Вероника Иванова - Берег Хаоса

– Вы... гоните меня?

К чему этот вопрос? Впрочем, понимаю: она, наверное, хотела остаться на празднества. В самом деле, веду себя невежливо.

– Я не настаиваю, чтобы Вы уезжали тотчас же, hevary! Конечно, встречайте Зимник в Нэйвосе. Просто мне показалось...

– И что же Вам показалось?

Она, наконец-то, поднимает голову. Прозрачно-зелёные глаза смотрят на меня застывшими подо льдом озёрцами.

– После всего, что произошло... Помните, Вы собирались дать мне ответ? Так вот, можете забыть. Это было глупо и смешно. Я... Нам не стоит задумываться о супружестве.

– Почему? Вы можете сказать, ясно и чётко?

О, голос становится твёрже и громче. Злится? Не хочет признаваться в своих истинных чувствах? Что ж, избавлю её от сей необходимости. Возьму весь труд на себя:

– Потому что я недостоин такой женщины, как Вы.

– Позволите узнать, чем вызван такой резкий вывод?

Строгая, как никогда, в эти минуты Ливин превзошла бы гордой осанкой даже императрицу, которой мы все в скором времени должны будем обзавестись.

– Вы проявили смелость и настойчивость, делающие честь любому мужчине. Я не способен на подобный подвиг.

– Вы хотите сказать, что не поспешили бы на помощь человеку, оказавшемуся в беде? Близкому Вам человеку?

К чему упоминание о «близости»? Её нет, и не могло возникнуть. Были дурацкие и неудачные попытки флиртовать, не более.

– Я... Не знаю.

– Не знаете? – Нотки удивления переплетаются с горечью.

Хватит обманываться и обманывать, пора разложить всё по полочкам.

– А что Вы хотели услышать? Что я сорвусь с места и побегу? Возможно. Но только в том случае, если буду уверен в своём шансе на успех. Хотя бы в малом, но лучше – достаточном для победы. Когда шансов нет, нет смысла и рисковать.

– Но ведь случаются чудеса? Или Вы в это не верите?

Кажется: ещё немного, и она разрыдается. Что ж, пусть. Так будет лучше для нас обоих.

– Я верю только в то, что вижу собственными глазами и ощущаю своим телом. Всё остальное – фантазии, которыми приятно грезить, но невозможно жить.

– Значит, Вы... не верили в спасение?

Хотела правды? Получи:

– Верил. До того момента, как узнал, кому и зачем понадобился мой арест. Я предполагал, что когда Вы доберётесь домой, непременно расскажете, что произошло, и если рядом окажется Кайрен, он поймёт причину и поможет предпринять всё необходимое для решения проблемы. Но затем положение осложнилось: выяснилось, что меня желает допросить человек, имеющий некоторое влияние и полезные знакомства в «покойной управе», причём допросить именно тем способом, который обеспечивал наибольшие шансы вытянуть из меня необходимые сведения. Вот тогда я понял, что моя жизнь приближается к окончанию, потому что после встречи с Заклинателем не должен был выжить. А вытащить меня до того момента из лап служек Плеча надзора... У Кайрена не хватило бы власти.

– И Вы... были готовы умереть?

– Мне не оставалось ничего другого. Появление Валлора было случайностью. Счастливой, не спорю. Но я не верил в спасение. Собственно, даже увидев, кто будет обеспечивать допрос, я всё ещё не мог рассчитывать на благополучный исход.

Взгляд Ливин блестел. От слёз и от какого-то странного света, природу которого мне было никак не распознать.

– И Вы всегда вот так...

– Что?

– Всё продумываете?

Пожимаю плечами:

– Очень часто. Я стараюсь не принимать необдуманные решения.

– И Вам не скучно?

Задумываюсь. Серьёзно и основательно, после чего выношу вердикт:

– Пожалуй, нет. Чтобы тщательно взвесить все за и против, приходится поломать голову, и тут уж не до скуки!

Ливин опустила ресницы, помолчала, снова посмотрела на меня и улыбнулась, одновременно беззащитно и властно:

– Я всегда мечтала, чтобы у меня был именно такой муж. Умный и расчётливый.

И пока я пытался понять, что происходит, девушка подошла ко мне, остановившись лишь в шаге.

Поднимаю бровь:

– Вам нравится размеренность?

– Мне нравится уверенность.

– Я таковой не обладаю.

– Зато у меня её в избытке. Хотите, одолжу Вам немножко?

– Это лестное предложение. Слишком дорогое.

– Я не потребую за него лишней платы. Только то, в чём нуждаюсь.

– Но хватит ли моих сил заплатить?

– Мы можем заключить сделку. На время. И если не будем довольны...

– Расторгнем её?

– Именно.

Мы смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Но так не может продолжаться вечно: в какой-то момент мы понимаем, что слова перестают иметь значение. Дальше требуются действия. Но какие?

Её ладонь мягко касается моего лица: пальцы нежно скользят по щеке вниз, на шею, к воротнику рубашки, и так полурасстёгнутому, чтобы...

– Подождите.

Ливин недовольно хмурится.

– Что-то не так?

– Всё так, но... Прежде, чем мы продолжим... если Вы, конечно, захотите продолжать... Я должен рассказать.

– О чём?

– Я не просто живу в этом мэноре, как управляющий. Я – его часть, потому что несу в себе печать моей повелительницы. Я принадлежу Заклинательнице Сэйдисс, от рождения и до смерти.

– Мне нужно будет делить Вас с другой женщиной? Я не против.

– Всё не так просто. Мои дети, если таковые появятся, тоже будут нести в себе эту печать. И только через три поколения, если ни у одного из моих потомков в линии не будет принята присяга, они смогут быть свободными. Вы желаете своим детям и внукам подобной участи? Находиться в шаге от свободы, но не иметь возможности обрести её?

Вместо ответа Ливин начала медленно ослаблять шнурки на тесном корсаже бледно-голубого платья. Когда они оказались распущены достаточно, чтобы добраться до нижней рубашки, девушка расстегнула и её, обнажив грудь.

– Я не умею желать того, что невозможно.

– Вы хотите сказать...

Она кивнула и начала произносить нараспев:

– Вечный и Нетленный, Спра...

Я накрыл пальцами её губы, заставляя замолчать. В зелёных глазах отразился страх, ибо нельзя прерывать обращение к печати: это может быть смертельно опасным.

– Не бойтесь, я всё улажу.

Наклоняюсь к вздувшимся под нежной кожей шрамам и еле слышно шепчу:

– Спокойных снов...

Смотрю, как бархатистая поверхность становится ровной, придвигаюсь ближе и касаюсь губами ложбинки между упругими полушариями. Ещё раз. И ещё. Веду цепочку поцелуев вверх, к тонкому излому ключицы, к сильной шее, жилка на которой то замирает, то начинает биться, как бешеная. А где-то немного выше меня ждёт розовая раковина маленького ушка, готовая услышать...

– Простите, что помешал.

Кайрен. С улыбкой во весь рот. Интересно, сколько времени он здесь стоит? Но я не успеваю отчитать нахала или посмеяться вместе с ним, потому что Ливин, невозмутимо возвращая края распахнутой рубашки на место, проходит мимо дознавателя и тоном министра, которому пришлось прервать государственные дела, бросает: