Дэвид Фарланд - Рожденная чародейкой

Иом слушала как зачарованная. Она не сводила с девочки глаз. У Аверан были рыжие волосы, веснушки, она выглядела как самый заурядный ребенок, если не считать удивительной зеленой татуировки на руках. Но в глазах ее читались такие глубина и сила духа, и зрелость, какие редко встретишь даже у взрослой женщины.

Габорн решился спросить:

– Ты говоришь, у тебя появились странные силы. Расскажи о них.

Аверан посмотрела на столпившихся вокруг людей, словно боясь говорить об этом вслух, боясь, что никто не поверит.

– Говори же, – подбодрил ее Биннесман.

– Ну ладно, – сказала Аверан. – Я не могу уснуть, пока не…

– Зароешься в землю? – спросил Биннесман. Аверан храбро кивнула.

– И солнце теперь меня обжигает. Даже при совсем слабом его свете мне больно так, словно я обгорела.

– В этом я могу помочь, – сказал Биннесман. – Есть столь могущественные руны – чары защиты, – что ты сможешь хоть сквозь огонь проходить. Я научу тебя им.

– Еще я чую еду – морковку под землей, например, орехи в траве.

– Это тоже обычный дар для Охранителей Земли, – сказал Биннесман. – «Плоды лесов и полей» – все твои. Земля дает их тебе.

– А еще я могла видеть Короля Земли, – сказала Аверан. – Закрывала глаза, видела зеленое пламя и знала в точности, где он находится. Но… больше у меня так не получается.

Она с сомнением посмотрела на Габорна. Во взгляде ее не было ни осуждения, ни обвинения. Но Иом поняла, что девочка знает – он потерял свою силу.

– Ну, – удивленно сказал Биннесман, – это бы надо где-то записать! О такой силе я еще не слыхал. Однако у каждого чародея бывают особые дары, соответствующие его нуждам. Я уверен, что ты, когда подрастешь, обнаружишь и другие. Что еще?

– Да вот мозг опустошителя, – призналась Аверан.

Лорды, слушая рассказ этой странной девочки, придвигались все ближе, словно их притягивало к ней. Иом этого не замечала, пока один из них не рассмеялся недоверчиво при последних словах Аверан.

– Где же ты взяла его? – спросил Биннесман. Аверан указала на зеленую женщину.

– Весна убила одного и начала есть, и пахло так хорошо, что я не могла удержаться. Потом я видела странные сны, из которых я поняла, что это такое – быть опустошителем, думать, как они, говорить и видеть, как они.

– И что ты узнала? – спросил Джеримас.

– Узнала, что опустошители разговаривают при помощи запаха, – сказала Аверан. – Щупальца на головах позволяют им «слышать» друг друга, а те, что под брюхом, испускают запахи.

Недоверчивый лорд возликовал:

– Так они задницами разговаривают, по-твоему?

– Да, – сказала Аверан. – И этим не слишком отличаются от некоторых людей.

Джеримас громко захохотал и сказал лорду:

– Как она вас, Даллинс!

Однако насмешка задела девочку. Аверан замкнулась и, переводя взгляд с одного человека на другого, начала дрожать.

– Я не придумываю! – сказала она. – Такое не придумаешь!

Иом знала, что насчет запахов девочка права. Лорды много спорили друг с другом о том, имеют ли опустошители какой-то запах вообще. Большинство было уверено, что учуять их невозможно. Кое-кто полагал, что они свой запах маскируют. Но горная колдунья во время сражения в Каррисе насылала на воинов Габорна волны страшной вони.

– Я не лгу, – сказала Аверан. – И я не сумасшедшая. Вы не должны считать меня сумасшедшей. Не хочу, чтобы меня заперли в клетку, как Кормана-Ворону.

– Мы тебе верим, – Иом ласково улыбнулась. О Кормане-Вороне ей слышать не приходилось. Но порой с человеком, который сошел с ума, ничего другого не оставалось делать, кроме как запереть – ради его же блага – в надежде, что время исцелит его разум.

– Я знаю, что ты не сумасшедшая, – сказал Габорн. Ему как будто хотелось снова разговорить девочку. – Значит, опустошители разговаривают запахами?

– И еще и читают, и пишут.

Иом растерялась. Такого она даже не предполагала.

– Почему же мы никогда не видели их записей? – сказал Габорн.

– Потому что они пишут запахами. Они оставляют запахи на камнях вдоль всех дорог. Больше всего они любят общаться именно таким способом. Опустошителю легче написать послание, чем говорить лицом к лицу.

– Почему? – спросил Габорн. Аверан попыталась объяснить.

– Для опустошителя слово – это запах. Ваше имя и ваш запах – это одно и то же, и опустошитель, чтобы сказать «Габорн», должен просто создать ваш запах.

– Звучит действительно просто, – сказал Габорн.

– И да, и нет. Представьте, что вы мне говорите, например: «Аверан, какие у тебя замечательные башмаки из кроличьей кожи. Где ты их взяла?» А я отвечаю: «Благодарю, нашла на дороге, и хозяином никто не назвался. Так что теперь они мои».

Когда мы разговариваем, слово слетает с уст и на мгновение остается в воздухе. Затем оно само по себе угасает. Таким образом, наша речь – это череда звуков, выходящих из нас.

А у опустошителей слова сами по себе не исчезают. Все запахи, все слова так и висят в воздухе – пока их не сотрут.

– И как это делается? – спросил Биннесман. Вся свита Габорна столпилась вокруг Аверан, словно она была величайшим ученым из Дома Разумения. Люди ловили каждое ее слово.

– Создав какой-то запах, я должна создать его противоположность, не-запах, который его сотрет.

– Что? – переспросил Биннесман. – Ты говоришь «я создаю». Но имеешь в виду опустошителей?

– Ну да, я имею в виду, это опустошители создают не-запахи.

– Отрицание запаха? – спросил Габорн.

– Да, – неуверенно сказала Аверан, словно никогда не слышала слова «отрицание».

– Значит, сказав слово «Габорн», я должен создать запах «не-Габорн», прежде чем продолжать. Я должен убрать из воздуха слово «Габорн».

– И это может быть очень трудным делом, – сказала Аверан. – Если я выкрикиваю слово, создаю сильный запах, мне надо также и не выкрикнуть его. И чем вы дальше от меня, тем дольше к вам идет мое послание.

Поэтому опустошители предпочитают разговаривать, когда они рядом, и говорят так тихо, создают такие слабые запахи, что никакое животное не может их учуять. Словно это шепот плавает в воздухе.

– Постой, – сказал один из лордов. – Ты говоришь, что должна стирать каждое слово. Но почему нельзя создать все запахи сразу? Можно же различить запахи моркови, репы и мяса, когда они варятся вместе в одном котле.

– Можно, – сказала Аверан, – но это ничего не значит. Для опустошителя это будет просто путаница слов. Представьте, что вы берете все слова, сказанные мной за последние две минуты, и произносите разом. Поймет ли кто-нибудь их смысл?

– В таком случае опустошители должны разговаривать медленно, – решил Габорн.

– Не намного медленнее, чем мы с вами сейчас, – сказала Аверан, – во всяком случае, когда они рядом. Но на большом расстоянии им трудно понимать друг друга. Поэтому они все время пишут, – продолжала Аверан. – Разведчик, проходя по тропе, оставляет послания, рассказывая, что он испытал по дороге, где в последний раз видел врагов.