Наталья Медянская - Ночь упавшей звезды

Сианн отжал густые волосы, стряхнул несуществующую пылинку с мокрой рубахи, вознамерился раздеться и рубаху тоже отжать, но раздумал.

-- Должно быть, сбежала, увидев это...

Собрался пнуть диванчик, но воздержался.

Сябик вошел последним, как самый младший. Еще и помедлил перед дверью. Я была уверена, что он тоже начнет с диванчика, но костлявый мальчишка замер, не обращая внимания на текущую с него воду, уставясь на голову над камином -- вытянутый клюв с множеством острых зубов, круглые глаза и то ли перья, то ли рога на затылке.

Я вдруг поняла, что он чувствует. Я сама не раз чувствовала такое. Сябика словно поразило молнией: вроде ничего не случилось, он еще стоит, и вокруг жизнь идет, как шла, а он уже мертвый. Я прикрыла рот ладонью. А костлявый вздрогнул всем телом и мягко осунулся на золотисто-рыжий ковер.

-- Сябик! Себастьян! -- Сианн упал на колени и потряс мальчишку за плечи. -- Очнись!.. Я с тобой!

Он укачивал серенького на руках и нежно бормотал, точно успокаивал напуганного малыша:

-- Он ненастоящий... ты что... не бойся... Сябик, маленький...

-- Это он так помогал тебе с птицей договориться? Лежа в обмороке? Оригинально... -- старший мевретт иронично поджал губы, налил из кувшина на столике воду в кубок и плеснул мальчишке в лицо.

-- И дался же вам этот диванчик! -- расстроено проговорил он.

-- Я из-за этого, -- мальчишка, вздрагивая, покосился на голову. -- Он правда-правда ненастоящий? -- в голосе Лери звучали слезы.

-- Торус Фенхель эйп Леденваль, разумеется, гений, -- сухо сказал Мадре, -- но и ему хватило ума не лезть в гнездо к симурану. А то тут бы висело чучело самого скульптора. Или так, погрызенная тушка.

При имени "Торус" Сианн напрягся, но потом расслабился -- похоже, Торус оказался не тот.

Вид у Сябика был несчастный. Во все стороны торчали, как иголки, мокрые волосы. Сейчас он особенно походил на ежа.

-- Сами вы тушка... -- он ткнулся лбом в руку Алиелора и повторил, видимо, стараясь себя убедить: -- Алёр, так он совсем ненастоящий?!

Сианн помог пацаненку сесть, обнимая и прижимая к себе, трясущегося и мокрого:

-- Совсем-совсем. Творение великого эйп Леденваля. Когда мне десять было, я утащил у Идринн помаду и покрасил ему губы. Мевретт Мадре меня на этом поймал, выдрал рябиновым прутом, и отмывать заставил. Но следы все равно есть. Давай подсажу.

-- Не, у тебя рука ранена, -- мальчик прерывисто вздохнул. Наблюдая за ними, я подтянула к себе плед со спинки дивана, завернулась и тряслась уже в нем, не сообразив раздеться.

-- Перестаньте наговаривать на меня, мевретт, -- оборвал Сианна Мадре. -- Лучше скажите, где Темулли.

-- Откуда я знаю... Я отослал их с Любом на кухню.

-- С Любом? -- Сябик оживился и даже улыбнулся.. -- Значит, надо проверить, цела ли кухня.

Алиелор подхватил его и перенес к огню, усадил на шкуру. Разбил дрова кочергой, заодно выпутав обгорелый кусок пергамента:

-- Это останки "Орхидеи Мерриана"?

Мадре явно хотел ответить сыну колкостью, но тут дверь распахнулась, и в проеме показался высокий лисокудрый стражник с Темулли и Любом в охапке. Увидев такое количество народу, да еще и двух мевреттов в том числе, он растерянно выпустил детей и поклонился. Темулли привалилась плечом к косяку, чтобы не упасть. Люб же с идиотской улыбкой сполз на пол.

-- Дядя Се... Ся... Сябик, а почему у вас тень птичья?

Сябик с расстроенным видом обернулся через плечо, хотя с тенью всё было в порядке.

-- Прекрати дурацкие шуточки, -- гыркнул на рыжего мальчишку Сианн. Мадре обвел парочку детишек подозрительным взглядом. Протянул зловеще:

-- Та-ак... А это что еще? Что они опять натворили?

-- Ничего... -- Люб невинно заморгал пушистыми рыжими ресницами.

-- Ага, ничего, -- подныла зеленоволосая, хихикая.

-- Господин мевретт, они... -- стражник посмотрел на невинных деток и решил, что скрывать тут бесполезно. -- Они раздобыли на кухне неразбавленного меда.

-- Разбавленного! Воду тоже взяли! -- воспротивился клевете конопатый.

-- Ого... -- печально произнес Мадре. -- Быстро же растут детки... Тему! -- он строго посмотрел на остроухую девочку. -- Думаю, что в таком состоянии тебе уже ничего не страшно, так что пойдешь ночевать к Звингарду.

-- А я не дойду, мевретт, -- широко улыбнулась Темулли. -- "Вы сами помогли мне до чертиков напиться..."

Мадре понял, что с зеленоволосой пива не сваришь, и обернулся к ее приятелю:

-- Люб, ты мужчина? -- он пристально воззрился в честные глаза рыжего.

-- А что, похож на женщину? -- захихикала Тему.

-- Ага, мужчина. Конечно, -- мальчик задумался и уточнил. -- Только папа говорит, что ещё маленький.

Мадре рухнул на диванчик рядом со мной и стал наматывать мокрые волосы на кулак, точно собирался на них повеситься.

-- Так что такое, господин мевретт? -- спросил Люб, не дождавшись ответа на свою последнюю реплику.

-- Ну как "что"? -- пожал плечами Одрин. -- Сможешь дотащить свою собутыльницу до лазарета?

-- Сокувшинницу. Мы из кувшина пили. Я? Не вопрос!

Люб прополз вверх по стене и потянулся взять Темулли на руки, немелодично проорав:

"Не могу сидеть я дома,

Дайте мне коня и меч.

Мне готовка незнакома.

Мне милы резня и сечь.

Закинула платья я в старый сундук

И не вылажу отныне из..."

У меня зазвенело в ушах. К рези в правой ладони добавились саднящая боль в затылке. Я нащупала шишку под волосами. А на темени еще одну. Четвертую. Теперь пусть хоть кто усомнится, что у меня потеря памяти! Я плотней завернулась в промокший плед и тихо застучала зубами.

Мадре обеспокоено взглянул на меня и окликнул сына:

-- Сианн, ты разбираешься в людских болезнях?

Алиелор подошел, тронул рукой мой лоб:

-- По-моему, у нее жар... Как вы, сударыня?

Я отстранилась, зашарила глазами по библиотеке, этому, чернявому, вовсе не собираясь отвечать. Облизнула пересохшие губы, в ошеломлении понимая, что я готова доверять здесь единственному: беловолосому лилейному мевретту.

А тот повернулся к стражнику:

-- Звингарда сюда, живо! И пусть не думает отделаться компрессами!

Испуганного парня смело.

Одрин снова налил воды из кувшина и поднес мне кубок:

-- Выпейте, сударыня, станет легче.

Я -- неожиданно для себя -- перехватила руку остроухого, она была приятно прохладной, и... не хотелось ее выпускать... а вода... глотать получалось медленно и с трудом. Лучше бы они меня раньше отпустили! Теперь огребу по полной элвилинского гостеприимства... на этом... розовом... Ой, ну у кого же здесь такой извращенный вкус?

-- Вина... -- прохрипела я.

-- Вина? -- поразился Мадре, рассеянно поглаживая мою руку. -- Хм... А вы уверены? Пьянство, знаете ли, не красит дам...

Ну кто бы говорил с его самогонкой!

-- Беглец от стражника бежит! -- вдохновенно голосил тем временем Люб, -- И под копытами дрожит,