Роб Макгрегор - Индиана Джонс и Заклятие единорога

– Догадался. Пошли, – Мейра взяла его за руку и повела к хогану. Инди с удовольствием ощутил ее прохладную ладонь в своей. У него вдруг промелькнула мысль, что как-то странно встретиться с ней тотчас же по прочтении дневника.

– Я нашел вашу хронику.

– Знаю, папа сказал, – входя в дом, отозвалась она. – Я просто знала, что ты расшифруешь послание. Я ни в коем случае не хотела, чтобы Уолкотт наложил лапы на нашу семейную историю. Он бы наверняка продал ее по высшей ставке.

– Как только мы выяснили, что Агуила знает больше, чем говорит, мы тотчас же поспешили обратно. Но раз ты здесь, раз ты в целости и сохранности – пожалуй, неважно, где он сам.

– Боюсь, что важно.

– В каком это смысле?

– Папа, тебе помочь накрыть?

– Нет, сидите себе, беседуйте.

Они присели за стол Агуилы, сделанный из неструганых досок.

– А в таком смысле, Инди, что если Агуила не появится в ближайшее время, то не сдержит обещание. Он сказал, что в день солнцестояния покажет мне, где находится жезл, а солнцестояние завтра.

– Тогда у нас в запасе целый день.

– Вряд ли, – покачала она головой. – Быть может, у нас в запасе лишь несколько часов, оставшихся до рассвета.

– Почему это?

– По словам Агуилы, древние анасаси были астрономами. В каждом их пуэбло есть особые священные места, связанные с солнцем, где в начале каждого времени года жрец-астроном мог на рассвете наблюдать за светилом.

– Не исключено, – кивнул Инди, – но при чем тут жезл?

– Толком не знаю, но Агуила дал ясно понять, что рассвет играет ключевую роль.

– Может статься, он запрятан так, что не увидишь, покудова солнце не упрется лучом прямиком туда, – предложил свою версию Смитти, расставляя тарелки.

– Возможно, папа. Если ты вскипятил воды, у меня есть заварка. Это особый чай, приготовленный для меня Агуилой.

– Я – пас! – Инди чуть не подавился. – Спасибо уж. Мне довелось отведать его стряпни.

– Ты уже пил его чай? – озадаченно поглядела Мейра.

– Еще как! – хмыкнул Смитти, разглядывая мешочек с травами, переданный ему дочерью. – Чай его излечил от больной головы, но зато он маленько тронулся умом. Удумал, будто летал орлом.

– Я уверена, что это другой чай. Он совсем не крепкий. Я уже пила его.

– Оно, пожалуй, я тоже обойдусь, если ты не против.

За едой Инди невольно снова вспомнил тот сон. Упомянув о чае, Мейра словно затронула в его памяти какую-то пружинку. Инди изумило, насколько он отчетливо запомнил сон и насколько реальным казалось происходящее. Снам положено быть фантастическим нагромождением бессмыслиц и небывальщины, но Инди пребывал в твердом убеждении, что сон оказался вещим, указав место, где предстоит найти дневник Мейры. Но этим сон не кончился – Инди припомнилось, как орлы сели на камень с петроглифами.

– О чем задумался? – поинтересовалась Мейра.

– О кругах.

– А точнее?

– Я видел их во сне после того, как попил чаю.

– А, снова-здорово! – хохотнул Смитти.

– Расскажи-ка, – с разгоревшимся взором попросила Мейра.

Инди вкратце изложил начало сна, ощущение полета и беседу с другим орлом, воплощавшим в себе Агуилу. Затем сразу перескочил к концовке, объяснив, что птицы приземлились у кивы, и одна из них уронила туда перо.

– Ты хочешь сказать, что орел был там на самом деле? – не утерпела Мейра.

– Как раз рядышком с сипапу.

– Да там могло валяться старое перо с любого орла, – встрял Смитти.

– Верно, – согласился Инди.

– Расскажи о кругах, – попросила Мейра.

– Это случилось в другом месте. Они находились на стене в виде петроглифов, – Инди описал три круглых гравюры.

– Где ты их видел?! – Мейра едва сдерживала волнение.

– Не знаю, – развел руками Инди. – Сон ведь.

– Там было что-нибудь узнаваемое? – не унималась Мейра.

– Погоди-ка… Что-то было… Башни! Это были руины с башнями.

– В здешних краях только в одном месте есть башни, то бишь в Ховенуипе, – заметил Смитти. – Дотудова от Крутого Утеса час езды, если дорога хорошая. А если в дождь, так туда и верхом не добраться.

– Вот оно! – подскочила Мейра. – Там-то жезл и спрятан! Надо попасть в Ховенуип и найти круги еще до рассвета.

– Постой, девчонка! Какого ляда ты такая уверенная про это?

– Потому что вчера мне снилось точь-в-точь то же самое. Не об орлах, а о символах. Так Агуила поведал мне, где искать. Он сдержал обещание!

Шеннон с Рози сидели бок о бок на плоском камне, а Уолкотт, покуривая, следил за ними футов с десяти. Англичанин оставил пистолет в кобуре, словно бросал Джеку вызов; а если Джек его примет, то Уолкотт получит благовидный предлог застрелить его. И все же, даже сидя со связанными руками, Шеннон испытывал искушение наброситься на противника. Пусть только Уолкотт расслабится и отвлечется. Раненная, скованная рука делает его уязвимым; к тому же и вид у него совсем больной. Шеннон не собирался упускать шанс обратить ситуацию себе на пользу. Нет смысла ждать, принимая игру Уолкотта; Джек догадывался, что будущее не сулит ничего доброго ни ему, ни Рози.

– Значит, вы ни разу не проговорились Мейре об этом месте? – не спуская глаз с Уолкотта, спросил Джек у соседки.

– Я очень уважаю дедушку, и потому не могла ничего сказать. Я всегда считала, что он сам покажет Мейре, где спрятан рог.

– Если хотите поговорить, – Уолкотт швырнул горящий окурок к ногам Шеннона, – говорите со мной, а не между собой.

Только этого Шеннон и желал. Если удастся втянуть Уолкотта в разговор, появится возможность застать его врасплох.

– Так ты в самом деле считаешь, что жезл – рог единорога? – начал Шеннон на пробу.

– Был раньше.

– То есть как это?

– Единороги – миф, но жезл сделан в те дни, когда люди верили в них, – когда Уолкотт ухмыльнулся, из уголков его рта кверху потянулись две струйки дыма.

– Либо это рог единорога, либо нет, третьего не дано.

– Держись за свою Библию, Шеннон, если хочешь абсолютов, – гогот Уолкотта сменился приступом кашля.

– Ты говорил, что расскажешь мне историю жезла. Я хочу послушать.

Бросив взгляд в сторону расщелины, Уолкотт снова посмотрел на Шеннона.

– Поему бы и нет? – вытащив из лежащей в кармане пачки еще сигарету, Уолкотт повел рассказ о древнем тайном братстве, называвшемся Людьми Рога.

– А зачем им было уничтожать эти рога? – недоумевал Шеннон. Уолкотт увлекся собственным рассказом и стал менее внимателен. Что от него и требовалось. Шеннон смерил взглядом расстояние до лопаты, валяющейся в паре футов от Уолкотта, прикидывая, сколько потребуется времени, чтобы схватить ее и огреть того по голове.

– Потому что начали бояться аликорнов. Дело дошло до грани, проведенной между воображаемым и действительным. Когда они увидели, что аликорны не выдерживают критики, то возомнили, что надо их уничтожить. Ты сам подумай – если в единорогов никто не верит, то не может быть и их рогов. Кто-то должен избавить от них мир, и эти люди взяли работу на себя.