Вероника Иванова - И маятник качнулся...

Я устало облокотился о перила и зевнул:

— Право, эта ситуация начинает утомлять... К какому решению ты пытаешься меня склонить?

— Я всего лишь хочу, чтобы ты понял: не стоит дерзить и отпираться. — Он довольно растянул губы в подобии улыбки.

— Не вижу, почему я должен подчиниться твоим требованиям.

— Одно моё слово, и этому человеку будет... очень больно.

— И?

— Тебя не заботит его участь?

— Нисколько. — Я говорю чистую правду: мне нужны книги, а не этот белобрысый недоучка, уже второй раз втравляющий меня в неприятности.

Шадд’ар несколько удивлён. Я бы даже сказал, что он растерян. Впрочем, сам виноват: если уж взял в руки скользкие иглы шантажа, будь осторожен — вполне возможно, что у твоего противника кожа толще, чем кажется...

— Странно... Мне известно, что человек, когда спасает жизнь другого человека, чувствует себя ответственным за него...

— А с чего ты взял, что я — человек?

Он хмурится, пытаясь осознать услышанное и заглянуть внутрь вашего покорного слуги. Бесполезно. Возможно, кое-какие ощущения ему доступны, но котёнок не понимает, что именно чувствует. Тут я помочь не могу: пока не испытаешь наяву то, о чём тебе долго и упорно рассказывали, не поймёшь.

— Позволь этому человеку продолжить его путь, и, так и быть, я отвечу на несколько ТВОИХ вопросов. — Мне немного жаль попавшего в тупик шадд’ара, и я стараюсь сгладить хотя бы один острый угол. Но моё снисхождение мгновенно воспринимается как признак слабости:

— Значит, тебе всё-таки небезразлична его судьба?

— Я уже отвечал на этот вопрос, если припоминаешь... Сей человек не причастен к смерти вашей сестры. Или ты хочешь заставить страдать невиновного?

— Его тело хранит след удара! Он вступил в поединок с Охотницей!

— Я бы назвал это избиением... — Я ухмыляюсь, вспоминая подробности.

— Возможно, и он повинен в её гибели!

— В своей гибели она виновата сама! — отрезал я. — Никто не вынуждал её принимать бой! Никто не мешал ей отступить!

— Почему она должна была отступать? Перед кем? Перед жалкими людьми?

— Что может знать о людях котёнок, только-только расставшийся с молочными зубами? — Я вовсе не хотел его обидеть, но не рассчитал силу слов: парень бледнеет и из человеческого (пока) горла доносится глухой рык. Мои виски начинает сдавливать предчувствие смещения Пластов.

О, да он сейчас «обернётся»!

«Именно так...»

И что мне делать?

«А зачем что-то делать вообще?»

Но...

«Всё будет сделано за тебя — только не промахнись, нанося удар...»

Я не хочу его убивать.

«А вот он — не против того, чтобы убить тебя...»

Вижу. Послушай, а если...

«Вся — внимание...»

Я ведь свободно могу перевести его из одного облика в другой, да?

«При условии, что его агрессия направлена на тебя...»

Ну, агрессии — хоть отбавляй! Так почему бы...

«Интересная мысль...»

Ты... уже поняла, что я хочу проделать?

«Это будет забавно... Есть только одно неудобство...»

Какое же?

«Чтобы контролировать процесс, тебе нужно стать его частью...»

Что ты имеешь в виду?

«Ты будешь чувствовать всё то, что чувствует он...»

И в чём проблема?

«Это... не очень-то приятно...»

Для Низшего оборотня — наверняка. А что касается меня...

«Поверь, тебе тоже будет нехорошо...»

Ничего, переживу. Я не хочу калечить этого парня — просто нужно преподать маленький урок, который научит его в дальнейшем уважительно относиться к старшим.

«Как знаешь...»

Перепалка с Мантией длилась всего несколько мгновений — ровно столько, сколько заняло Обращение шадды. Подушечки сильных лап оторвались от бревенчатого настила моста — длинное тело упруго взмыло вверх и вперёд, направляясь в мою сторону... И на долю секунды замерло в воздухе, чтобы рухнуть мне под ноги комком боли. Когтистые пальцы Мантии вонзились в поле магии, окружающее оборотня, и заиграли отчаянно дикую мелодию, используя потоки Силы вместо струн. Шадд’ар оказался заперт между Пластами: ни на Той стороне, ни на Этой. Очертания тела плавились и текли, снова и снова пытаясь принять хоть какую-нибудь форму, но я не позволял ожившей плоти застыть в одном из двух Обликов. Кстати, это было не слишком нестерпимо: физической боли почти не чувствовалось — так, мелкие брызги. Зато что касается душевного равновесия... Оно забилось в корчах.

Я не хотел мучить парня — сам напросился. Но, видя и почти ощущая его страдания, ваш покорный слуга страдал не меньше. Пусть и от своей собственной боли. Лукавая Мантия снова не сказала главного: в прерванном Обращении страшна именно Незавершённость. Недоделанность. Ты перестал быть кем-то одним, но... Ты не смог стать и кем-то другим. Ты — ничто. Заготовка. Кусок мрамора, которого никак не коснётся резец. Шмат глины, оставленный гончаром «до лучших времён». Недописанное слово в снежной пустыне чистого листа. Ты знаешь, каким ты был задуман, и знаешь, кем ты мог бы стать — но ты мечешься Между... Ты беспомощен. Ты — сломанная кукла в руках ребёнка, который не ведает, что даже у кукол есть сердце...

Я стою, твёрдо и прямо. Шадд’ар корчится у моих ног в судорогах. Я чувствую себя палачом, потому что прекрасно знаю: для оборотня нет кошмара хуже, чем не довести до конца трансформацию. Хотя бы один раз у каждого из них происходит «срыв», и хорошо, если рядом окажется терпеливый и опытный наставник, который поможет покинуть Лабиринт Меж-Реальности... И больше всего подобная неудача врезается в память, если происходит не в раннем детстве, а в юности, когда сознание сформировано полностью, но ещё чрезмерно уязвимо и хрупко. Я видел пару примеров... Кстати, мальчик покончил с собой...

Наверное, я злюсь — чем иначе объяснить этот бесстрастный садизм, ударяющий по мне самому? Да, злюсь. Драная кошка посмела встать у меня на пути именно в тот момент, когда я сильно-сильно захотел кое-что сделать. Опрометчивый шаг. Конечно, нечестно так поступать, он ведь не может ответить мне... И всё же нужно его поучить: я могу позволить себе недооценить противника — просто в силу того, что всё, связанное с магией, не несёт для меня прямой опасности, а вот он... Надо остудить его пыл, пока кто-нибудь более нетерпеливый и менее великодушный, чем я, не помог ему успокоиться. Навсегда...

Тяжелее всего — разделить сознание. Я вынужден контролировать сразу несколько горизонтов: оборотней, занявших круговую оборону по обе стороны моста, сходящего с ума шадд’ара, разрывающегося между двумя своими ипостасями, и... самого себя. Пожалуй, самый главный объект среди перечисленных — ваш покорный слуга. Если я утрачу контроль над собой, буря, бушующая в одном отдельно взятом Межпластовом Кармане, вырвется на свободу, сметая всё на своём пути. И по крайней мере на десяток миль во все стороны любое вместилище магии претерпит изменения. Какие? Могу только догадываться. Даже любопытно...