Наталья Метелева - Огнетушитель для дракона

– А может, это Зуверрон козни строит? – высказал я давние подозрения. – Он мне сразу не понравился. Очень сомнительный тип и злой воли у него навалом…

– Жуверрон? – страшным голосом воскликнула няня, совсем как моя мама, когда услышала о нём. – В Гнежде был шам Жуверрон? Не может быть!

– Да кто он такой, в конце-концов?! Он сватал Ларику за кого-то. Может быть, за себя.

Бабка в ужасе замахала руками. Князь Зуверрон, оказывается, уже давно дал роту безбрачия и вообще за пятьсот лет первый раз почтил чьё-то Гнездо своим присутствием (осквернил, – прокомментировал я про себя). Обычно он отшельничает где-нибудь в недрах гималайских пещер и не желает никого видеть.

Я узнал, что кошмарный дракон был учителем принцессы Йаганны. Очень могущественный маг. И очень чёрный – это я видел своими глазами. Он мог околдовать и царя, и маму, и наставника Юя, заставить их действовать в своих интересах, чтобы устранить соперника жениху Лирики. Но какой же из меня соперник? Царевна даже не догадывается о моих истинных чувствах. Нищие драконы не имеют права влюбляться. Особенно драконы с родовой памятью базилевса Гхора.

Дед не согласился: Зуверрону хватило бы одного взгляда, и я труп. Но моей простой честной смерти показалось кому-то мало. Понадобилось уничтожить меня полностью: лишить даже посмертного пути к Великому Ме.

Кому-то я сильно перешёл дорогу, сам того не ведая. И когда успел?

Новый колдовской обряд, проведённый для корректировки старого здесь же, на берегу, и сожравший два моих бесценных алмаза, так и не прояснил, чем я мог помешать князю Зуверрону. Он давно – как убеждала нас лесная королева Йага – потерял интерес к мышиной возне деградировавших крылатых змей и их мелким интрижкам. А если снова нашёл?

Я совсем разочаровался в бабкином гадании, когда в огненном шаре показался облик моей мамы. Вот уж кто никак не мог быть моим врагом.

Няня тоже казалась обескураженной и заговорила об уточняющем обряде, но нас с дедом обуяла неодолимая жадность, низменная алчность и грешное скупердяйство (по выражению Йаги) – мы отказались пожертвовать на трухлявый алтарь ведовства даже алмазную пылинку. Вопросы остались зудеть в воздухе вместе с комариным облаком. Пришлёпнув непочтительного жителя своего королевства, осмелившегося пообедать королевой, Йага горестно вздохнула. Сказала, глядя на комариный трупик, оставшийся в ладошке:

– Вшё дело в твоей царственной крови, маленький потомок Волоша и Нага. Я Гаточку предупреждала, когда она жа твоего отча пошла. Не будет жижни у драконыша ш такой ачкой шмешью родовой щилы в крови. Вот и брат твой старший Даргон не справился.

Всё ясно: близится моё совершеннолетие, когда я войду в полную силу. А вдруг вздумаю вернуть Велесовым русские земли? А что? Имею полное право. Даже большее, чем у династии Гадуновых. Царь Горух, которого люди издевательски прозвали Горохом – это дедов дед. И было у него два сына – наследный царевич Горын и, на подхвате, Горыхр. Оба отличались несносными характерами, новаторским мышлением и своих первенцев назвали одинаково: Змей. Горыхр, которому трон никак не мог обломиться, отправился в Европу пугать тамошних рыцарей. На пару с сыном у них неплохо получилось. Но царь Горын, защищая свои земли, погиб в схватке с богатырями, которым в Киеве не сиделось. А потом и его наследник, Змей Горыныч, и многочисленные братья Горыныча. Ну, о них только ленивый не слышал.

Дед, привыкший за тысячелетия к вольной жизни, вопреки своим чаяньям, остался единственным урождённым обладателем короны Велеса. Драконы призвали Змея Горыхрыча на царство, но он показал им огненную дулю и на Русь не пошёл. Если бы тысячелетие назад дед трусливо не отказался от трона в пользу династии Гадунова, сейчас он был бы царём-императором.

Я знал, что многие драконы связывали наш отход в сибирскую тьмутаракань с падением династии Велеса, и винили деда в эгоизме. Воцарился Берес Гадунов, договориться с людьми не смог и увёл народ в Сибирь. Само название этих мест ничего хорошего не сулит драконам, – утверждали старейшины, ибо на одном из сущих языков Сибирь означает «сбиться с пути», «заблудиться», а на сакральном драконическом «с-иб-ирь» – грехопадение Ирия (Ирий, как и у славян, это Рай). После этимологической революции царя Береса стало принято иное толкование: от «себе-рь», где «рь» как и ведическое «ri» означает «путь», то есть Сибирь – «путь к себе», или глубочайшая медитация. Пожалуй, глубже медитацию трудно даже представить: больше версты вглубь от поверхности земли ползти приходится, чтобы миновать слой вечной мерзлоты и добраться до главной пещеры с серным озером.

Горыхрыч тишком избавился от Велесовой короны, сбагрив её сыну. А потом и мой отец пропал, как раз во время антиимперских волнений начала прошлого века, потому мы и заподозрили в его исчезновении Ррамона. Теперь, значит, настал мой черёд.

У нас получилась такая картина: царь Гадунов призвал мага Зуверрона, подстроил жеребьёвку, и чёрный дракон отравил меня, навёл порчу, воспользовавшись каплей моей крови в клятвеной сурье. Царь вроде как ни при чём, чист перед Великим Ме. И трон под ним не расплавится, даже не пошатнётся. Но чем Ррамон смог заинтересовать такого сильного и равнодушного к змеиной возне мага? Я спросил вслух.

Йага, подумав, ответила, что алмазы и золото – не та валюта, чтобы купить Зуверрона. Самое большое сокровище царя – его незамужняя дочь. И раз тут замешан чёрный маг, то даже ведьме страшно представить, за какого жениха Ррамон готов был её выдать. За мёртвого жениха.

Меня пробрала дрожь от короны до хвостовых шипов. Я понял.

Наставник Юй, рассказывая о пращуре трёх сестёр Горгон, упоминал древнюю магию смерти. С её помощью на заре веков великий дракон Рар очистил планету от досаждавших нам динозавров: слишком расплодились тварюги и не поддавались дрессировке.

О самом ритуале известно было мало. Только то, что маг приносил в жертву юных дракониц, обязательно царственной крови. Их мучительно умерщвляли и венчали с мёртвым царём Подземья, драконом Лу, чтобы получить определённую власть над миром смертных.

Потому, решили мы, Ларика и сбежала, потеряв голову от страха. Другой жених её вряд ли так испугал бы. До кучи Зуверрон сделал своим орудием наставника Юя и заколдовал маму. Вот только зачем ей надо было сначала бежать из Гнезда? Или это была последняя попытка угасающей воли спастись? Я помнил наше прощанье. Мама была ещё более собранной и решительной, чем обычно. И никаких признаков, что её воля кем-то сломлена, я не заметил.

И какой власти добивается чёрный маг, если на земных драконов ему давно плевать?

Не понимали мы и того, зачем Юй, если он стал орудием Зуверрона, пытался убить Ларику, раз она так нужна магу. А ведь наш китаец пытался!