Генри Олди - Восставшие из рая

Через миг — ни зевак, ни Рыжеглазого. А на прилавке передо мной мешочек кожаный, золотым звоном течет. Задаток…

…Заехал я вечером к нему, к Зольду этому. Шкуры завезти-то надо? Надо. Вот и завез, за этакие деньжищи!.. А там меня в дом чуть не силком заволокли, а в доме — народу! Даже два Страничника невесть откуда взялись. Лица у всех сытые, да глаза изголодавшиеся. Ждали они меня, что ли?..

Видно, ждали, только не меня. Его ждали. Давно ждали.

И стал я им рассказывать — откуда и слова-то взялись…

Кто я?..

Я — Глава. Я — Глава над белыми почтительными Страничниками, над подобострастными Господами Фразы (которые только думают что они — Господа), над многочисленными Хозяевами Слова и над бесчисленными Людьми Знака.

Я — Глава над всеми. А надо мной — только Она. Книга. Она надо мной, и подо мной, и вокруг меня, и во мне — потому что я не просто Глава над людьми.

Я — ее Глава. Надо понимать, не единственная. Но я — живой, а остальные — написанные.

Так что в каком-то смысле я единственный. И Книга знает это. А я знаю, что без меня, без живой человеческой души, сила Книги бессильна.

И все-таки во мне течет Сила. Ее Сила. Во мне бурлят, пенясь давними событиями, страсти многих людей, чьи судьбы записаны в Ней. И моя судьба тоже принадлежит Ей. Я уже успел понять, что всем Страничникам в прошлом было предложено, как и мне, принять участие в упорядочивании здешнего мира. Самые умные, самые гордые — ко всем Зверь-Книга подобрала ключик, каждого прочитала до конца. И вчерашние бунтари — сегодняшние Страничники.

Читано-перечитано…

Кроме меня. Потому что я, наконец, вспомнил. Потому что Книга случайно, по ошибке — а я далек от того, чтобы уверовать в Ее безошибочность и непогрешимость — раскрылась передо мной не на том месте.

Прочитав меня до конца — ах, самонадеянность моего прошлого незнания! — и забросав мою глупую душу своими страницами, завалив ее шуршащим обжигающим снегом, Она забыла (или не смогла) разорвать ту страницу, на которой беспечный турист Анджей брел сосновым лесом к невидимому еще хутору…

И я прочитал сам себя.

Заново.

(…нет… нельзя об этом думать! Иначе…)

Впрочем, сейчас можно. Потому что сейчас Она — это Он. Зверь. А Зверь не способен подслушать мои мысли — это я успел понять.

По-моему, во Время Зверя даже связь Книги с Переплетом ослабевает, и через Переплет можно пройти. Наверное. Только снаружи никому неизвестно, когда Зверь-Книга меняет ипостаси…

Я спокойно смотрю в желтоватые безвекие глаза, я отвечаю, спрашиваю, вежливо улыбаюсь в ответ на острозубую ухмылку Зверя, я восхищаюсь Его остроумными парадоксами — но в это время я могу думать. Я могу вспоминать.

Я могу понемногу, по крохам вновь обретать самого себя. Боже, сколько же времени прошло с той поры, как я… Сколько? Не знаю. Я потерял счет времени.

Зато я помню, кто я. Это очень много. Но и это не все.

Я не только помню. Я начал действовать.

Я — Анджей, а не я — Глава.

Я уже почти не боюсь Ее — наверно, мне нечего терять, хотя приобрел я вполне достаточно. Но все равно я действую с осторожностью незрячего в ночном лесу. Я иду почти незаметно.

Наощупь.

Но — иду.

Я способен ощущать и копить Ее силу. Я способен увидеть почти все, что творится внутри Переплета — кроме трех-четырех участков, которые по-прежнему скрыты от меня; и хутор, где остались Талька и Бакс — один из них.

Пусть, ладно. Мне хватает того, что я вижу.

Далеко не все в Переплете идет так, как хотелось бы Ей — в последнее время Знаки все чаще выпадают из своих Слов или меняются местами, не во всех Фразах Слова стоят на нужном месте; и сбиваются с ног измученные Страничники…

Я знаю, что происходит.

Люди совершают Поступки. Потому что они — люди. Как самой Книге не хватает живого человеческого сердца, чтобы Ее Сила становилась реальностью, так упорядоченной ритуальной вежливости не хватает искренности, чтобы стать сутью и ядром.

А без искренности эту странную мир-Книгу, на окраину которого (или которой) свалилась троица невинно убиенных туристов — без искренности ее ни читать, ни писать попросту не интересно.

Да и жить в ней — тоже.

«… — Учитель, — спросил ученик, — когда лев бросается на слона, и когда он бросается на робкого сайгака — он вкладывает в удар одинаково великую силу. Что за дух движет львом?

— Дух искренности, — ответил учитель.»

Люди совершает Поступки. Злые или добрые — я далек от того, чтобы взять на себя бремя судьи. В самом добром Поступке кроется зародыш Зла. Если я спасаю девушку от насилия, всегда найдутся недовольные. Сам насильник, к примеру. Особенно если я пришибу его в момент спасения девицы.

Будни палача; исповедник, нарушающий тайну исповеди убийцы-маньяка; содержательница борделя, подобравшая на улице умиравшую от голода девочку и давшая ей работу — это добро или зло?

Если вы знаете ответ — вы знаете больше меня.

А я знаю одно — люди все-таки совершают Поступки. Даже когда они — Знаки. Люди Знака. Чаще — неосознанно, но иногда и преднамеренно. Их Поступки колеблют Переплет, как трепыхания мухи колеблют нити паутины, и почти всегда возвращаются большей или меньшей бедой.

Даже когда Переплет вообще ни при чем — человеку всегда найдется, из-за чего страдать, и он непременно припишет это кому-нибудь.

Богу.

Сатане.

Переплету.

Карме.

Соседу.

Я чувствую боль этих людей, я ощущаю воздаяние Переплета за их Поступки — и коплю в себе.

Я ПЫТАЮСЬ ВЗЯТЬ ВСЕ НА СЕБЯ.

И вот тут таится главное. Ведь я — Глава. Ее Глава. Ее часть — и Переплет бьет по мне за поступки других людей: по утрам у меня кружится голова, и виски сводит нестерпимой болью… Переплет бьет по мне, по части целого…

А значит, бьет по Ней!

Но Она — еще и творец Переплета. Следовательно…

…Я спокойно смотрю в желтые безвекие глаза, я отвечаю, спрашиваю, вежливо улыбаюсь в ответ на острозубую ухмылку Зверя, я восхищаюсь Его остроумными парадоксами — но в это время я могу думать. Я могу вспоминать.

Я вспомнил. Вспомнил слово из того мира, в котором жил раньше. Короткое — и вместе с тем очень емкое слово.

Резонанс.

Я замыкаю Переплет сам на себя.

Резонанс.

И руки мои дрожат по утрам…

…Во имя Книги — а, собственно, почему? Почему я при косьбе должен идти непременно за Хромым Кукишем? Потому что так говорит Хозяин Слова Прус. Потому что так говорит Господин Фразы Бита Косорукий. Потому что так говорит Белый Страничник Свидольф.