Ольга Табоякова - Вербовщик

- И что? - Василь Мамедович не сильно интересовался археологами.

- А потом выяснилось, что у них нач.экспедиции лунатизмом страдает на почве самогона. Он сильно боялся, что ихонные кости кому другому приглянутся и сам их спрятал.

- И что теперь? - Василь Мамедыч разлил по второй.

- Теперь на водку перешел. С нее у него никогда лунатических припадков не было. Ты не думай, Мамедыч, эти в экспедиции следят, чтобы ему самогон не доставался.

- Это правильно, - Василь Мамедович положил мне на тарелку полкило маринованного гребешка и сказал закусить. - А чего еще?

- Да, кораблик потерялся. Правда, потом выяснилось, что у смотрителя маяка в глазах двоилось. Но он не с перепоя, а жена его сквородой огрела. Ей что-то показалось, что он сигналы посылает своей любовнице к этим косоглазым. Мы его штрафовать не стали. Посадили на семь суток, пусть у нас отдохнет сердешный.

Я понял отчего они здесь пьют. Следующую стопку я разливал сам. Такое слушать можно только основательно проспиртовавшись.

- А еще чего? - Василь Мамедович вдруг загрустил. - Как новых косяков нет?

- Нет, а отчего им быть? - Никанорыч запихал в рот кусок краба и чуть не подавился.

- Врешь, - безапелляционно заявил Василь Мамедович. - Хотя, главное, чтобы по бумажкам все было хорошо.

- Вру, - Никанорыч и не думал обижаться. - А еще ЧП местного масштаба. Вроде проверка приезжает.

- Да, ты там подготовься, чтобы все было, - Василь Мамедович не дергался.

- Надо бы программу усовершенствовать, - встрял все же Никанорыч. - Пусть юрист по ящерам придумает.

Я поперхнулся. Уже как-то привык, что они друг с другом говорят.

- Надо хорошо отработать, - стал меня просвещать Никанорыч. - Смотри, проверку надо занять, чтобы и им впечателений и нам спокойнее. Раньше-то как было? Сначала баня, потом погоня на кораблях за нарушителем, постреляем малость. Еще потом в кратер поплавать, а потом их на фиг отседова.

- Всем уже надоело, да и ремонт корабликов дороговат. Еще и припасы все тю-тю. Погранцы не одобрят, - подал голос Василь Мамедович. - Может ты что новое знаешь? Как в столице развлекают проверки?

Я застыл с открытым ртом. Уж таких вопросов не ожидал. Неправильно готовился к проживанию на этом острове. Все изучал, как выжить в тяжелых условиях дикой природы.

Это я высказал вслух. Василь Мамедович поржал. Никанорыч почесал лысину и тоже поржал надо мной.

- Я бы их напугал, а потом бы чего красивого показал. Не так затратно, как со стрельбищами, - во мне закипело творческое мышление.

- Напугать? Они же пуганные-перепуганные? А ладно, пуганем. Что у нас некому что ли? - Василь Мамедович уже похоже придумал какую-то пакость. - Потом они у тебя бумажки наши проверят. В нужной кондиции будут, чтобы не придирались. Да и у тебя до этого время будет их в порядок привести. А потом мы им красоты наши покажем и вообще отпустим.

- Правильно, - со знанием дела согласился Никанорыч. - Все больше не буду, - отодвинул он стакан. - Пообедали и на работу пора.

- И то дело. И нам пора, - Василь Мамедович поднялся и потащил меня в контору.

Здание администрации располагалось напротив его дома.

В здании сидел вахтер, который смотрел на мир остекленевшим взглядом. Тоже видимо уже наобедался, да еще и впрок.

- Нам на второй этаж. Первый это общий зал для пресс-конференций и комиссий, а второй наш, - рассказал Василь Мамедович.

Мы пришли к двери с табличкой "Мэр". Оказалось, что мой новый опекун мэр г. Мурильска. Очень интересно!

Обстановочка кабинета поражала смесью бюрократизма и дикой природы. На стене голова медведя и три портрета президентов разных стран. В углу бюст Ленина, на подоконнике шесть цветочных горшков. Два с зеленым луком. Полы дощатые, но застеленные ковром. Стол старый и потрепанный, зато кресло новое. Куча бумаг на столе и даже ноутбук. Три телефона и улыбчивая соседка Груня, которая вытирала пыль с цветов, в том числе и с лука.

- Звонили? - важно поинтересовался мэр у начальника аппарата администрации.

- Три раза синенький, два беленький и один желтенький, - поведала Груня и удалилась.

Я понял, что хочу выпить. Учитель быстренько настучал мне по башке. И я протрезвел.

- Это тебе, - показал мне Василь Мамедович. - Бумаги разбирай. Там всё. Бери только спутниковый телефон. Этот черненький. Это может из центра кто позвонит. Ну, министр или там зам. какой. Объясни им как мы живем, если позвонят. Эти цветные не бери. Этот наши ребятушки. Ты пока еще не знаешь, как с ними правильно говорить. Я тебя познакомлю. В общем еще три или четыре закона надо издать и бюджет посчитать. Ты там прикинь, хорошо? А мы пойдем ящуров половим.

Я потом слышал, как он с Груней ловил ящуров этажом ниже. Но из любопытства сел в мэрское кресло и стал разбирать бумаги.

Первая папка была с надписью "Программа увеличения рождаемости". Я ее открыл. Там содержалось распоряжение из центра представить список мероприятий по увеличению рождаемости на острове. Какой-то умник составил список. Но ничего из того, что он там написал нельзя посылать в центр. Я прикинул, что можно наваять и сделал сопроводительное письмо с программой на трех листах.

Следующая папка содержала три десятка листов, в которых требовалось дать отчет о полезных ископаемых и запасах природы, принадлежащих центру и наличиствующихся на острове. Я нашел прошлогодний список, откопировал его, чуть поправил цифры и услал факсом.

Потом еще разгреб рапорты пограничников. Почему они здесь? Вроде бы они должны идти напрямую по военному ведомству. На эти рапорты составил отписки, что все меры будут приняты. Правда, к чему так и не понял. Тяжелый язык военной казенщины даже мне не под силу.

А вот после этого пошли документы уже поинтереснее. Только стемнело, пришел красный Василь Мамедович и уволок меня ужинать. К нему в гости заявились трое. Во-первых, уже известный мне Никанорыч. Затем глава археологической экспедиции товарищ Першов Макар Иванович. А еще Левтов Анатолий Матвеевич. Фамилия Левтов меня сильно обрадовала. Я то уже позабыл, что делаю в этом диком месте нашей родины.

Першов был высокомерен, но только до первой стопки. А Левтов оказался тем самым смотрителем маяка, который пострадал от ревности жены.

- Ешь, - Василь Мамедович поставил передо мной тарелку с блинами и икрой. Чувствую, что скоро буду отказываться от икры, как товарищ Верещагин. - Мрышка, подь сюды. Познакомлю.

В комнату зашла дивная кошка трехцветная с коротким хвостом. Она уверенно подошла ко мне понюхала и потерлась о ногу.

- Одобряет, - восхитился Василь Мамедович. - Значит, ты свой человек. Смотри, ночью на нее не встань. Она издерет на ленточки, потом наш ветеринар тебя не сошьет.

- За встречу, - провозгласил Никанорыч, и мы поехали. Что было хреново, учитель не давал мне пьянеть. Они ужрались в хлам, а я затосковал. Мне вдруг вспомнилось одно из дел в "Эпохе времени".