Александра Первухина - Обычная злая сказка

Поняв, что успокоиться ей так и не удастся, а значит, на сон можно не рассчитывать, девушка уже привычно сосредоточилась, избавляясь от мучившей её вот уже сутки боли, заодно убирая ненужные, если не сказать – вредные, эмоции, так же вовремя превратившие её в прежнюю истеричную и чересчур чувствительную девицу. Сейчас подобные выходки были просто не к месту. Ей нужно быть собранной и спокойной, чтобы добиться своей цели и избавиться от всех свалившихся на неё несчастий одним махом. Снеара прикрыла на мгновение глаза, заученным приёмом разделяя тело с душой, и облегчённо вздохнула. Каждый раз, когда она позволяла себе избавиться от чувств, её охватывали поразительные лёгкость и спокойствие. Теперь не нужно было волноваться о таких эфемерных вещах, как эмоции, их отсутствие и её к ним отношение. Осталось только то, что можно было обдумать и проанализировать, а затем подобрать наиболее приемлемое решение.

Девушка растянулась на жёстком тюфяке, позволяя себе расслабиться и ни о чём не думать. До рассвета осталось всего несколько лоттов. Она до сих пор не могла спокойно воспринимать местное обозначение времени, но привыкла использовать его вместо знакомых с детства часов. Тенира довольно резко объяснила ей, что кричать на каждом углу о своём прибытии из другого мира по меньшей мере глупо, и молодая жрица была вынуждена согласиться с разумностью доводов своей наставницы. Привлекать к себе лишнее внимание она не желала: и так на неё все пялятся, как на какую-нибудь экзотическую диковинку, – не хватало ещё, чтобы вообще перестали скрывать свой интерес, хотя бы чисто номинально, как делают это сейчас. Снеара никогда не гналась за известностью и совершенно не понимала людей, добровольно вызывающих любопытство окружающих к своей персоне. Ей гораздо комфортнее было, когда её не замечали. Так что пришлось вызубрить значение непонятных терминов и усиленно делать вид, что просто она рассеянная и у неё не всегда получается вспомнить обычаи своей прежней жизни.

Оставалось только следить за собой и проклинать природу жриц, которая так неудобно действует на магию. По-хорошему, заклинание перемещения должно было дать ей полное знание языка местности, в которую ей не посчастливилось попасть, а в результате вещи, не имеющие точного эквивалента в её родном языке, были известны девушке только как набор звуков и не вызывали никаких ассоциаций с тем, что обозначали. Вот и получалось, что на бытовом уровне Снеара общалась вполне прилично, но как только дело доходило до названий неизвестных в её мире животных, единиц времени, денег, званий и явлений – приходилось просить объяснений, и лучше с демонстрацией той вещи, о которой шла речь. Или делать вид, что ей и так всё понятно, а потом осторожно выяснять, что же всё-таки собеседник имел в виду. Это и раздражало, и злило. Жрица потёрла переносицу и поправила меч, впившийся рукоятью ей в бок. Иногда мысли на отвлечённые темы вполне могли заменить сон, хоть и не полностью, но для таких существ, как она, этого было вполне достаточно.

Мидонг, придворный маг короля Сиали и, что куда более важно, старший жрец Ллойшета, Великого повелителя Ужаса и Боли, пребывал в состоянии, близком к помешательству, от ярости и бессильного желания разорвать на куски одну конкретную девчонку. Он, посвящённый предпоследней ступени, проживший на свете не один век и видевший, как менялись поколения ничтожных людишек, осмелившихся отвернуться от его повелителя и не пригодных для более достойной участи, чем стать мясом на его клыках, проиграл. Проиграл из-за двух щенков, роль которых в его планах была настолько мала, что жрец не придавал им никакого значения. Как оказалось, зря. Придворный маг стиснул зубы и резко выдохнул, подавляя всплеск силы, едва не вырвавшейся из-под его контроля. Всё-таки он немного переборщил, принося жертвы своему повелителю. Последние шесть девчонок явно были лишними, но теперь уже ничего не поделаешь. Придётся попытаться обуздать полученную от Ллойшета в качестве поощрения за подаренную ему кровь магию, а для этого нужно успокоиться.

Жрец скривился от отвращения: вот уж чем-чем, а спокойствием и выдержкой он никогда не отличался, когда дело поворачивалось не так, как ему бы того хотелось. А сейчас у него на глазах рушились планы, которые он и его соратники вынашивали вот уже почти семь веков. По крайней мере, он знал об этом грандиозном замысле именно столько времени. И как только представлял себе реакцию старших жрецов трёх других культов на постигший их провал, у него в глазах становилось темно от подступающей ярости и бессилия что-либо изменить. Мидонг вздрогнул, когда неконтролируемый разряд силы разнёс в щепы тяжёлый письменный стол, и глубоко задышал, повторяя про себя мольбу к своему повелителю – о ниспослании на его врагов всех возможных кар, какие только подсказывало ему воображение. Это немного помогло, и жрец смог обдумать ситуацию, не отвлекаясь на вызванные его бешенством разрушения. Не то чтобы мага это особенно волновало, но тратить свою силу так бездарно было всё-таки жаль. Ещё пригодится для уничтожения его врагов. Правда, не всех…

Последняя мысль едва не прорвала искусственное спокойствие старшего жреца, но Мидонг сумел удержать свой гнев в узде. Необходимо было понять, где же он допустил ошибку. Ведь с самого начала план был одобрен не только всеми четырьмя верховными жрецами, но и лично повелителями, пожелавшими помочь своим верным рабам и показавшими, из чего можно сделать оружие, способное убить даже жриц. И его назначили тем, кто исполнит задуманное, тоже единогласно. Так что же случилось? Маг сердито вздохнул и, решив не рисковать своей лабораторией, если опять выйдет из себя и начнёт крушить всё вокруг, толкнул неприметную дверь и зашёл в комнаты, отведённые ему королём для проживания. Как всегда, роскошная обстановка его гостиной успокоила тёмного жреца, наглядно продемонстрировав степень уважения и преклонения его величества перед его персоной. А точнее, степень эффективности наложенного на короля заклятия повиновения, но это Мидонг, как обычно, упустил из виду.

К тому же во дворце его действительно боялись, уважали и старались угодить во всём – и какая разница, что тому было причиной? Маг задумчиво погладил мягкую ткань безумно дорогого древнего гобелена, на котором жрица Элары доблестно побеждала мерзких тёмных тварей, и презрительно ухмыльнулся. Ему всегда нравилось обладать тем, что раньше принадлежало его врагам, даже если это было всего лишь изображение древнего сражения. Мысли опять вернулись к неприятному для него предмету, и Мидонг едва сдержался, чтобы не сдёрнуть гобелен со стены и не изорвать на мелкие кусочки. Вместо этого он пересёк гостиную и скрылся в своём кабинете, где ничто уже не могло отвлечь мага от его невесёлых размышлений.