Морис Делез - Слуги паука 1. Ночь Паука

Не сводя взгляда с Конана, она медленно встала. На сестру она не обращала ни малейшего внимания, словно той и не было рядом. Когда она поднялась, на лицо ее легла улыбка, вызывающая, похотливая улыбка дешевой портовой шлюхи, но в отличие от последней в глазах у нее так и осталась холодная оценивающая настороженность.

— Ты сетовал на то, что у меня нет плоти? Посмотри — разве я не красива? Возьми же меня, варвар, и я подарю тебе мир! Сделаю величайшим из смертных!

Обрывки одежды перестали прикрывать наготу, и она застыла в вызывающей позе, призывно глядя на Конана, который лишь окинул ее брезгливым взглядом.

— Я вижу, Фабиану его порция счастья пришлась не очень-то по вкусу! Прости, но я привык всего добиваться сам.

Улыбка сползла с ее лица, уступив место злобной мстительности, но она тут же улыбнулась вновь, на этот раз пренебрежительно, как глупцу, отказавшемуся от предложенного ему несметного богатства.

— Ты уже не хочешь меня? Брезгуешь? Ну что ж, — насильно мил не будешь. Отдай мне талисман, Конан, — она чуть наклонила голову, глядя на него исподлобья, но все еще не переставая улыбаться, и протянула вперед левую руку, — и можешь убираться вместе с моей дурой-сестрой!

— Ты уже спрашивала о нем, если помнишь. — Конан выглядел совершенно спокойным, словно это был обычный, ничего не значащий разговор. — Я не могу отдать тебе камень — за него уплачено вперед, и заказчик ждет меня с ним завтра.

— Ты отказываешь мне даже в такой безделице? — Она не изменила позы, и даже интонации ее остались прежними. — Считаешь ее чрезмерной платой за две никчемные жизни? Ну так я возьму и то, и другое! Теперь тебе остается убить меня, если сможешь, иначе пожалеешь, что родился на свет!

Любящее сердце подсказало Мелии, что будет дальше, и Зита не закончила еще говорить, когда она протянула руку, желая предупредить Конана, а мгновением позже раздался ее пронзительный крик:

— Конан!

Он почувствовал на своем плече руку, а крик услышал уже позже, когда, выпрыгнув из-за спины, меч замер в его руке.

Но на этот раз ее предупреждение не спасло Конана. Непонятно как Зита вдруг оказалась с ним рядом, и толчок в грудь был настолько силен, что впечатанный в стену Конан едва не потерял сознание. На миг у него потемнело в глазах, но этого краткого мига Зите оказалось достаточно. Она повторила маневр и вновь очутилась рядом с Конаном, вырвав талисман из-за пояса.

Она двигалась рывками, как и сгоревшая тварь, мгновенно меняя позы, заставляя тело свое замирать в самых неестественных положениях, и это выглядело дико и страшно.

Затем она отскочила на прежнее место и замерла с вытянутой к окну рукой, с зажатым в ней мешочком с талисманом, а Мелия, словно завороженная, смотрела, как он раскачивается из стороны в сторону на тонком кожаном шнурке.

— Видишь, как все просто, глупый варвар! Ты отказал мне в такой безделице и за это умрешь — ну не обидно ли?

Она хотела сказать еще что-то, но в этот момент Мелия, повинуясь безотчетному порыву, ударила по держащей талисман руке. Ей показалось, будто удар пришелся по мраморной статуе, слабая ладонь соскользнула с каменной десницы, и пальцы скользнули по мешочку. Шнурок лопнул, и талисман полетел на пол.

Зита удивленно посмотрела на сестру.

— А я и забыла о тебе, милая. Досадная оплошность… Звонкая пощечина отбросила девушку к ногам Конана.

Сталь клинка, который она держала в руке, обиженно зазвенела, упав на каменные плиты пола. Мелия судорожно дернулась и прижалась к стене. Грудь ее высоко вздымалась при каждом вздохе, из носа потекла тонкой струйкой кровь, в голове звенело, а в глазах, которые она не в силах была отвести от сестры, застыл ужас.

— Ты никогда не понимала меня. Жаль. А ты, Конан, тоже учишься на своих ошибках? — Она протянула к нему руку. — Подними талисман и дай мне.

Киммериец не шевельнулся.

— Возьми — он твой.

Она вновь, рывком, дернулась вперед, но на этот раз не столь удачно, как прежде — и отлетела назад, наткнувшись на руку варвара.

Она неестественно выгнулась и зашипела на человека, повторяя все повадки твари, и от этого сочетания прекрасного девичьего тела и неестественных движений монстра мороз пробрал Мелию. Она смотрела на сестру, и ей казалось, что еще немного, и она сойдет с ума, став третьей жертвой Незримого.

Зита подхватила валявшийся на полу меч и бросилась на Конана. Сталь зазвенела, встретившись со сталью, но Мелии этот звук казался погребальным звоном.

Девушка знала, на что способен Конан. Она видела, что и сейчас он дерется, экономно расходуя силы, избегая лишних движений, искусно защищаясь, нанося ювелирно выверенные удары, но тоска безысходности накатилась на нее. Она не верила, что он сможет выстоять, а тем более — победить! Силы демона, даже принявшего облик слабой девушки, неизмеримо больше, а киммериец, лишенный защиты талисмана, мог рассчитывать лишь на себя, в то время, как демон мог вполне пожертвовать этим телом, с тем чтобы завладеть новым, хотя бы даже и ее, Мелии, телом.

При этой мысли ей едва не сделалось дурно.

Неужели ничего нельзя поделать? Неужто это конец?

Взгляд ее судорожно заметался в поисках маленького мешочка, валявшегося где-то рядом. Она уже не обращала внимания на сражавшихся и потому не видела, что атаки новоявленной твари с каждым разом становятся опаснее, что она неумолимо подбирается к Конану, которому становится все труднее обороняться.

…Незримый чувствовал, что одерживает верх. Его выпады пресекались в опасной близости от тела врага. Он чувствовал, что еще немного — и достигнет своего, но вот этого последнего шага никак не мог сделать — словно кто-то невидимый помогал его противнику. Острая сталь, направленная его волей, в руке слабой девушки, в одночасье превратившейся в могучего воина, замирала, будто что-то препятствовало ей впиться в плоть варвара.

И вдруг его осенило. Проклятая девчонка, чей дух он второпях лишь подавил, не посчитав нужным вышвырнуть из тела, мешала ему, защищая своего возлюбленного! А он не может отвлечься, чтобы изменить это! Оставалось только одно. Он сменил тактику и, выбрав момент, поднырнул под руку, оказавшись вплотную к Конану.

Наконец-то!

Однако мощный удар невооруженной руки заставил поглощенное Незримым тело, кувыркаясь, отлететь назад. Туда, где лежал у стены уничтоженный им человек.

Фабиан лежал без движения, неотличимый от трупа, но он не умер, хотя жизнь едва теплилась в его жестоко изуродованном теле. Он был живым трупом… только так и можно было определить состояние, в котором он находился, то проваливаясь в блаженное небытие, избавлявшее на время от страданий, чтобы после краткого мига забвения очнуться, мечтая о последнем ласковом прикосновении смерти, ее нежных объятиях…