Фиона Макинтош - Кровь и память

Почему ты не скажешь, где именно?

Доверься собаке, — ответил голос и исчез.

Вернись! — мысленно крикнул Уил. Ответа не последовало. Ему хотелось спросить, кто это кричал за закрытыми дверями, но он не успел. Он даже не спросил у отца Миррен, как его зовут.

Сон продолжился. Перед ним возник новый образ. На этот раз он увидел, что к нему приближается Валентина. Сердце екнуло. Облаченная в кроваво-красное платье, королева, как всегда, была удивительно хороша, но Уила встревожило выражение ее лица. Валентина была чем-то напугана. Он попытался улыбнуться, протянуть к ней руки, но не смог.

Прости меня, — прошептала Валентина, и Уил вскрикнул.

Он мгновенно проснулся, забыв о том, что же так напугало его. Ночная рубашка промокла от пота. Глаза удалось разлепить лишь с большим трудом. Уил свесил ноги с кровати и коснулся поверхности ковра — миниатюрными женскими ступнями. Тотчас вспомнились ночные события. Отныне он Илена. Его тотчас охватил приступ головокружения. Увы, правда — не ночной кошмар, о котором можно забыть. Выходит, он живет в вечном ночном кошмаре.

Поеживаясь, он встал и шагнул к комоду, на котором стоял кувшин с водой и тазик для умывания. Сполоснул лицо и осторожно протер глаза. Прикосновение к лицу Илены ощущалось совсем не так, как прикосновение к коже Фарил. У сестры были более округлые скулы, более узкий лоб, волосы длинные и золотистые. Уил взял со стола зажженную свечу, приблизился к зеркалу и вгляделся в собственное изображение. Ему тотчас бросилось в глаза, что рот сестры похож на его собственный. Странно, как раньше он этого не замечал.

— Я подвел тебя, — прошептал он. — Прости меня. — Эхо слов недавнего сна пробудило в нем воспоминания. Кто искал прощения в этом образе? Этого он вспомнить не мог. Пожалуй, это была какая-то женщина… возможно, Илена.

Лицо, смотревшее на него из зеркала, было красивым, но печальным. Оно казалось таким осунувшимся, таким бледным. А ведь когда-то оно, казалось, лучилось радостью бытия. И вот теперь эта бьющая ключом энергия бесследно исчезла. То, что осталось от прежней Илены, было лишь призрачной тенью той жизнерадостной молодой женщины, которую он когда-то знал.

Уил попробовал докопаться в себе до остатков той, прежней Илены. Для этого потребовалось время и терпение, однако, в конце концов, ему удалось высвободить ее прежний, не сломленный горем дух, и у него тотчас потеплело на душе.

— Я знал, что ты не сможешь полностью оставить меня, — обратился он к своему отражению, чувствуя, как на него нахлынули воспоминания. Воспоминания детства и радостные ощущения полноты жизни. Любившие его от всего сердца король Магнус и Герин, а позднее Элид. На какое-то мгновение Уил позволил себе ощутить любовь Илены к мужу, после чего отогнал образ Элида. Это были глубоко личные воспоминания, и они принадлежали одной только Илене.

Мрачные картины смерти и разрушения, запах крови и горелой человеческой плоти слились в его воображении воедино. Ему тотчас стало не по себе от этих образов. Он крепко схватился за край комода, в ужасе от того, какие страдания и муки довелось пережить его сестре. Риттилуорт был его последним наказанием, ведь это по его вине на тихую монастырскую обитель обрушилось столько бед.

— Я отомщу королю за твою смерть, дорогая сестра! Я убью его! — прошептал он крупицам души Илены. — Покойся с миром!

От этих произнесенных вслух угроз Уил испытал небывалый прилив сил. Набросив на себя поношенное платье сестры и чувствуя себя крайне неловко в ее теле, он выскользнул из спальни и спустился по каменной лестнице вниз. В буфетной он увидел знакомую фигуру, неуклюже склонившуюся над чашкой крепкого дымящегося чая.

— Никак не можешь уснуть? — спросил Уил, заставив Аремиса невольно вздрогнуть.

Наемник поднял на него глаза.

— Никак. Будешь чай? — предложил он, пристально глядя на нового Уила.

— Буду, но только с медом, — ответил Уил и, сев за стол, улыбнулся.

Аремис кивнул, довольный тем, что ему есть, чем занять себя. Зайдя за спину Уила, он наполнил чаем еще одну кружку.

— На меня неприятно смотреть, Аремис?

— Отнюдь, — отозвался наемник. — Просто мне очень нравилась Фарил. Теперь мне придется привыкнуть к тому, что я буду видеть тебя в облике твоей сестры.

Он через плечо обернулся к Уилу, и между ними проскочила искра взаимной приязни.

— А как это восприняли остальные?

Наемник пожал плечами.

— Герцогиня — удивительная женщина. Насколько я понимаю, они только сегодня узнали о гибели сына, но уже трогательно ухаживает за тобой. Герцог ужасно разгневан и не знает, что ему делать дальше. Об остальных ничего не могу сказать.

— Но они верят мне?

— Вне всякого сомнения, — заверил Аремис, ставя перед ним чашку. — К этому надо привыкнуть, Уил.

— Как будто я сам не знаю, — буркнул в ответ Уил.

— Я хотел сказать, что этих людей тоже нужно понять. Ты бы сам поверил, произойди это не с тобой, а с кем-то другим?

Уил помедлил с ответом. Затем подпер ладонью подбородок и медленно покачал головой.

— Нет, — признался он. — Почему же они должны сразу поверить мне?

— Твоя Элспит верит, да и горец по имени Лотрин, по твоим словам, тоже верил. Финч тебе верит. Ты сумел убедить даже меня, а я далеко не все принимаю на веру. Мы все теперь верим тебе.

— И что заставило тебя поверить мне?

— Из-за ножей. Никто не умел бросать ножи так же ловко, как Корелди. И еще твое необычное отношение к королю. Да и многое другое… — Аремис пожал плечами и улыбнулся. — Одно только то, что ты сумел с честью выйти из поединка со мной, доказало, что ты мужчина, — пошутил наемник. Уил рассмеялся. В этом весь Аремис, всегда точно знает, когда именно отпустить шутку. — Так что знай, тебе верят. Ты наговорил им такого, что мог знать один только Уил Тирск.

— Это точно, — согласился Уил и подул на чай, чтобы тот быстрее остыл.

— Мне жаль, Уил, что это была она, — нашел в себе мужество признаться Аремис.

— Мне тоже, — сказал Уил и взглядом дал собеседнику понять, что больше не желает говорить на эту тему.

Они замолчали и принялись пить чай, думая каждый о своем. Аремис подбросил в очаг дров, и их веселое потрескивание придавало чаепитию особую прелесть, даря ощущение спокойствия и уюта. Уил грел тонкие изящные пальчики Илены о горячую кружку, чувствуя, что понемногу привыкает к своей новой внешности.

— И что же будет теперь? — первым нарушил молчание Аремис.

— Как уже было сказано, я должен найти отца Миррен.

Наемник отпил из кружки и кивнул.

— Я думал, что…

— Это опасно, — продолжил Уил и улыбнулся.

— Тебе нельзя отправляться в путь одному.

— О, я вижу, ты уже успел положить глаз на Илену! Ты и с ней не прочь переспать, — изобразил ужас Уил.