Маргарита Епатко - Путь Грома

Наступила тишина. Девушка напряженно вслушивалась, но в доме не было слышно ни шороха ни звука. Потом раздались шаги, громко хлопнула дверь. Кто-то поднимался в спальню по скрипящей лестнице. Алина напряглась и присела на кровати. Она знала – идет хозяйка, чтобы придумать очередное жестокое испытание. Но когда отворилась дверь, появился Тиша. Был он так же лохмат, как обычно. А рубашку поменял на другую. Теперь по кумачовому полю весело скакали черные горошины.

– Тишенька, это ты, – от перенесенного напряжения девочка разрыдалась.

– Ну-ну, полно, – домовой присел в изголовье и ласково погладил по голове. – Слаба ты еще. Поспать тебе надо.

Он уложил ее обратно в кровать. Вытер размазанные по щекам слезы рукавом и застенчиво улыбнулся.

– Ты разговор слышала. Так как, будешь моей хозяйкой? Принимай решение. А то ведь я теперь без угла остался.

– Конечно, Тишенька, я так рада, что ты со мной, – она прижала к щеке его крепкую узловатую руку и, почувствовала, как в нее вливаются уверенность и спокойствие. – Я так устала, наколдуй мне тот сон с розовыми качелями, – попросила она.

– Ты, вот что, девонька, – задумчиво сказал Тиша, – по своей воле или нет, но ты стала частью больших событий происходящих в этом мире. Борьба идет за тебя нешуточная. Доля с Недолей схлестнулись. И в этот раз тебе придется самой путь торить.

– Опять испытание? – расстроилась Алиса.

– Нет-нет, не сейчас, – успокоил хозяин. – И потом, тебе ли, маленькая, бояться. Тебя мир на прочность с детства испытывает. А сейчас спи, – он положил руку ей на лоб и девушка погрузилась в прекрасный добрый розовый сон. Правда, иногда ей казалось, что где-то вдалеке в стороне от раскачивающихся качелей стоят две слабо очерченные фигуры: белая и черная. И тогда смутное беспокойство начинало заползать змеей в душу.

Но тут же она вспоминала, что Тиша рядом и никому не даст ее в обиду. И тени оборачивались легкой дымкой затерявшейся в небесах. Качели весело раскачивались в розовых облаках и самые прекрасные игрушки падали прямо к ней на колени.

Когда она проснулась, было далеко за полдень. Алина оделась, спустилась вниз по лестнице и увидела, что хозяйка по обыкновению возится у печи.

– Горазда ты спать, помощница, – улыбнувшись, повернулась она к молодой ведьме. – Садись, поешь.

Девушка молча села за стол. На удивленье, она не чувствовала себя голодной. Не скрипели, как обычно по утрам, суставы. Не мучил резкий кашель. Она несколько мгновений прислушивалась к себе и с удивлением поняла: пожалуй, впервые в жизни у нее ничего не болит.

– У меня ничего не болит, – нечаянно произнесла она вслух.

– Так и не должно болеть, – утвердительно кивнула хозяйка. – Первым делом здоровье исправляем, потом знания собираем, потом знания применяем, потом людям помогаем, – нараспев произнесла она. А то, какое может быть учение, если тебе нужно лечение. Ты ешь-ешь, – резко переменила тему Аграфена. – И коловертышей своих не забудь покормить.

– Кого-кого? – удивленно спросила Алина.

– Так слуг твоих, – хозяйка кивнула в сторону трех черных котят, которые терлись у ног юной ведьмы, заглядывая ей в глаза. – Они теперь твои первые помощники, если надо прибрать, вырастить, найти или принести чего. Ты лишь скажи: наизнанку для тебя вывернуться. Вот только два условия есть. Первое – все время им работу давать. Второе – только раз в день кашей или краюхой хлеба кормить. Понятно? – говоря все это, она подкладывала девочке в тарелку еду, с удовольствием наблюдая, как разохотившаяся Алина уплетает за обе щеки.

– Почему только раз в день? – с набитым ртом спросила девушка.

– Так обидчивы они очень. Делают все, потому что им нравится помогать. А лишнюю еду, да и одежду считают подкупом. Обижаются и уходят.

Алина с удивлением посмотрела на обидчивых коловертышей, спокойно мурлыкающих у ног, и бросила им по корке. Котята сели на задние лапы и, взяв корки передними, с удовольствием стали грызть хлеб.

– Это же не кошки, – со смесью страха и удивления пробормотала юная ведьма.

– Где вы тут кошек увидели?! – один котенок оторвался от еды и серьезно посмотрел на девушку. – Сказали же, мы коловертыши или проще говоря те, кто всегда рядом, около вертится. – Он опять принялся грызть корку, не обращая внимания на раскрытый от удивления рот Алины.

Дни тянулись за днями, и девушка начинала понимать, что быть ведуньей не так уж и легко. Никаких особых приятных вещей новое приобретение не принесло. Разве что перестала болеть. Но теперь Аграфена не щадила ее как раньше и все время нагружала новой работой. И девочка постепенно узнавала, что сорняки в саду – это оказывается сплошь лечебные травы. Но нельзя просто набрать охапку растений, покрошить их в еду и вылечиться. Каждая трава была от своей болезни. А от сложных хворей помогали только смеси нескольких трав. И не просто так сорванных и высушенных.

Собирать их нужно было в определенные урочные дни и даже часы со специальными наговорами. Потому что некоторые ценные растения могли и рассердиться за непрошенное вмешательство и вместо лечения наслать порчу.

Кроме этого, колдунья должна еще была уметь управлять погодой, чтобы в случае чего помочь людям и не дать засухе или проливным дождям уничтожить урожай. Но такое вмешательство, по словам Аграфены, производилось крайне редко и только после многочисленных просьб людей. Потому что, как говорила Аграфена: «Уж очень планетники-хмурники этого не любят, обязательно найдут такую ведьму и отомстят».

К тому же Алине, с трудом читающей по слогам, пришлось всерьез усаживаться за учебу. Хозяйка требовала выучить назубок целую кучу заговоров. Кроме того, она рассказывала, какое влияние солнце и луна оказывают на ход болезней и мыслей людей, обещала научить управлять течением рек.

Добавляли беспокойства и коловертыши. Она все время по совету Аграфены выдумывала им занятия, но они без труда подметали полы, в считанные минуты находили и собирали нужные травы, и по нескольку раз в день подбегали к новой хозяйке с требованием дать им работу.

Алина не могла сказать, что ей нравиться обучение, но она честно старалась выполнять все указания женщины. Аграфена же ни словом ни даже взглядом никогда не хвалила ученицу. Более того, казалось, что она жалеет о том, что приютила ее.

Женщина мрачнела день ото дня. Последней каплей стал приход в дом за помощью полуслепой старушки. Бабушка почти каждую неделю навещала Аграфену и, получив целебную мазь для глаз, тихонько оставляла на лавочке подарок. То каравай душистого теплого хлеба, то десяток яиц. В этот же раз, взяв необходимое лекарство, долго топталась, а потом протянула его ведовке обратно.