Дэвид Фарланд - Властители рун

— Подожди, — обернувшись, сказал Биннесман. — Не позволяй своим людям даже думать о том, чтобы причинить кому-то вред на этой земле. Здесь очень могущественна сила Земли, предназначенная для защиты и спасения жизни, а не для того, чтобы отнимать ее. К удивлению Джурима, Радж Ахтен остановился и вложил меч в ножны. Это неспроста, подумал Джурим. В тоне Биннесмана было что-то, заставляющее подчиняться его словам. Как он сказал? «Не позволяй своим людям даже думать о том, чтобы причинить кому-то вред на этой земле…»

Биннесман остановил Радж Ахтена силой своего взгляда!

— Ты говоришь, что нуждаешься в моей помощи для борьбы с опустошителями, — продолжал чародей. — Прекрасно. Я помогу тебе, но при одном условии, — если мы с тобой станем союзниками. Откажись от своих форсиблей. Объединим наши усилия в поисках того, как лучше служить земле, Радж Ахтен. Не сопротивляйся ее силам, дай им возможность поддержать тебя.

Радж Ахтен тут же выдвинул встречное предложение:

— Убеди короля Ордина вернуть мне форсибли, а там посмотрим…

Биннесман с грустью покачал головой.

— Уверен, ты не присоединишься к нам даже тогда. Тебя привлекает не столько сама борьба с опустошителями, сколько слава, которую ты стяжаешь, нанеся им поражение.

Габорн сделал шаг вперед и горячо произнес:

— Радж Ахтен, пожалуйста, не отказывайтесь! Вы нужны земле. Служите ей, как и я. Уверен, что, поговорив с отцом, я добьюсь того, что он поймет меня. Мы разработаем план. Разделим форсибли, чтобы ими мог воспользоваться и ваш народ, и наш. И все перестанут бояться друг друга…

Габорн смолк, трепеща, как будто боялся, что позволил себе лишнее. Чувствовалось — юноша вовсе не уверен, что и в самом деле сможет осуществить свой план. И все же он говорил так взволнованно, так страстно, как будто для него все это было не менее важно, чем для чародея.

Радж Ахтен даже не снизошел для ответа Габорну и сказал, обращаясь к Биннесману:

— Ты прав. Мне с тобой не по пути, Охранитель Земли. И вовсе не потому, что я жажду славы. Просто для тебя все едино: и змеи, и полевые мыши, и люди. Я не доверяю тебе, — говоря о змеях и полевых мышах, Радж

Ахтен бросил презрительный взгляд в сторону принца Ордина.

— Нет, дела людей очень много значат для меня, — ответил Биннесман. — Может, рассматривая их с моей позиции, люди и впрямь не более важны, чем полевые мыши, но уж точно и не менее.

В голосе Радж Ахтена послышались вкрадчивые нотки:

— Тогда служи мне.

Биннесман с энергией молодого человека вспрыгнул на одного из упавших обалин. Поглядел вниз, на крошечные белые цветы, сияющие в звездном свете, он сделал движение, давая знак принцу Ордину и остальным отойти подальше, и сказал, обращаясь к Радж Ахтену:

— Ты хочешь использовать меня как оружие, но все, что я могу — это защищать. Ты не веришь в силу, которой я служу. Смотри, я покажу тебе, каким может быть оружие…

Джурим подумал, что чародей имеет в виду некую скрытую до этого тайную силу своего посоха, который сейчас лежал в траве. Или, может быть, какой-нибудь древний неуничтожимый меч.

Поведение Биннесмана резко изменилось. Он с угрюмым видом поднял посох, три раза медленно провел им над головой и, протянув вниз, кончиком указал на участок земли в нескольких футах перед собой.

Внезапно на этом месте траву, вместе с корнями и почвой, как будто что-то вырвало из земли.

И там, на черной земле, Джурим разглядел нечто, похожее на кости — то, что могло остаться от человека, много лет назад умершего здесь.

Однако, приглядевшись повнимательнее, Джурим понял, что это были не кости, а просто камни, и прутики, и корни, которые до этого скрывал верхний пласт земли. Они были уложены так, что образовывали человеческую фигуру. Джурим увидел, как Биннесман потянулся к камню, лежащему на месте головы. Расположенные двумя рядами желтые кабаньи клыки выглядели, как огромные зубы, темные дыры заменяли глаза.

С помощью других камней были выложены кости рук, которые заканчивались коровьими рогами, похожими на когтистые лапы.

Но если камни и все остальное образовывали скелет человека, то это был очень странный человек. Корни, которыми были оплетены все части огромного скелета, напоминали кровеносные сосуды.

Биннесман поднял посох. Внезапно ветер зашевелил ветками растущих в холмах дубов, и листья, казалось, обрели голос. Однако здесь, на прогалине, движение воздуха не ощущалось.

Джурима охватил ужас. Он почувствовал, как, будто повинуясь безмолвному призыву, от камней, лежащих в земле, поднимается и заполняет все вокруг мощная сила земли.

Биннесман, медленно взмахивая посохом над головой, заговорил нараспев:

— Война надвигается, миру приходит конец Здесь, на этой поляне. Жизнь зарождается, светел ее венец Здесь, на этой поляне.

Биннесман перестал размахивать посохом и устремил взгляд на лежащие в земле камни и обломки дерева. Он тяжело дышал, словно ему стоило чрезвычайных усилий произнести эти несколько слов.

Звуки его размеренной речи медленно таяли в воздухе, пока Биннесман сосредоточенно вглядывался в разверстую землю. Потом он зашептал, по-прежнему не сводя с нес взгляда:

— Я служил земле и всегда буду ей служить. Земля, я отдаю тебе свою жизнь. Даруй и ты жизнь моему созданию, а мне верни ту часть жизни, которую я утратил.

В тот же миг с ним начала происходить странная и пугающая трансформация. В груди Биннесмана разгорелся изумрудный свет, а потом оттуда вырвался ослепительно сияющий шар и ударил в развороченную землю. Светляки взлетели с посоха и закружились над головой чародея, так что Д журим видел все совершенно отчетливо.

Светло-коричневые, лишь кое-где тронутые сединой волосы Биннесмана внезапно вспыхнули серебром в звездном свете. Он всей грудью навалился на посох, точно какой-нибудь дряхлый старик, у которого нет сил стоять без опоры. Зеленый цвет плаща в один миг сменился на красновато-коричневый оттенок осенней листвы, как будто чародей был кем-то вроде способного менять свой цвет хамелеона на стене одного из южных дворцов Радж Ахтена.

Джурим от изумления открыл рот, поняв, что именно произошло: старый чародей отдал несколько лет своей жизни этому бледному подобию скелета, лежащему у его ног.

Земля вздыбилась, словно благодаря за этот дар, и издала стонущий звук, похожий на тот, который издают стволы деревьев в бурю.

Если эти звуки и содержали в себе какие-то слова, то Джурим не различил их. Биннесман, однако, прислушивался с таким видом, точно земля говорила с ним. Потом он медленно, с крайне утомленным, мрачным видом поднял свой посох и снова принялся описывать им круги над головой, разбрасывая во все стороны искры, из которых сформировалось сверкающее облако. И снова он затянул протяжный напев: