Дэвид Фарланд - Рожденная чародейкой

– Что вы делали там? – спросила она.

– Земля жестоко проклята, – сказал Биннесман, – поражена бедой и болезнью, гниением и отчаянием. Она нуждается в благословении.

– И у вас ничего не вышло?

– Не вышло? Не совсем так! – сказал Биннесман. – Просто некоторая магия действует медленно. Последствия моего заклинания проявятся лет через сто, а то и больше.

Он погладил девочку по голове.

– Биннесман, – спросила Аверан, – ваша вильде видит сны?

Чародей нахмурился.

– Сны? Думаю, что нет. Возможно, ей снится, как она ест или охотится. Но не более того.

– О-о-о, – разочарованно протянула Аверан.

– Не думай о ней, как о человеке.

– Я надеялась, что мы сможем подружиться.

– Это… может быть опасно.

– Вы думаете, она может меня обидеть?

– Нет, – сказал чародей. – Нарочно – нет. Но вильде не человек. Она станет тебя защищать, но она не имеет эмоций… о, посмотри-ка, до чего ты меня довела. Заставила говорить о «нем», как о «ней». Оно может принять при сотворении любую форму. Выглядеть, как ходячее дерево, например, или как змея. Но я вызвал его для защиты человечества, и только поэтому, как я думаю, мое вильде приобрело человеческое обличье.

– Так она ничего не чувствует? – спросила Аверан.

– Боль, голод, – сказал Биннесман. – Может быть, еще какие-то простые чувства. Но это существо никогда не станет тебе другом. Оно словно лосось, который поднимается по реке. Исполнит свое предназначение – если нам повезет, – а потом исчезнет. Ты должна привыкнуть к этой мысли. За чашечкой чая тебе с ним никогда не посидеть."

– Ох, – сказала Аверан. Она не стала говорить чародею, что Весна, на ее взгляд, обделенное существо и что это несправедливо.

Снова сев на лошадей, они присоединились к свите Габорна и вскоре поехали дальше.

– Больше никаких чар на сегодня, – сказал Биннесман. – Вместо этого я буду говорить. Путь к чародейству, – начал он наставительно, – это путь к Силе. Но путь нелегкий. Ты действительно хочешь по нему идти?

Аверан спросила:

– Откуда мне знать?

– Честный ответ, – сказал Биннесман. – Я хочу слишком многого от несмышленого ребенка. – Он призадумался. И девочка поняла, что прежде он никогда не размышлял о том, как учить кого-то своему ремеслу. – Давай скажем иначе: твой путь, как я думаю, будет тяжелым и полным опасностей. Отправишься ли ты в дорогу?

– Это вы о Подземном Мире? – спросила Аверан. – Хотите, чтобы я пошла туда с вами и с Габорном?

Самой ей совсем не хотелось идти в это самое страшное из всех страшных мест.

– Возможно, – ответил Биннесман. – Моему вильде нужна пища, и пища эта именно там и находится.

– Знаю, – сказала Аверан. – Я и сама чувствую жажду. Прошлой ночью я была сыта, но уже снова хочу крови. Понимаете… что бы я ни ела, оно меня не насыщает. То есть я могу есть мясо, зелень, но не наедаюсь. Как будто ем воздух. И если так будет продолжаться, я не знаю, чем это кончится.

Весна ехала рядом на сером жеребце, сидя в седле так, словно в нем и родилась. Услышав, что Аверан говорит о еде, она сказала:

– Кровь – да.

Биннесман слушал задумчиво. Девочке это в нем нравилось.

– Очень странно, что в число твоих сил входит еще и желание есть опустошителей. Но знаешь, ты можешь с ним бороться. Ты не обязана их есть. Земля не заставит тебя служить ей. Будешь сопротивляться этому желанию – и оно исчезнет. Правда, с ним исчезнет и сила, которую ты получаешь, уступая ему.

– Как у Габорна?

– Как у Габорна.

– И желание это меня больше не будет мучить? – спросила Аверан.

Биннесман покачал головой. Его борода защекотала ей шею.

– Я… не могу сказать. Оно ослабеет, но порой все же будет возвращаться. Думаю, оно останется с тобой, пока ты жива. Ты всегда будешь хотеть крови опустошителя и будешь пытаться представить, что это такое – обрести силу. И, возможно, будешь жалеть о том, что потеряла. Но путь в жизни бывает только один. Когда мы его выбрали, остальных для нас уже не существует.

– Бранд часто говорил, что жизнь – это путешествие, а не место назначения, – сказала Аверан. – И что путешествовать надо с радостью.

– Хм, – сказал Биннесман, – с этим согласились бы многие мудрецы, но я бы не стал утверждать категорически, что она или путешествие, или место назначения. Жизнь может быть и тем, и другим.

– Так что же мне надо делать, чтобы стать чародейкой? – спросила Аверан.

– В действительности это простое дело, – ответил Биннесман, – хотя мы вечно представляем его более трудным, чем оно есть: мы получаем силу через служение. Я служу Земле, и в ответ она служит мне.

– Как будто и впрямь легко, – сказала Аверан.

– Легко? – переспросил Биннесман. – Для большинства это вовсе невозможно, а для тех, кто вообще умеет это – чрезвычайно трудно. Вот почему на свете так мало чародеев. Но для тебя оно и вправду может оказаться легким. Потому-то на ладонях твоих и появились зеленые листья, и корешки проросли в одежде, и силы ты получила, которыми другим никогда не овладеть.

– Но что я сделала для Земли? – спросила Аверан.

– Понятия не имею, – сказал Биннесман. – Ты заботилась о грааках. Может, это было служением? А еще ты бросилась на помощь моему вильде, когда оно падало с неба.

Но ни то ни другое не показалось Аверан заслуживающим награды.

– Позволь спросить, случалось ли тебе видеть что-то дурное в делах Земли и пыталась ли ты это исправить? Аверан кивнула.

– Как это произошло в первый раз? – спросил Биннесман.

– Я была еще маленькой…

– Сколько лет тебе было?

– Не помню… два, три года?

– Продолжай.

– Мама взяла меня на реку, чтобы я помогла ей стирать, и там я увидела куст. Не знаю, как это растение называется. Больше я нигде его не встречала. И на этом кусте было полно гадких, жирных зеленых гусениц, они поедали листья. Я их убила.

– Всех?

– Всех, каких нашла. Почти всех успела убить в первый день, пока мама не отвела меня домой. А назавтра вернулась и убила оставшихся.

– И как поживал с тех пор твой куст?

– Спасибо, замечательно, – сказала Аверан. – Вырос большой, и когда на нем созрели красные ягоды, я их посадила. Теперь вокруг Башни Хаберд растет не один такой куст.

– Я думаю, что тем самым, – сказал Биннесман, – ты хорошо послужила Земле. А теперь расскажи про опустошителей. Что ты видишь, когда смотришь на них?

– Тоже вижу… что-то дурное, – сказала Аверан. – Когда они спустились с гор к Башне Хаберд, когда земля задрожала под их ногами и тучи гри заслонили солнце… это было дурно. Не должно быть такого.

– Тебе хотелось их убить? – спросил Биннесман.

– Я понимала, что они убьют Бранда и всех, кого я только знаю. Но их убивать я не хотела. Я хотела только, чтобы они убрались обратно, туда, откуда пришли.