Наталия Аникина - Театр для теней. Книга 1

— Мы были предупреждены, — кивнул Эларвион на Криана ан Сая. — И во многом поэтому отказались от вступления в линдоргский союз. Справится с нами будет не так просто, как кажется.

— Милорд, при всём уважении, боюсь, вы не до конца понимаете, насколько серьёзно то, что происходит. Вы никогда не вели войн, внутри нашего государства не было переворотов, вас не интересует власть… Да что говорить, — алай печально опустил уши, — вы и в обычной жизни почти никогда не врёте! Откуда вам знать те приёмы, которыми новсю будет пользоваться Линдорг? А его обитатели, в отличие от вас, искушены в интригах и предательстве. Даже больше нашего.

— Мы признательны за предупреждение, но думаю, Линдорг может получить желаемое и меньшей ценой, чем идя с нами на конфликт: помимо нас, помимо наших «Крыльев Заката», есть ещё и «Порванное Крыло» Кеттарона, а уж он-то с радостью согласится работать на Ректора, хотя бы просто для того, чтобы досадить нам. Вот с ним будут проблемы и у вас, и у нас, — предупредил дядя Артианга, неодобрительно косясь на соседа — близкого друга самого Изменчивого, лицо которого так и лучилось безмятежностью: он увлечённо высматривал где-то за плечом Самалерда причину того, что волосы этого спесивца уже несколько минут колыхались словно от сквозняка.

— Но со своими проблемами каждый пусть справляется сам. Это не повод объединяться. Сама мысль об этом… — Самалерд не успел как следует возмутиться — порыв ветра, непонятно как пробравшегося в лишённый окон и дверей зал, подхватил его смоляные пряди, перекинул наперёд… и плотно забил ими рот приблудного дракона.

— Не хотел бы перебивать, но мне кажется, кое-кто из присутствующих думает иначе, — вежливо отводя глаза от ожесточённо отплёвывающегося Самалерда, предположил Адиан.

— Думаю, не одному Веиндору не по душе, когда его дети идут против его воли. Повелитель Ветров терпелив. Он ценит свободу. Но не тогда, когда стремление к ней может погубить всю нашу расу. — Шелдриазур склонил голову в знак почтения к своему незримо присутствующему в зале божеству.

А через мгновение драконы, подняв глаза, удостоились редкого счастья — увидеть Изменчивого. Пусть на этот раз он явил себя как клубящееся под самым потолком облако молочного тумана, в котором можно было различить лишь отблески чешуек его гибкого тела, переливчатых, как крылышки стрекозы, и чарующе тонких, словно лепестки цветов из эморийского фарфора. Он пробыл в зале только несколько кратких мгновений, а потом так же безмолвно растаял в воздухе.

Появление Изменчивого доставило Артиангу едва ли не больше радости, чем всем остальным. Он воспринял произошедшее как личную похвалу — ведь наэй посетил это собрание, не иначе чтобы заткнуть пасть зарвавшемуся Самалерду, то есть сделать то же самое, что сам Апельсин — один из всех собравшихся! — хотел сделать и, как ему теперь казалось, непременно сделал бы. Это придало Артиангу уверенности в себе, и он, до этого в нерешительности мявшийся около стола, гордо вздёрнул нос и уселся на один из свободных стульев. Никто не позволил себе неодобрительно взглянуть на него, из чего он заключил, что намёк Изменчивого все поняли правильно.

— Кто-нибудь может объяснить мне, почему он не изгонит этого Кеттарона, — наконец-то сумев освободиться от своего кляпа и брезгливо зачесав за уши скользкие пряди, пробурчал Самалерд. — Ведь Аласаис — или кто там по её приказу это сделал? — смогла поотрывать хвосты и уши опозорившим её алаям, этим руалским выползкам — д'ал!

«Идиот, — мысленно констатировал Артианг, — только что ему дали по башке за нападки на алаев, а он уже самого Изменчивого критикует!»

— Боюсь, сианай Элеа была последней, кому это удалось, — вздохнул Адиан. — Сам Веиндор не преуспел в попытке отозвать часть своего духа у предавшей его драконицы.

— Сам Веиндор? — изумился Артианг.

— Увы, это так, — склонил голову Адиан. — Милосердный оказался не в силах ни отыскать, ни тем более обуздать отступницу… Вы, должно быть, знаете, какая утрата уже постигла нас благодаря беспечности Веиндора, — тихо сказал алай. — Теперь мы живём в постоянном страхе за свои души… Мы все должны, в конце концов, понять, какие времена наступили.

— Но что же вы предлагаете? Нам опуститься до уровня грязных линдоргцев? — Окончательно оправившийся Чёрное Крыло взялся за старое и гневно дёрнул подбородком в сторону Адиана.

— Никто и не просит вас об этом. Мы умоляем вас об одном: не дайте обвести себя вокруг пальца! — На этот раз алай позволил себе показать толику раздражения, было видно, что ему тяжело сказать то, что он собирался сказать. — Неужели нам нужно послать к каждому народу Наэйриана по своей Эталианне ан Бриаэллар? Чтобы её убили у вас на глазах, и тогда вы поняли бы, что творится вокруг?! — В голосе Адиана прозвучала такая боль, что никто, даже Самалерд не счёл его слова оскорбительными, а Артиангу, тому и вовсе стало стыдно за соплеменников.

— Нет, не нужно, — к радости Апельсина, тут же глухо отозвался его дядюшка. — Мы понимаем… Но и вы должны понять: для нас такая перемена более чем трудна. Она просто мучительна. Несомненно, мы должны подумать о своей безопасности и о безопасности всех остальных…

— Послушай, Адиан, — внезапно воскликнул Артианг, — вы ведь помогаете адорам, вы посылали к ним телепатов, мы знаем! Конечно, Хозяева — это не какие-то там харнианцы, но ведь вы уже защищали от них Канирали? Почему же тогда вы отказываете в помощи нам? С линдоргцев ведь станется проделать с остальными то же самое, что со мной!

— Мы не отказываем, Артианг, ты только что прочувствовал это на себе… Но как раз в упомянутом тобой Канирали мы получили горький урок: чем может обернуться помощь, о которой не просили или просили недостаточно… открыто. Нас не приглашали в Канирали и…

— А мы вас приглашаем, даже просим, — быстро проговорил Апельсин и похвалил себя за ловкий ход: разумеется, владыкам Драконьих Клыков было неудобно просить алаев о помощи, особенно о такой помощи, а он догадался сделать это за них. А Самалерд просто дурак: такие пока на землю не рухнут — крыльев не распустят, вот оказался бы он в Артианговом положении — запел бы совсем другую песню.

Адиан ничего не сказал. Он недоверчиво посмотрел на Артианга, а затем обратил вопрошающий взгляд на более влиятельных драконов.

— Мы действительно думали об этом, — словно признаваясь в преступлении, наконец выдавил посол: под полным негодования взглядом Чёрного Крыла ему было не по себе. — Но вам известны наши убеждения: свобода прежде всего, а свобода мыслить особенно свята, она основа всего остального. Трудно себе представить, чтобы мои собратья терпели рядом с собой даже соплеменника-телепата, даже будучи уверены, что он не покусится на их внутренний мир! Что уж говорить об алае.