Галина Маслова - Сказания Дарины. Книга первая.

Замигала красная лампочка на приборной доске. Пора залить солярки, а до заправки еще нужно доехать. Я напрягла память и не вспомнила ни одного знака, который бы указывал на ее близость. Можно, конечно, развернуться и проехать километров тридцать назад до ближайшего села, а там поискать трактористов, залить полный бак. Но мне было лень останавливать машину, разворачиваться на узкой скользкой дороге, да и я не была уверена, что туда доеду. .И я ехала вперед, подчинившись инстинкту.

Наконец, вдалеке показался окраинный дом какой-то деревушки, укрытой высокими сугробами, и вскоре я остановила машину у калитки. Из будки лениво брехнул пес, как только я подошла, и тут же замолчал. Скрипучая дверца сараюшки приоткрылась наружу. Оттуда выглянул бородатый мужик.

- Здравствуйте! - крикнула я, выбравшись из машины - Не могли бы Вы мне помочь?

Мужик прищурился, внимательно оглядел меня, кинул и пошел к калитке, плотно прикрыв за собой дверь ветхого строения.

- Что у Вас случилось, милочка?

- Мне нужно немного солярки заправить маши... - не договорив скороговорку, тут же заткнулась на полуслове и попятилась к машине.

Чувство смертельной опасности сжало сердце, кровь отхлынула от конечностей, они стали ватными, в голове вспыхнуло белым. Последнее, что я увидела были удивленно испуганные глаза и знакомая чернота прыгнула навстречу...

* * *

Тихое бормотание 'здравицы' я узнала сразу. Этот старинный ритуал, обращенный к древним богам, позволяет лекарю-колдуну-ведьме вернуть человеку ясное сознание, снять порчу, восстановить утраченное здоровье, если, конечно, вовремя успеть. Этому меня учила еще бабушка в год Многотравья, сидя на лесной полянке с длинной веткой орешника в руке, заставляя раз за разом повторять заклинания в нужном порядке, для каждого действия на разные лады, нараспев, терпеливо поправляя мои ошибки. Я злилась на нее, обижалась, отползала к понравившемуся цветочку или букашке, вертясь в разные стороны, не понимая, что этим удлиняю свои мучения и бабушка просто так не отстанет. Если я неправильно что-то произносила, то обязательно получала по заднице ореховой веткой. Как она умудрялась попадать точно в одно и то же место из любого положения и с любого расстояния, до сих пор не представляю. Этот секрет она мне так и не открыла. А жаль. Очень бы пригодилось в жизни.

Я вспомнила, что перед тем, как потерять сознание, было чувство смертельной опасности, белая вспышка, изумленно-испуганные глаза мужика, и темнота. Я тут же внутренне сжалась в комок, готовая ко всему, но бормотание ритуала прерывать не посмела ни изменением своего ритма дыхания, ни открыванием глаз - знала чем это может грозить.

Женский голос мягко напевал заклинания, в лицо летели капли воды, настоянной на травах и молитве. Мягкая натруженная рука наконец-то погладила по голове, давая понять, что все закончено.

- Как ты, деточка?

Спокойные серые глаза смотрели в мои. Морщинистое доброе лицо мягко улыбалось. Старушка гладила меня по голове и ждала ответа. Я села на топчане, прислушалась к себе: в голове еще немного кружилось, в теле была легкая слабость, но особо жаловаться было не на что.

- Хорошо. Спасибо Вам большое. Давно я здесь?

Мудрые серые спокойные глаза смотрели заботливо, внимательно.

- Примерно час назад тебя принес Митяй. Сказал, что ты хотела о чем-то спросить, но потеряла сознание.

Я внимательно присмотрелась к ней. Старушка выглядела лет на семьдесят. Опрятная. Аура светилась серебристо-золотым с проблесками молодой зелени. Настоящая Целительница! Думала, что уже не суждено мне еще раз встретить такую в этой жизни. Оказывается ошиблась. Приятно ошиблась. Она напоминала добрую старую волшебницу из сказки.

В единственной огромной комнате, с русской печью посередине, было чисто прибрано, деревянные не крашенные дубовые полы блестели чистотой и натуральной краснинкой от многолетнего шаркания стопами по нему. Широкие лавки у окон застелены пушистыми шкурами. Вязаные занавески с ручной вышивкой украшали окна и образа в 'Красном Углу', только лица на них совсем не благочестивые, особенно глаза. На некоторых совсем даже не лица, а какие-то рожи непонятного происхождения то ли людей, то ли полузверей, то ли демонов. Лампадки тлели едва-едва под каждым из них, подсвечивая снизу ровно мерцающим светом.

- Это наши Боги - объяснила старушка - Им мы молимся.

- Странные они у вас какие-то - удивилась я.

- Уж какие есть - молвила старушка - Богов не выбирают. При них рождаются.

Я глянула на нее. Она смотрела все также, спокойно, внимательно, мудро. Потом всплеснула руками, поднялась с табуретки, на которой сидела у моего изголовья:

- Ты же голодная, наверное, деточка. Кушать будешь? Я только что свежего борщика наварила.

Мой живот помимо воли громко квакнул и забурчал, отвечая носу, почуявшему вкуснятину. Рот наполнился голодной слюной. Я кинула, стыдливо глянув на нее. Старушка с улыбкой оглянулась, уже хлопоча у печи.

- Стыдиться голода не надо, деточка. Стыдиться надо переедания. Хочешь есть, значит, здорова. Тело-то молодое, требует своего. Иди в сени, там умывальник и рушник висит рядом на гвоздике. А я пока свеженького борщика налью. Пообедаем вместе.

Я поднялась и, покачиваясь, поплелась умываться.

Умывальник висел там же, где и в моем отчем доме - на стене в сенях. Я поплескалась немного ледяной водой, прислушиваясь к окружению, расширила диапазон восприятия. Все было спокойно. В будке дремал пес, моя машина стояла на улице у калитки, где я ее и оставила. Дверь сараюшки была плотно закрыта, но там кто-то был. Я не могла понять кто. В курятнике лениво поклевывали зерно куры под строгим надзором здоровенного жилистого петуха. В овине жевала свою жвачку сытая и ухоженная корова. Отдельно, за загородкой, перетаптывались две козы и козел. Больше никого и ничего не было.

Я вернулась в хату взбодренная и успокоенная. Старушка успела накрыть стол чистой скатертью с красными петухами среди цветов по углам. На столе дымились полные борща две деревянные миски, изукращенные тонкой резьбой. Рядом лежали такие же деревянные ложки с витиеватыми черенками. Макитрочка со сметаной красовалась около блюда с несколькими толсто нарезанными кусками хлеба домашней выпечки.

- Садись к столу, деточка. Отведай угощения! - она улыбалась не только губами, но и глазами.

Я знала старинный ответ на ритуальное приглашение и поспешила его произнести:

- Пусть Боги будут ласковы к этому дому, его хозяевам, скоту и опекунам! - поклонилась красному углу, сложив пальцы в древние мудры.

Старушка стала как вкопанная от неожиданности. Глаза ее засветились удивлением и радостью. Одинокая слеза скатилась по морщинистой щеке. Она ее даже не заметила.