Виктор Федоров - Меч и щит

Фланнери посмотрел на меня с новым интересом.

— Я вижу, ты знаком с древними легендами и кое-что понимаешь в Искусстве. Тогда, наверное, ты не очень удивишься, если я скажу, что начальные строки этого пергамента в точности повторяют первые три строфы баллады, или, правильнее сказать, в балладе повторяются первые двенадцать строк из пророчества Масмаана. Ну-ка, кто помнит, что в них говорится?

— Три королевских сына, — прочел наизусть я, — А с ними ведьмин сын, Решили для почина Все море проглотить.

— Решили и немедля вскочили на коней, — подхватил Мечислав. — Поехали поспешно туда, где потеплей.

— Те королевских три сынка. При чем тут ведьмин сын? Себе добыли три клинка, Но меч держал один, — заключил Фланнери. — Рад, что у вас хорошая память, поскольку говорится в этом пророчестве не о ком-нибудь, а о нас с вами, и мы, таким образом, получаем то, что редко кому дается задаром, — возможность узнать свое будущее.

При этих словах мы с Мечиславом дружно рассмеялись и долго не могли остановиться.

— Ой, не могу, — держался за живот Мечислав, — выходит, это мы совершим все те подвиги? И какое же море нам предстоит проглотить? Давай уж выберем какое-нибудь поменьше, а то еще, чего доброго, лопнем от натуги!

— Выбирать не приходится, — ответил с серьезным видом Фланнери. — Раз в пророчестве сказано «Поехали туда, где теплее», значит, нас ждет путь на юг.

— То есть к Прозрачному морю, — догадался я. — Как же, как же: «И по прозрачным водам Поплыли на восток, Пока им не попался Приличный островок». Что и говорить, очень точное указание. Хотя я слабо представляю, каким образом мы отыщем в огромном море «остров малый, а рядом с ним большой».

— Слушай, ну не веришь же ты и в самом деле во всю эту чушь?! — взорвался Мечислав. — Это ж надо такое придумать: «Баллада о мореглотах» — пророчество, да притом о нас. Из чего это видно? Ладно, допустим, сын ведьмы — это ты, Фланнери. Два королевских сына — это мы с Главком. А кто же третий королевский сын? Нескладно получается, дорогой братец! А ведь дальше там еще круче…

— Прежде всего не забывай: баллада — всего лишь перевод древнего пророчества, которое ошибочно воспринималось как детские стишки. А в нем сказано четко: «Тру ранин сунум», то есть три сына цариц, или, если угодно, королев. Уточнение, как мне кажется, весьма существенное! А что до того, где третий… Думаю, если вы взглянете на потолок, то увидите там именно его…

Мы с Мечиславом дружно подняли глаза к потолку, но опоздали. Неясное зеленое пятно, которое я принял за признак сырости в комнате, уже отделилось от межбалочного промежутка на потолке и, упав среди нас, превратилось в рыжего паренька в коротком зеленом халате, схваченном на талии черным поясом, и зеленых же штанах, заправленных в мягкие коричневые сапожки высотой до середины голени. Его округлое, с мелкими чертами лицо было той же чеканки, что и наши с Мечиславом и Фланнери, но в то же время обладало неповторимыми отличиями: точеный нос с горбинкой, закругленный, но твердый подбородок, пушистые, как у девушки, брови над характерными для детей Глейва золотистыми глазами.

Новоприбывший нахально уселся, скрестив ноги между Фланнери и Мечиславом, и не без иронии посмотрел на меня. Мечислава его внезапное появление заметно потрясло, меня, не буду скрывать, тоже, но я быстро взял себя в руки и решил поставить нахала на место, благо способ к тому имелся, и, возможно, не один.

— Если я не ошибаюсь, мы видим перед собой сына Альвивы, — спокойно произнес я. — Ну так представься же, братец родимый, будь любезен.

Малец в зеленом вздрогнул, и его правая рука нырнула в левый рукав халата.

— Будь ласка, не хватайся за ножик, — посоветовал оправившийся от потрясения Мечислав, — тем более что, ежели брат прав, твой ножик ни в кого из нас не попадет.

— Да я им с пятидесяти шагов мухе в глаз попаду, — заносчиво объявил малец, который, сообразил вдруг я, мог считаться мальцом только в сравнении с такими великанами, как мы с Мечиславом, не говоря уже о долговязом Фланнери. А так ростом он был три и три четверти локтя.

— В муху, может, и попадешь, — сказал я, — шагов так с двадцати, а вот в нас — нет. Во всяком случае, если твой клинок — брат моему. — И я, не вставая, резко выдернул меч из ножен, собираясь чиркнуть им по шее нахала, если он окажется не тем, за кого мы его приняли. Малец, в свою очередь, столь же отработанным движением выхватил из рукава кинжал, похожий на мой меч, только с лезвием длиной в под и короткой черной рукоятью. Его клинок отбил бы мой, но… наши клинки так и не соприкоснулись.

Я-то уже сталкивался с этим явлением при встрече с Мечиславом, но юный нахал вытаращился на застывшие в пальце друг от друга клинки. Зная, что железо надо ковать, пока горячо, я тем же резким движением вернул Кром в ножны. И посоветовал очередному, будем надеяться, последнему брату:

— Убери Кайкэн, сказано ж тебе, против нас он бесполезен. — И добавил уже резче: — Мы все еще ждем, когда ты соизволишь представиться.

— Агнар, — буркнул парень в зеленом.

Мы молча ожидали продолжения, и, когда его не последовало, Мечислав нахмурился, Фланнери удивленно поднял брови, а я выразил общее недоумение словами:

— Агнар, и все? Без всяких там Агнар, сын такого-то, родом оттуда-то?

— Чей я сын и откуда родом, вы, похоже, знаете не хуже меня, — зло сверкнул глазами Агнар, — а может, даже лучше. Во всяком случае, я не знал ни имени своего кинжала, ни его странного свойства, а ведь он у меня без малого шесть лет!

— Вот и расскажи, как ты украл его в Эстимюре у Скарти, — предложил я, — а также о том, каким ветром тебя сюда занесло. Понимаешь, у нас, сыновей Глейва, принято при встрече обмениваться такими рассказами, ничего не поделаешь, этикет. — Вспомнив, что Фланнери нам всего вышеназванного так и не изложил, я мысленно поклялся, что уж теперь-то он не отвертится и выложит все Агнару… а заодно и нам с Мечиславом.

Должно быть, Агнар почувствовал в моих словах преувеличение, потому что не без ехидства осведомился:

— И давно среди сыновей Глейва завелся такой обычай?

Я переглянулся с Фланнери и Мечиславом, и последний взял подсчет и ответ на себя.

— Три дня назад, но за эти три дня и встретились трое, и потому обычай уже вполне сложился. Так что тебе, брат, негоже отступать от него.

— Точно, — поддержал его с серьезным видом Фланнери. — Иначе потомки нас не поймут.

Мнение потомков Агнара явно не интересовало, но, видя, что мы настроены решительно, он глубоко вздохнул и чуть заметно пожал плечами:

— Ну что ж, если уж вам так хочется услышать сагу об Агнаре, вы ее услышите, но сперва мне тоже хотелось бы немного перекусить. Я вижу, у вас еще остались шашлычок и лепешки.