Дэвид Фарланд - Братство волка

— Что? Что происходит? — громко спросил он. Король Орвинн услышал и перевел встревоженный взгляд с Хроно на Габорна.

— Ваше величество?

Габорн поднял голову к серым облакам, сгустившимся в небе, и послал предупреждение Иом и всем остальным в замке Сильварреста: «Бегите!»

Он поставил ногу в стремя, но не успел сесть на коня, как у него закружилась голова.

Все силы внезапно покинули его, к горлу подступила тошнота.

Габорн соскользнул с седла, застыл, прислонясь к лошади.

«На меня напала какая-то неведомая сила», — подумал он.

— Ваше величество, — спросил король Орвинн, — вы в порядке?

Габорна вновь затошнило, и, оглушенный и ошеломленный, он на мгновение перестал сознавать, где находится.

Он потряс головой, пошатываясь побрел к крыльцу и опустился на ступени. Народ расступился, чтобы дать ему больше воздуха.

— Его отравили! — крикнул король Орвинн.

— Нет… нет! Это умирают Посвященные, — сказал Габорн. — Радж Ахтен проник в Голубую Башню.

Над морем все утро стоял густой туман, и Радж Ахтен плыл к Голубой Башне, ориентируясь по крикам морских птиц и шуму волн, разбивающихся о камни.

В тумане он без труда миновал военные корабли, охранявшие город, и двинулся к его главному опорному пункту.

Плечо болело, мешая грести. В битве при Лонгмоте король Менделлас Ордин раздробил ему кости. Тысячи даров жизнестойкости помогли Радж Ахтену выжить, но всю прошлую неделю ему пришлось ложиться под ножи лекарей, снова и снова резавших его плоть и ломавших кости, чтобы вправить как следует. Раны заживали через минуту, но боль тем не менее была мучительной, и плечо до сих пор не работало толком.

А все проклятые мистаррийцы — король Ордин и его сын.

За эту неделю Радж Ахтен сумел найти достаточно форсиблей, чтобы вернуть весь свой метаболизм, и снова был готов к войне.

За эту неделю он научился еще лучше владеть Голосом. Он отточил его, как клинок, и мог теперь действительно резать им металл и камни.

Голубая Башня медленно выступила из тумана. Она была огромна, эта старинная крепость, служившая пристанищем чуть ли не для всех Посвященных Мистаррии.

Радж Ахтен перебрался на нос лодки и, набрав в грудь побольше воздуха, издал долгий низкий звук. Это был не крик. Скорее ровное, монотонное гудение, ровный, рокочущий звук, на который отозвались вибрацией и его кости, и воздух, и даже каменные стены Голубой Башни.

Звук не был особенно громким. Громкость, как заметил Радж Ахтен, значения не имела. Важно было попасть в нужный тон — он зависел от породы камня — который заставит камень запеть в ответ.

Он держал этот тон долго, и Голос сливался с песней камня до тех пор, пока до слуха его не донесся треск раскалывающихся стен, крики ужаса в башне, отдаленные и бессловесные, как крики чаек, и в море полетели огромные камни, вздымая при падении брызги и пену.

Он пел, и крыши проваливались, из окон стали выпрыгивать люди, пытаясь спастись от гибели.

Он пел, и башенки рушились одна за другой, от стен отваливались каменные горгульи, жуткие подобия людей, и наконец вся Голубая Башня накренилась и рухнула в море.

В тумане заклубилась серая пыль. Корабли, сторожившие башню, спешно подняли паруса и двинулись к ее развалинам.

Голубая Башня пала, и с нею пала вся сила Мистаррии. Посвященные и охрана погибли.

Радж Ахтен снова взялся за весла. Он проскользнет сквозь туман куда быстрее, чем развернутся корабли.

Спина у него болела, но он испытывал удовлетворение, зная, что Габорну Вал Ордину сейчас еще больнее.

Никогда прежде Габорну не приходилось переживать гибель своих Посвященных. Он только слышал, что утрата силы и жизнестойкости сопровождается тошнотой и изнеможением.

Сейчас он почувствовал это сам. Приступы тошноты следовали один за другим. Кольчуга внезапно стала такой тяжелой, что пригибала к земле.

Он не спал три ночи. И теперь, когда не стало жизнестойкости, почувствовал всю навалившуюся усталость.

Смертную усталость и растерянность. Король Орвинн смотрел на него с ужасом.

Габорн скорчился, прижав руку к животу, словно его ударили. Но думал он сейчас не о себе.

В Голубой Башне были почти все Посвященные Мистаррии. А войска Мистаррии составляли почти треть всех вооруженных сил Рофехавана.

Минуту назад воины герцога Палдана, самые лучшие в Мистарии, стали обыкновенными, не пригодными для сражения людьми; в лучшем случае они сделались «воинами неудачных пропорций», как называют тех, кто сохранил силу, но утратил быстроту движений или сохранил ловкость, утратив силу.

А герцог Палдан в этот момент готовится к битве с армией Радж Ахтена, и Неодолимые точат клинки, собираясь убивать.

Прошлой ночью Габорн гадал, куда подевался Радж Ахтен. Теперь он это узнал.

Мистаррия падет, и с нею вместе падет весь север. Как это могло случиться?

Ведь герцог Палдан, разумеется, должен был укрепить оборону Голубой Башни — удвоить, а то и учетверить ее охрану.

Мысленным взором Габорн увидел, как трескаются стены башни, как сыплются в море дождем громадные камни.

Ему казалось, что и сам он разваливается на части. Сила ушла из него вместе с тремя дарами. В глазах потемнело, когда в Голубой Башне умерли Посвященные слепые.

Он гордился знаниями, полученными в Доме Разумения, но исчезли два дара ума — и он забыл больше половины того, чему его учили; не мог даже вспомнить образ Иом. Птичьи голоса зазвучали глуше, потому что притупился слух.

Сознание своего бессилия разбудило в нем ярость, и он закричал на Хроно:

— Ты, сукин сын! Трусливый ублюдок! Почему ты не предупредил меня? — голос прозвучал непривычно слабо, поскольку и немые, служившие ему, умолкли навсегда. — Скорбный день для книг, говоришь?

— Мне очень жаль, — снова виновато произнес Хроно. Король Орвинн сел на крыльцо рядом с Габорном, обнял за плечи.

— Успокойтесь, — сказал старик. — Успокойтесь. Он убил всех ваших Посвященных?

Габорн стоял, из последних сил превозмогая изнеможение, желание сдаться и отказаться от всех надежд.

— Да! — ответил он. — Он разрушил Голубую Башню.

— Ваше величество, вы похожи на мертвеца, — сказал король Орвинн. — Что будем делать? Найдем Способствующего и передадим вам несколько даров, а потом уж поедем дальше?

У Габорна были с собой форсибли, и очень хотелось так и поступить. Но возвращаться в замок Сильварреста было рискованно.

— Нет, едем на юг, — сказал он. К закату они будут уже в замке Гроверман, а там тоже есть Способствующие. — Сил у меня пока хватит. И я все еще Король Земли.

Он с трудом встал с крыльца, поднялся в седло.