Вероника Иванова - Узкие улочки жизни

«Есть план действий?...»

Сначала войдём внутрь.

Я костяшками пальцев выбил по фанерному щиту звонкую дробь, и разговор в номере оборвался на полуслове, потом мужчина прошипел что-то вроде «иди, открой», а женщина не менее язвительно ответила в духе «ну вот, это, конечно же, полиция», но дверь распахнулась без лишнего промедления.

Хильда Тильманн, так вот как вы выглядите! Ну что ж, имею честь заявить следующее: обвинение в некрасивости можно полностью списать на злой умысел вашего оппонента. Конечно, передо мной стояла не звезда экрана при полном параде, но очень и очень милая женщина лет сорока, с немного растрёпанными каштановыми волосами и красноватыми пятнами на лице, а трикотажное платье облегало вполне аппетитную фигуру.

— Что вам... — В поле зрения матери попал сын, и разумеется, всё внимание было тотчас же перенесено на него. — Томас! Где ты был?

— Вот он и вернулся. А ты истери... Нервничала. — Поправился, заметив незнакомых людей, Гюнтер Тильманн, мужчина сорока пяти лет, с намечающимся брюшком, но молодцеватый. — Мальчик просто ходил немного прогуляться.

— Ребёнок не должен выходить на улицу один в чужом городе, — возразила женщина, обнимая Томаса, но несмотря на явно ворчливый посыл сказанного, задиристых ноток в её голосе стало на порядок меньше.

— Теперь можно и позавтракать, — резюмировал герр Тильманн, сухо, немного разочарованно, но тоже вполне дружелюбно.

И где же итальянские страсти, которые только что разыгрывались за дверью номера? Спокойные, взрослые люди, мыслящие привычно и...

Нет, не очень нормально.

«Мальчик дома, и всё в порядке. Как же я переволновалась, совсем разбитая какая-то сегодня... Надо бы отдохнуть. В тишине. В спокойствии... Хотя, какое спокойствие рядом с этим... с этим...»

«Эй-эй-эй, почему остановилась? Подумаешь, ребятёнок нашёлся! Этот-то тюфяк никуда и не девался, а мы по нему ещё не сильно потоптались! А ну, вперёд!..»

«Она такая красивая, когда смотрит на ребёнка, почти Мадонна, и так хочется ей уступить...»

«Не сдавать позиций, не сдавать! Ты мужик или кто? Размазня полнейшая, это я тебе говорю! Если сейчас же не заткнёшь эту стерву, ты погиб!..»

Вот где скрывается вся экспрессия. А какой напор! Я и сам невольно начинаю заводиться. Ничего себе, скандалисты... Профессионалы, можно сказать. Вот только обнаружилась небольшая проблемка. Или большая, это уж как посмотреть.

Здесь и сейчас помимо меня, Евы и Томаса присутствует ещё не две, как утверждают результаты анализа, базирующегося на данных визуального наблюдения, а четыре самостоятельных личности.

— Завтракать... Всё бы тебе пузо набивать! — Внезапно взорвалась Хильда.

— Да уж толще тебя вряд ли стану!

Далее последовал короткий, зато необычайно ёмкий обоюдный обзор физических недостатков, плавно перешедший в обсуждение внутренних изъянов, но я, признаться, не вслушивался в звенящие злобой голоса. Как только склока разгорелась заново, невидимые подстрекатели словно затаились, лишь изредка вставляя едкие комментарии и погоняя супругов Тильманн, если у кого-то из супругов накал эмоций начинал спадать. Не знаю, различала ли присутствие «гостей» Ева, но спрашивать было не ко времени и не к месту. Нужно погасить этот пожар. Немедленно. Вопрос, как?

Поскольку собственного опыта в улаживании семейных разногласий у меня маловато, нужно воспользоваться только что полученным. На что отвлеклись супруги? На появление ребёнка. И вроде бы даже присмирели, отодвинув в сторону взаимные упрёки и обвинения. Значит, нужно каким-то образом снова сместить акценты на Томаса. Что обычно вводит родителей в состояние, близкое к шоковому? Угроза потери детей, причём достаточно явная и прямая. Дело, что называется, за малым: придумать, чем напугать Хильду и Гюнтера. Какая причина может разлучить их с сыном? Нет, смерть брать не будем, слишком крайняя мера. Смертельная болезнь тоже, тем более, не стоит кликать беду нарочно. И остаётся нам максимум... Лишение родительских прав. А что, хорошая мысль.

Подыграй мне, дорогая моя!

«Попробую. Надеюсь, ничего сложного не предвидится?...»

Всё в пределах наших с тобой возможностей, не беспокойся.

Я скрестил руки на груди и с важным видом стал кивать в такт фразам, которыми обменивались супруги Тильманн, а когда мужчина и женщина обратили внимание на ритмичные движения моего подбородка и приостановили пикировку, повернулся в сторону Евы:

— И не забудьте отметить в отчёте, фроляйн: сквернословят без умолку, чем наносят непоправимый вред нежной детской психике.

— Разумеется. Непременно отмечу, со всеми подробностями, — подтвердила фроляйн Цилинска, напуская на себя важный и неприступный вид правительственного чиновника.

Первым опомнился и проблеял отец:

— К-каком отчёте?

— Который мы готовим для Федеральной комиссии по опеке и охране материнства и детства.

— Комиссия? Зачем? Почему? — захлопала ресницами мать.

— Томас Тильманн обратился в комиссию с ходатайством о лишении Гюнтера и Хильды Тильманн родительских прав. И судя по тому, что мы сегодня наблюдаем, его ходатайство будет рассмотрено и удовлетворено скорейшим образом.

Отлично! Сознания обоих сразу стали младенчески чисты, чтобы мгновение спустя взорваться бессвязными ахами и охами.

— Томас? — Женщина посмотрела на мальчика. — Это... правда? Ты хочешь от нас... уйти?

Предупредить ребёнка о своей игре заранее я, конечно же, не мог, но мальчуган оказался очень смышлёным и сурово ответил:

— Да, мама. Если вам так нравится ругаться, ругайтесь. Только без меня.

Хильда накрыла ладонями страдальчески искривившиеся губы, и этот жест, при всей его театральности, сейчас выглядел необычайно уместным. А вот два кольца на безымянном пальце левой руки, одно под другим, не настолько тривиальное явление, чтобы его пропустить, тем более... Если ничего не путаю, я уже видел подобное украшение. В блокноте Роберто, нарисованное не слишком умело, но старательно и со всеми подробностями.

— Фрау Тильманн, позволите задать вам вопрос?

— Да-да, конечно... — Прошептала она сквозь ладони.

— У вас очень любопытное украшение на пальце.

— Это подарок... подарок мужа на годовщину нашей свадьбы. Гюнтер ещё пошутил, что мы ещё раз обручимся...

— Кольцо парное?

— Да. — Герр Тильманн показал мне свою левую руку.

Отлично. Сегодня звезда моей удачи в зените.

— Странная ситуация получается, дамы и господа. Когда вы отметили годовщину?

— В мае.

— Супруги, которые вновь надевают обручальные кольца после стольких лет, проведённых вместе, должны сильно любить другу друга, как мне кажется. Или я не прав? Вот вы, фрау Тильманн, вы любите своего мужа?