Роб Макгрегор - Индиана Джонс и Дельфийский оракул

Как я понимаю, доктор Джонс весьма занятой человек и, к несчастью, не выкроил времени, чтобы прибыть из Нью-Йорка на выпускную церемонию. Очевидно, такое невнимание и отчужденность отца вызвали обиду сына, и то, что имело место прошлой ночью – всего лишь демонстрация этих чувств.

Инди возмутило, что декан говорит о нем, словно об отсутствующем. И потом, что он несет? Ну да, не обошлось и без обиды на отца, но отцов-основателей он вешал не за это. Инди уже собрался

заявить об этом, когда заговорил Тед Конрад:

– Интересный психоанализ, декан Уильямс, но я не уверен, что именно это подвигло мистера Джонса на такой поступок. Движущие мотивы ясно видны из его письменной работы об отцах-основателях. Работа говорит сама за себя. Переписывая историю, можно опираться лишь на беспочвенные предположения, но приведенные Джонсом аргументы тщательно продуманы.

Малхауз неодобрительно надул губы.

– Профессор Конрад, вы поддерживаете его поступок?

– Извините, но… – подался вперед Инди.

– Нет, его действий я не поддерживаю, – парировал Конрад, не обращая внимания на Инди. – Он вышел далеко за рамки дозволенного. Я просто объясняю его побудительные мотивы.

Малхауза явно не убедило ни то, ни другое.

– Разумеется, вы можете рассматривать это и с психологической, и с академической точек зрения. Но факт остается фактом – мистер Джонс продемонстрировал свое неуважение к основателям нашего государства и отвращение к Дню отцов-основателей, принятому в нашем университете.

Они еще несколько минут потолковали о мотивах и пришли к единому мнению, что независимо ни от каких мотивов, он был не прав. Затем Инди попросили покинуть зал.

– Пожалуйста, разрешите мне сказать, – попросил он, вставая.

Малхауз нахмурился.

– Говорите, молодой человек, но покороче.

– Я всего лишь хочу сказать, что мой отец тут ни при чем. У меня и в мыслях не было символически вешать его.

С этими словами он повернулся, вышел из зала и, тяжело вздохнув, уселся в приемной. Ему представилось продолжение разговора. Вот сейчас они судят и рядят, решая его будущее, стараясь при этом не думать о нем, как о личности. Уж на изъятии диплома Малхауз наверняка настоит, никак не меньше.

А куда деваться без диплома? Поездка в Париж накрылась, это уж точно. Придется искать работу, но вот какую? Без диплома даже нельзя преподавать латынь или французский. Инди даже не хотелось думать о будущем, настолько неопределенным оно представлялось.

Минут через пять дверь открылась, и декан Уильямс кивком головы позвал его в зал. Едва Инди сел, Малхауз сверкнул на него глазами.

– Ну, ваше счастье, мистер Джонс, что я склонен прислушиваться к мнению окружающих. Прежде всего, мы с адвокатами рассмотрели возможные виды наказаний за ваш проступок и пришли к взаимному согласию. Университету вряд ли пойдет на пользу, если мы двинем это дело дальше, по крайней мере, в правовом смысле. Поэтому мы склонны поскорее все замять.

«Давай. Не тяни. Говори же. Скажи, что вы лишаете меня диплома.»

– Самый легкий способ уладить дело – просто исключить вас. Но вы уже закончили свое образование. Ваше счастье. – Он холодно и жестко улыбнулся. – Однако, как мы поняли, нынче осенью вы намерены отправиться в Сорбонну. Мы можем легко расстроить ваши планы, отказавшись выслать ваши документы, и весьма сомнительно, что вас примут в университет на полных правах. – Он намеренно затянул паузу, чтобы придать своим словам больший вес. – Но мы намерены предоставить вам шанс обелиться.

Малхауз оглядел остальных, и те одобрительно закивали.

– Я хотел бы, чтобы вы попросили прощения у присутствующих, а затем принесли те же извинения в письменном виде, чтобы моя канцелярия предала их огласке в печати.

Взгляды присутствующих в зале обратились к Инди в ожидании ответа. Но сказать ему было нечего. Почему он должен извиняться за то, о чем не сожалеет? И как насчет стойкости в убеждениях? И демократии?

Конрад в упор смотрел на Инди, словно хотел внушить: «Соглашайся, пока предлагают». Инди отвел глаза, раздосадованный, что именно Конрад, выдавший его вопреки собственным принципам, призывает к соглашательству. Но если воздержаться от извинений, то Малхауз не преминет привести в исполнение угрозу задержать документы. «Из двух зол меньшее», – подумал он и сказал:

– Хорошо, так я и поступлю.

Малхауз кивнул и слегка улыбнулся.

– Итак, мы ждем. Слушаем.

Инди уставился в стол.

– Я прошу у всех у вас прощения. Я сожалею… сожалею, что так поступил. Завтра канцелярия получит мое письмо с извинениями.

Затем, оттолкнувшись от стола, он встал и стремительно вышел. Перескакивая через две ступеньки за раз, он добежал до первого этажа, выскочил из дверей и побрел по аллее, не зная, куда идти дальше. Какая разница? Гнев буквально душил его.

– Джонс, постойте, погодите!

Конрад. Инди даже не замедлил шага.

– Джонс!

Он резко остановился и обернулся.

– Что вам еще надо?

– Я хочу с вами поговорить.

Инди вдруг сообразил, что стоит всего лишь в паре шагов от того самого столба, на котором они с Шенноном повесили первое чучело.

– Наверно, вам хочется, чтоб я забрался туда и сам повесился, – ткнул Инди большим пальцем в сторону фонаря. – А может, вы ждете от меня персональных извинений перед вами. Так?

– Успокойтесь, Джонс. Вы держались перед ректором прекрасно. Просто прекрасно.

– Еще бы. Прямо героем.

– Послушайте меня. Вы отстояли свою точку зрения. Поверьте, действительно отстояли. Я битый час разговаривал с Малхаузом у него дома, и он признал, что реагировал чересчур бурно.

– Ну, что-то я не слышал его извинений.

– Да, но вас и не арестовали. Эти законники откопали бы кучу статей обвинения – от вандализма до государственной измены. Неужели вам не ясно? Вы победили. Черт, если бы алкоголь не запретили, я поставил бы вам выпивку!

– Я победил, я же и проси прощения? Что ж это за победа?

– Послушайте, но должен же был Малхауз сохранить лицо! Если бы вы отказались просить прощения, ему ничего не оставалось, как развеять в прах ваши шансы на учебу в Сорбонне.

Инди понимал, что Конрад прав.

– А как насчет извинений в письменном виде?

– Это прекрасная возможность разъяснить свой поступок всем и каждому. Только не злорадствуйте; напишите, что осознаете собственную ошибку.

– Ага. Еще бы.

Конрад похлопал Инди по плечу.

– Похвальный настрой! Удачи в Париже. Я вам завидую. У вас наверняка все сложится хорошо; вы найдете, что ищете.

Глядя вслед удаляющемуся Конраду, Инди ломал голову над словами профессора, пытаясь понять, чего же ищет. Он и сам этого не знал, но чувствовал, что узнает с первого же взгляда.