Брайан Толуэлл - Конан и раб змеиной королевы

Тот-Амон поймал себя на мысли, что не сможет убить себя. Самоубийство стало бы величайшей насмешкой над всей его жизнью – жизнью, отданной власти и тайному знанию. Как может он покончить с собой теперь, когда в руках его Кольцо Сета и чудесная накидка-невидимка? И почему уходить со сцены должен он, а не врагиня его? Бедняга Атотмис прав: еще не поздно поискать справедливости. Еще все может обернуться к лучшему. Владыка Сет вернет свою божественную милость верному слуге; испытания, которым Тхутмертари подвергла его, Тот-Амона, с молчаливого согласия Повелителя, вероятно, отмыли грехи его. Тот-Амон выдержал пытки, теперь он чист пред ликом Вечного Отца. Да, Владыка Сет вернет ему свое расположение, а Тхутмертари, напротив, лишит. И тогда с божьей помощью Тот-Амон одолеет свою врагиню. Или кто-то другой одолеет, а Тот-Амон воспользуется плодами победы, как он делал не раз за долгую жизнь… Правда, остается еще неведомый дух. Но ему ли, великому магу, не знать, сколь непостоянны духи и создания Иных Миров? Сегодня этот дух на стороне Тхутмертари, а завтра, чего доброго, обратит свою силу против нее самой'

Настроение Тот-Амона снова улучшилось, и он окончательно раздумал расставаться с жизнью. Нужно жить и действовать. И пока Владыка Сет не вернул ему свое расположение, следовало прибегнуть к помощи созданий, никоим образом Сету не подчиняющихся. Таковые населяли бездны океанских вод: Текучим Миром правили иные боги и демоны. Иногда существа из водных Бездн заплывали в Стикс, ибо глубиной своей и прочими особенностями, привлекающими к себе подобных существ, великая река немногим отличалась от моря. Тот-Амон в очередной раз похвалил свою предусмотрительность: в бытность владыкой Черного Круга он стремился заводить контакты с самыми разными тварями. И хотя большинство их отличались вредным и злопамятным нравом, отдельные довольно-таки сносно относились к Тот-Амону, так как он, угощая их, никогда не жадничал. Водились дружественные ему представители и среди фауны Океана.

Тот-Амон опустился на колени, зачерпнул в ладонь воду из Стикса и вылил ее на Кольцо Сета. Магическая змея зашипела: не понравилось. Ничего, потерпишь ради старого хозяина, отметил маг и негромко позвал:

– Цхат! Цхат! Цхат!

Затем он снова окатил перстень водой Стикса. На сей раз магическая змея не зашипела, а напротив, как будто даже обрадовалась прикосновению воды. Это означало, что Цхат услышал зов.

Через некоторое время вода у берега забурлила. На поверхность выплыло странное существо: кит не кит, змей не змей, акула не акула, кальмар не кальмар. Чуть поморщившись, волшебник встал с колен и вошел в воду. Цхат открыл огромную пасть. И Тот-Амон вошел в нее! Когда невидимый маг проследовал в глотку демона, пасть закрылась. Цхат развернулся, вильнул хвостом и нырнул в глубину. Уже спустя несколько секунд он несся под водами Стикса на запад, и скорость его лишь немного не дотягивала до скорости выпущенной из лука стрелы. А еще через несколько часов, миновав устье Стикса и благополучно проплыв под незримым барьером, Цхат выплыл в океан. Не останавливаясь, он устремился на север.

– Не могу поверить, что это случилось, – горько выговорила принцесса Камия.

Они с Джосером лежали друг подле друга на своей постели, но, как попали в нее после священной оргии, вспомнить не могли.

– Не могу поверить… – продолжала принцесса. – Эти скользкие твари лапали меня… Тискали… О, Сет! Они сделали это! Они осквернили меня…

– Да, они сделали это, – хмуро молвил принц. – И я сделал… С их женами… Сколько их было, не помню…

– Что же со мной теперь будет, Джосси?

– Что будет, что будет… Что со всеми, то и с тобой. Ты родишь…

– Но я не хочу рожать подобную мерзость! – взвизгнула Камия.

– А думаешь, кто-то хочет?! – рявкнул на нее муж. – Никто не хочет! Даже эти хвостатые ублюдки не хотят. Кто бы мог подумать, они блюдут чистоту своей поганой расы!… Но всем придется… Ибо так хочет она…

Камия отшатнулась от него – столько теперь было лютой ненависти к Тхутмертари в его словах. Запоздалой ненависти…

– Ты больше не прикоснешься ко мне, Джосси.

– Это почему? – удивился он. – Из-за ее запрета? Плевал я на него. Ты же слышала: я счастливчик. Я буду жить, пока она не соизволит одарить меня человеческой смертью. В память о нашем общем отце Ментуфере, будь он проклят!

– Нет. Я сама тебе не позволю. Я осквернена. Во мне семя мерзких тварей. Я недостойна тебя.

– Какая чушь! – взревел Джосер. – Я люблю и всегда буду любить тебя. Этого она не может мне запретить. Ты ни в чем не виновата, Ка! Ты жертва. Все жертвы. Во всем лишь она одна виновата!…

– Ты прав, человек. Лишь она во всем виновата, – послышался низкий свистящий голос, и в опочивальню принца вошли Танатос и Танита.

Джосер и Камия побледнели и инстинктивно взялись за оружие.

– Что вам нужно, твари? – спросил принц. – Вам мало одной ночи?

– Ты осквернил меня, человек, – с тоскливой обреченностью констатировала Танита. – Ты опозорил аккалу перед моим народом.

– После меня тебя многие осквернили и опозорили, – с невольной усмешкой молвил Джосер.

Танатос вспыхнул и схватился за меч. Джосер также вскочил и обнажил свой клинок. Он знал, что рано или поздно пустит кровь насильнику своей жены. Однако сейчас, именно сейчас, он испытывал такую усталость, что сражаться ему вовсе не хотелось. Как видно, похожие чувства испытывал и змеядский царь.

– Оставьте оружие, – сказала Танита. – Мы пришли не для того, чтобы воевать.

Акках первым опустил клинок, и принц доследовал его примеру. Камия спросила;

– Тогда зачем пришли вы?

– Мы не глупцы, – проговорил Танатос. – Мы понимаем, что ваша смерть ничего не изменит. Не вы устроили эту гнусную оргию. Ты правильно сказал, человек: все мы жертвы. Но мы, змеяды, не хотим больше быть жертвами. А вы, люди, хотите?

– Вопрос глупца, – фыркнула принцесса.

– Глупцы вы, – ответила аккала, – если валяетесь здесь в бездействии.

– А что мы можем? – с болью в голосе молвил Джосер.

– Мы можем попробовать, – внушительно произнес акках.

– Ты думаешь о том, о чем думаю я? – Танатос кивнул ему. – Так тебе мало одной попытки?

– Мало, – прошипел царь. – Я буду пытаться еще. У нас осталось не много чести, но мы обязаны сохранить, что осталось.

– Без надежды на победу?

– С надеждой, – сказала Танита. – Мы должны объединиться. Мы и наши народы. Мы должны нанести удар внезапно.

– Я согласна с Танитой. – Камин встала с ложа и, преодолевая отвращение, подошла к аккале. – Мы обязаны попробовать. Иначе каждый новый день будет для нас хуже предыдущего.