Дэвид Фарланд - Братство волка

Роланд вскочил, тоже глянул на юг, куда смотрели все. Там горел город, и языки пламени взлетали высоко к небесам.

Замок Треворса — в четырех милях к югу — был гораздо меньше Карриса, его даже не стали оборонять, но Роланд обратил на него внимание еще днем. Замок стоял на холме, торча из тумана как маяк. На холме этом сейчас бушевало пламя, и огромные клубы дыма вздымались над ним.

В отсветах пожара Роланд увидел, что осталось от замка: груда камня, две зубчатые башни и кусок стены. Пыль стояла столбом, и прямо на глазах у Роланда одна из башен зашаталась, как пьяная, накренилась и тоже рухнула.

Напали не на Каррис. Напали на Треворс. Роланд бросился бегом обратно на пост.

— Что ж, — буркнул барон Полл, — он послал нам выразительное предупреждение.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Роланд.

— Я имею в виду, что солдаты Радж Ахтена пробежали за последние две недели почти две тысячи миль, и он понимает, что дальше они идти уже не в силах, — барон сплюнул. — Ему нужно уютное местечко, чтоб отсидеться пару месяцев, а в Мистаррии ничего лучше Карриса для этого не найти.

— Так он хочет взять замок? — спросил Роланд.

— Конечно! Если бы он хотел развалить эти стены, так уже развалил бы. Попомни мои слова, часу не пройдет, как он предложит нам сдаться.

— А Палдан согласится? — спросил Роланд. — Он говорил, что на рассвете нам придется поработать ножами.

— Если он не сдастся, — сказал барон, — тогда сиди и слушай, когда запоет Радж Ахтен. Как услышишь, разбегайся и прыгай со стены, подальше в озеро. Коли не разобьешься при падении, не потонешь и никаким камнем тебя не пристукнет, может, и уцелеешь.

Роланд приуныл.

Прошел еще час, и небо на востоке начало светлеть, близился рассвет.

Самого Радж Ахтена, подступавшего к замку, видно не было, но появились признаки работы его пламяплетов.

В тумане воссиял свет, словно там разожгли огромный костер, и свет этот стал постепенно приближаться со скоростью идущего пешком человека. Приближение его сопровождалось позвякиванием доспехов, бряцаньем оружия, покашливанием людей и лаем собак.

Войско Радж Ахтена наступало на Каррис в зловещем спокойствии, и защитники замка поджидали их столь же сдержанно и угрюмо. По лестнице на крепостные ворота поднялся герцог Палдан со своими советниками. Вынырнув из тумана и оглядевшись, Палдан прокричал:

— Лучникам приготовиться! Артиллеристам прицелиться!

Радж Ахтен неумолимо приближался. Сияние подступило к дамбе, остановилось, и Роланд напрягся, ожидая, что артиллеристы откроют огонь или же Палдан отдаст еще какой-нибудь приказ.

Сияние стало усиливаться, словно само солнце разгоралось там, и наконец яркие лучи света стали пробиваться сквозь дымку тумана. Роланд даже прикрыл глаза рукой. Туман озарился светом ярдов на сто во все стороны.

У въезда на дамбу обнаружился Радж Ахтен, восседавший на прекрасном сером скакуне, рядом — два пламяплета, сиявшие, как два столба живого огня, нагие, одетые только собственным пламенем.

На Радж Ахтене был простой шлем, черная чешуйчатая кольчуга и желтая шелковая накидка на плечах. Вид у него был усталый и мрачный.

Сердце у Роланда заколотилось, дыхание участилось. Он никогда в жизни не видел столь красивого человека, и это оказалось для него полной неожиданностью. Он-то думал, что Радж Ахтен безобразен лицом, ужасен и беспощаден.

Радж Ахтен же казался воплощением всех достоинств, какие только положено иметь лорду. Мужественный и властный, обладающий великим могуществом и способный на столь же великое милосердие.

Стоит ему только открыть рот — и стены Карриса рухнут, как стены многих других крепостей, низвергнутых им.

«Если мне предстоит умереть от его руки, — подумал Роланд, — пусть это случится поскорее».

Со стен не прозвучало ни одного выстрела.

Позади Радж Ахтена стояло его войско. Из тумана выступали передние ряды воинов. Роланд увидел две дюжины великанов Фрот, подобных живой стене, со страшными, беспощадными мордами. У ног их ярились огромные черные мастиффы в красных кожаных масках. Далее стояли Неодолимые в темных доспехах, с круглыми медными щитами, в которых, как в светящихся желтых глазах, отражался огонь пламяплетов.

Мгновение царила тишина. И первым сурово заговорил Паддан:

— Если хочешь сражаться — наступай! Но если надеешься обрести здесь пристанище, твои надежды напрасны. Мы не сдадимся.

Добравшись в темноте до верхней ступеньки лестницы, Габорн споткнулся и упал.

Он никогда в жизни, сколько себя помнил, не спотыкался и не падал. Рожденный принцем среди Властителей Рун, еще в детстве он получил дар ловкости от танцора. К тому же он и сам обладал гибкостью и чувством равновесия. Откуда бы ни падал, всегда приземлялся на ноги. Он обладал дарами мускульной силы, жизнестойкости, что позволяло ему работать без устали и не спать по ночам, дарами зрения и ума, так что прекрасно видел в темноте и помнил каждую неровную ступеньку в каждом замке, где ему приходилось бывать.

С трудом поднявшись на ноги, он пошел к спальне, которую предоставил ему Гроверман. У дверей пожелал доброй ночи Хроно.

На полу под дверью лежал, свернувшись, какой-то мальчик. Габорн решил, что это один из пажей Гровермана, хотя и непонятно было, для чего мальчишке спать тут у порога. Пришлось осторожно перешагнуть через него.

К своему удивлению, в спальне он обнаружил спящую Иом. Рядом с нею в постели свернулись калачиками пять щенков. Один из них посмотрел на Габорна и недовольно тявкнул.

Возле умывального таза стояла зажженная свеча. В тазу плавали розовые лепестки. На спинке стула висели чистые дорожные костюмы. Приятно пахло жареным мясом, на столе поджидало серебряное блюдо с едой, словно кто-то из них мог проголодаться после праздничного пира. В очаге горел огонь.

Габорн при виде всего этого понял, что здесь уже побывал Джурим. Никто еще не прислуживал Габорну столь безупречно. Толстяк-камергер редко показывался на глаза, но всегда был под рукой.

Поговорить с Иом Габорн так и не успел. Она сказала, что вид у него измотанный, сама же выглядела измученной совершенно. Габорн был рад, что она спит. Им нужен отдых. Через два часа выезжать.

Он не стал снимать грязную кольчугу и одежду, лег рядом с нею.

Иом во сне повернулась к нему, обняла за шею и открыла глаза.

— Любовь моя, — сказала она, — что, пора?

— Нет еще. Спи, — сказал Габорн. — У нас есть два часа на отдых.

Но Иом проснулась окончательно. Приподнялась на локте, глядя на него. Лицо у нее было бледным и усталым. Он закрыл глаза.

— Я знаю, что случилось в Голубой Башне, — сказала Иом. — Ты не выспишься за два часа. Тебе нужно взять какие-нибудь дары.