым гномским работягой, но зато ему было тепло! Куртка пришлась как раз впору: несмотря на незавидный рост, гномы, почти все как один, отличались могучим сложением. Вполне сгодились для Севки и несколько жестких серых рубах и кое-что из белья. Коричневую робу музыкант сразу отверг. Однако хуже всего обстояло дело с брюками. Короткие гномские шаровары с бантиками – совершенно неожиданная причуда традиционной моды мужественного горского народа – Мясоедов не согласился бы надеть, даже же если бы ему обещали заплатить как за мужской стриптиз в элитном клубе для деловых женщин.