Дэвид Фарланд - Братство волка

«Лучше спать на голых камнях в чистом поле», — пробормотал про себя Роланд.

И тут же его сморил глубокий сон.

Но спал он недолго и вскоре проснулся оттого, что опять оказался в кольце рук, огромных, как бревна, и сосед целовал его в лоб.

В окне стоял тусклый рассвет. Глаза у соседа были закрыты, дышал он глубоко и, похоже, крепко спал.

— Ну уж теперь ты меня извини, — сказал Роланд, взялся за его бороду и как следует дернул. Потом отпихнул от себя темноволосую голову. — Я ценю нежные чувства, но остерегись выказывать их мне. Прошу тебя.

Человек открыл налитые кровью глаза и тупо уставился на Роланда. Роланд подумал, что он сейчас, устыдившись, принесет свои извинения.

Но сосед неожиданно побледнел, и в глазах его мелькнул страх.

— Боринсон? — вскричал он, мгновенно придя в себя. Вжавшись в стену всеми тремястами фунтами своего веса, здоровяк съежился и задрожал, будто ожидая, что Роланд вот-вот его ударит. — Как ты здесь оказался?

Это был огромный черноволосый человек с густой проседью в бороде. Роланд никогда его не видел. «Я проспал двадцать один год», — подумал он.

— Мы знакомы? — спросил он в надежде, что тот наконец представится.

— Знакомы? Да ты едва не убил меня, хотя, должен признаться, я это заслужил. Я был последним ослом. Но потом я раскаялся, и теперь я осел только наполовину. Ты что, не узнаешь меня? Я барон Полл!

Роланд не встречался с ним никогда в жизни. «Он спутал меня с моим сыном, Иварианом Боринсоном, — понял Роланд, — с сыном, о котором я узнал только после пробуждения».

— Ах вот оно что, барон Полл! — весело сказал Роланд, ожидая, что сейчас тот поймет ошибку. Не может же быть, чтобы сын оказался так похож на него, с такой-то огненно-рыжей шевелюрой и белой кожей. Жена у Роланда была довольно смуглая. — Рад тебя видеть.

— И я рад, что ты рад. Как тебя понимать, прошлое забыто? Ты простил… кражу кошелька? Ты можешь это забыть?

— Что до меня, то уже забыл, да так, будто мы никогда и не встречались, — сказал Роланд. Слова его только озадачили барона.

— Слишком уж ты стал великодушен… После той трепки, которую я тебе задал… Ты ведь наверняка потому и пошел в солдаты. Значит, можно сказать, ты у меня в долгу. Верно?

— Трепки… — отозвался Роланд, удивляясь, что собеседник все еще не заметил ошибки. О сыне он не знал ничего, кроме того, что тот стал Капитаном Королевской Стражи. — Пустяки. Ведь я же выдал тебе не меньше, чем получил, верно?

Барон Полл посмотрел на Роланда, как на сумасшедшего. И гадать было нечего — сын явно получил больше.

— Ладно… — с подозрением сказал Полл. — Я рад, что мы помирились. Но… как тебя занесло на юг? Я думал, ты на севере в Гередоне.

— Король Ордин погиб, — мрачно сказал Роланд. — Радж Ахтен напал на них в Лонгмоте. Наших погибло тысячи.

— А принц? — побледнев, спросил Полл.

— Насколько мне известно, с принцем все хорошо, — ответил Роланд.

— Насколько тебе известно? Но ведь ты же его телохранитель!

— Именно поэтому я и спешу к нему возвратиться, — сказал Роланд, поднимаясь с кровати. Он накинул на плечи свой новый дорожный плащ из медвежьей шкуры, натянул тяжелые ботинки.

Барон Полл молча переместился на край кровати и оглядел пол.

— А где твой топор? Где лук? Не хочешь же ты сказать, будто отправился в путь безоружный!

— Вот именно, хочу.

Роланд спешил уехать. Оружия он не купил и вообще узнал, что оно могло понадобиться, лишь прошлой ночью, когда стали встречаться беженцы с севера.

Барон Полл посмотрел на него, как на слабоумного.

— Ты хоть знаешь, что шесть дней назад пали Грейден, Феллс и Тал Дур? Два дня назад Радж Ахтен взял Тал Риммой, Горлан и Аравелл. Сейчас двести тысяч воинов Радж Ахтена двинулись на Каррис и, говорят, будут там завтра утром. А ты отправляешься в путь без оружия?

О том, что происходит, Роланд почти ничего не успел узнать. Читать он не умел, в картах не разбирался и никогда не отъезжал от Морского Подворья дальше, чем на десять миль, но даже ему было известно про Грейден и Феллс, неприступные крепости, охранявшие западные границы Мистаррии. А также про Тал Риммой и Аравелл на севере, и только о Тал Дуре он слышал впервые.

— Успею ли я добраться до Карриса раньше них? — спросил Роланд.

— У тебя быстрая лошадь? Роланд кивнул.

— У нее есть дары выносливости, силы и метаболизма.

Это была отличная лошадь, на каких ездили королевские гонцы. Ему здорово повезло после недели мытарств, когда он встретил торговца лошадьми и купил ее, истратив чуть не все деньги, скопленные за годы сна.

— Тогда ты мог бы легко проделать сегодня сто миль, — сказал барон Полл. — Но дороги, похоже, уже ненадежны. Убийцы Радж Ахтена рыщут везде и всюду.

— Да и Бог с ними, — сказал Роланд. Он верил в свою лошадку и думал уйти от любой погони. Он повернулся к выходу.

— Тебе нельзя так ехать, — сказал барон Полл. — Возьми у меня оружие и доспехи — у меня все есть, бери, что хочешь.

Он кивнул головой в угол комнаты. Там возле стены стояли нагрудник барона, огромный топор, меч высотой чуть не в человеческий рост и еще один, короткий.

Нагрудник был раза в два шире Роланда, а меч он вряд ли поднял бы и двумя руками. В прежние годы Роланд был мясником. Топор барона весил фунтов сорок, то есть не больше того секача, которым Роланд когда-то рубил говядину, но для драки такая тяжесть не годилась. Другое дело короткий меч. Он был не намного тяжелее, чем обычный большой нож. Однако Роланд не мог принять такой подарок обманом.

— Барон Полл, — виноватым голосом сказал он, — прости, но ты ошибся. Мое имя Роланд Боринсон. Капитан Королевской Стражи не я. Ты принял меня за моего сына.

— Что? — фыркнул барон Полл. — Боринсон, которого я знаю — незаконнорожденный, у него нет отца. Это всем известно. Его всю жизнь за это дразнили!

— Двадцать один год я проспал в Голубой Башне, я был Посвященный, потому что отдал королю дар метаболизма.

— Но все говорили, будто ты умер! Нет, погоди… Вспомнил! Говорили еще и кое-что поинтересней: будто ты был преступник, убийца, казненный до рождения сына.

— Никто меня не казнил, — возразил Роланд, — хотя, кажется, мать моего сына хотела именно этого.

— О, эту гарпию я хорошо помню, — сказал барон Полл. — Похоже, порой она желала смерти вообще всем. Мне-то уж точно, — барон внезапно покраснел, словно чего-то устыдившись. — Я должен был и сам догадаться, — сказал он. — Ты выглядишь слишком молодо. У Боринсона, которого я знаю, тоже есть дар метаболизма, а значит, и стареет он соответственно. За последние восемь лет состарился лет этак на двадцать. Наверняка если бы вы встали рядом, то вы точно были бы, как отец и сын, — только на отца был бы похож он, а не ты. Роланд кивнул: