Вероника Иванова - Право учить. Повторение пройденного

«Потому что чувствуешь необходимость...»

Да, пожалуй... Ты правильно сказала: необходимость. Других чувств нет. А должны быть, верно?

«Тебе виднее...»

Но я ничего не вижу. Как будто что-то тащит меня вдоль по узкому коридору, не давая отклониться в сторону ни на волосок. Или я падаю... Падаю? Нет, невозможно! Я твёрдо стою на ногах под рваным пологом весеннего леса, а сырой ветер пытается добраться до тела, спрятанного под одеждой. Пытается, почему-то выбирая в качестве входа мои уши и...

Кровь ударила вязким студенистым кулаком прямо по стенкам черепа, толкая в колодец воспоминаний. Мутные пятна перед глазами дрогнули, приобрели очертания, качнулись вперёд-назад, но в этот раз мне не дозволено было остаться наблюдателем: звуки и краски прошли насквозь, и несколько долгих минут я не принадлежал ни себе, ни своему миру...

— Ну, что же ты стоишь?!

Гнев, горячий, как раскалённая сталь. Нэмин’на-ари, мой «клинок». Нет, неправильно: она сама по себе, всегда и всюду. И ненавидит тех, кто лишил её свободы выбирать. Меня ненавидит, всеми силами своей души, а душа у неё...

— Сделай же что-нибудь!

Месиво рваных мышц, через которое просвечивают кости. Осколки костей. Приторно-густой аромат крови давно уже притупил все мои ощущения. Сказать по правде, я вообще не понимаю, что происходит. Вот уже четверть часа не понимаю, с того самого мига, как атака врага была остановлена. Остановлена телом одного из моих защитников.

Жуткая вещь, эти кумийские метательные ножи: вонзаясь в тело, от удара они раскрываются, как цветочные бутоны, взрезая стальными лепестками ткани вокруг места поражения. И кости могут сломать. Если удачно воткнутся, как, собственно, и произошло. Но чего добивается от меня воительница?

— Не стой столбом!

Серые глаза стали совсем светлыми. Болезненно-светлыми. Вроде бы, она и Нилар относились друг к другу теплее, чем просто соратники. Вроде бы... Не знаю, не приглядывался. Некогда. И незачем: от меня не требуется проникать в помыслы своих спутников. Мне нужно всего лишь следовать за ними. Или они следуют за мной? А может быть...

— Ты что, не видишь, как ему больно?!

Вижу. Почти ощущаю, но скорее разумом, а не чувствами. Чувства перестали существовать в тот самый миг, как плоть Нилара раскрылась кровавыми цветами.

— Сделай, я прошу!

— О чём? Я не понимаю.

Почти белые губы кажутся тоньше, чем есть.

— Он умрёт от боли, если ты не поторопишься!

— Но что я могу сделать?

— Притупить боль!

Она недовольна. Нет, слишком мягко сказано: она сгорает от гнева.

— Но... как?

— Ты что, никогда не видел, как лекари прикосновением заставляют больного перестать чувствовать часть тела?

— Видел, но... Кажется, они нажимают на определённые точки, а здесь...

— И ты нажми!

Гнев смешивается с отчаянием.

— Нажать? Но... Куда?

— Оставь его в покое, Мин, — тихо и печально советует кто-то третий. Кажется, Деррам, лучник из северных лесов. Мне трудно различать голоса, потому что кровь всё громче стучит в виски.

— Оставить? — Взвивается воительница. — Оставить?! Он может спасти чужую жизнь, но не хочет для этого и пальцем шевельнуть!

— Может? Ты уверена?

— Должен мочь!

— А если он никому и ничего не должен? Что тогда? — Лучник устало тянется за кривым ножом. — Нам лучше самим позаботиться о Ниларе.

— Нет! Я не позволю ему умереть!

С трудом остающийся в шаге безумия взгляд впивается в моё лицо:

— Да делай же, мать твою!

Делай, делай, делай! ЧТО делать? Кто бы мне объяснил? Всматриваюсь в хаос порванных мышц. Как мне добраться до очагов боли? Внутреннее Зрение подчиняется из рук вон плохо, и его хватает совсем ненадолго, а потом становится так тошно, что хочется умереть, но... Нэмин’на-ари хуже, чем мне. И если Нилар умрёт от моего бездействия, она... Нет, я. Я лишусь защитника.

Дотронуться? Да, придётся: иначе расстояние будет слишком велико для влияния. Какая же она липкая, эта кровь! И горячая. Очень горячая.

Нилар стонет, кажется, громче, чем раньше. Ну да, разумеется: ему ведь больно. А из-за того, что мои неумелые руки касаются ран, боль, должно быть, многократно усиливается. Где они, оконечные Петли? Здесь? Как же плохо видно... Нашёл. Кажется. Ещё чуть-чуть и...

Сил на последний крик у умирающего не хватило: я услышал только короткий всхрип, и тело, которого касались мои пальцы, перестало вздрагивать от неровного дыхания.

Не может быть. Я же добрался туда, куда было нужно! Или... Так и есть: не рассчитал усилие, и Пустота оборвала вместе с нужными Петлями ещё несколько, столь же важных. Для жизни и для смерти.

Нэмин’на-ари не рванулась к умершему другу. Вообще не двинулась с места. Стояла и смотрела, как я стираю с рук кровь. Смотрела на мои руки, не позволяя остановиться, потому что...

Я давно уже научился управлять выражением собственного лица, чтобы удерживать маску бесчувствия, но сил для контроля надо всем остальным не осталось: пальцы предательски дрожали, выдавая страх и вину, поэтому я мял в руках полы собственного плаща до тех пор, пока Мин не всхлипнула и не отвернулась, пряча выступившие в серых глазах слёзы...

Вот как, значит. Тот «я» тоже не всё умел делать. Не умел, но пытался. Пробовал. Вот только лучше бы ему было заниматься своими опытами в лаборатории, а не на поле боя, в попытке спасти умирающего воина. Надеюсь, мне никогда не придётся оказаться в такой же ситуации. А если придётся... Нужно быть к ней готовым. Нужно учиться. Не зная, что значит «отнимать», никогда не научишься «дарить», верно? Следовательно... Я пройду дальше. По той же тропе, но за следующий поворот. Чтобы получить одну из величайших ценностей мира — знания и умения. А чувствовать буду потом. Позже. Всё равно никуда не денусь...

«Не жаль беднягу?..» — звучит в моей голове уже знакомый вопрос. Во второй раз или всё ещё длится тот, первый миг? Впрочем, это не имеет значения.

Нисколько. Он заслужил свою смерть. Но я вовсе не собираюсь причинять ему лишние страдания... Скажи, раз уж Кружево Разума определяет реакцию тела, если его оборвать, человек не будет чувствовать боль?

«О да... Он вообще ничего не будет чувствовать...»

Замечательно! Мне давно следовало изучить свойства живой ткани, а сейчас выдался удобный случай.

«Тогда не будем терять время зря... Сосредоточься, а я буду помогать по мере сил...» — наставническим тоном поторопила Мантия.

— Ты не мог понять, почему Рогар выбрал меня? Считал, что во мне нет ничего замечательного? — Обратился я к убийце. — Я покажу тебе. Но это будет последним, что ты сможешь увидеть...

— Он... умер? — Спросил Хок, когда я вернулся в комнату.

— Да.

— А что с телом?

— Я обо всём позаботился.

— Ты так спокойно об этом говоришь...