Морис Делез - Слуги паука 2. Пленники паука

Эпизоды следовали один за другим, иногда складываясь во вполне связные рассказы. Иногда же образы хаотично сменяли друг друга, и в водовороте событий поначалу трудно было разобрать, с кем борются люди. Постепенно картина прояснилась, и стало ясно, что из пятерых людей, которых судьба свела той ночью в доме, лишь двое выживших были достойны такого финала, хотя основным борцом оставался огромный варвар-киммериец, нанятый, чтобы украсть Талисман Силы. Остальные вели себя как стадо идиотов, выпущенных на свободу.

Молодой человек, погибший первым, похоже, сам упорно шел к страшному концу и не заслуживал даже мимолетного внимания. Стоявший перед жрецом молодой красавец оказался отъявленным трусом. Его резкие и непонятные перепады настроения казались необъяснимыми, но лишь до тех пор, пока Рамсис впервые не услышал о Незримом.

Сперва он не поверил своим ушам, хотя это и ставило все на свои места. Древний демон — пожиратель душ вновь вернулся в мир, и человек, освободивший Незримого из тысячелетнего плена, стал его первой жертвой.

Молодая колдунья тоже выглядела не лучшим образом… Впрочем, для нее, похоже, все эти магические книги и талисманы были всего лишь игрушками, а с такими вещами не шутят! Это правило она должна была усвоить с самого начала, но не сделала этого, и расплата не заставила себя ждать

Постепенно все события выстроились стройной чередой, за исключением одного — как вообще кому-то из них удалось уцелеть?

Он с нарастающим интересом ждал развязки, — которая сперва поразила его, а потом заставила задуматься: кто этот человек, осмелившийся не просто противостоять могучему творению Сета, но и победить его! И если не уничтожить, то заточить в плен не менее надежный, чем тот, из которого ему чудом удалось вырваться. И все это заняло лишь одну ночь — от заката до рассвета!

А ведь в свое время, когда Незримый набрал огромную силу — слишком большую, как показалось богам,— потребовалось вмешательство самого Митры, повелевшего одному из своих слуг заточить демона в темницу. И это оказалось совсем непросто! С тех пор прошел не один десяток веков, и о Незримом остались лишь смутные предания, в которые мало кто верил.

Рассказ подошел к концу, и Рамсис задумался.

Только что поведанная ему история, краткая и неправдоподобная, могла даже непосвященного повергнуть в изумление. Для него же, человека, привыкшего бережно относиться к вещам, так или иначе связанным с магией, сознававшего бесценность всего, что создали предки, происшедшее выглядело просто дико.

Сперва молодая колдунья. Ей в руки попала книга мудрости, о которой сам он не подозревал, но за которую уплатил бы сколько угодно, ибо знания, хранившиеся в ней, попросту бесценны. А эта юная идиотка оставила священный фолиант без присмотра, что само по себе немыслимо, и спокойно ушла!

Оставшемуся в одиночестве молодому повесе хватает времени на то, чтобы напиться до такого состояния, когда невольно испытываемый любым нормальным человеком страх перед высшими силами без следа улетучивается, и он решает шутки ради прочесть какое-нибудь заклинание!

Просто так! Чтобы скоротать время!

Он пьян настолько, что даже не задумывается о том, что за этим может, нет, должно последовать! Но и этого ему мало — он читает заклинание дважды…

В то, что такое могло случиться на самом деле, Рамсис никогда бы не поверил, если бы только сам не заставил Неприкаянного листать перед ним книгу своей памяти и читать из нее избранные места, а книга эта никогда не лжет. С другой стороны, для такого недоверия были основания, ведь жрец не мог знать о том, что Эмерик, случайно вытащив Незримого из бездны небытия, спокойно заснул счастливым, пьяным сном, а потому не видел вызванных его глупостью последствий.

Впрочем, подумав, он, скорее всего, поверил бы в этот нескладный рассказ: трудно на заказ придумать столь идиотскую историю. К тому же несколько силовых штормов, пронесшихся той памятной ночью над Шадизаром и вызвавших его недоуменное смятение, прекрасно укладывались в дурацкую картину, нарисованную Неприкаянным. Рамсис еще раз покачал головой. Он знал, что Шадизар слывет воровской столицей мира, и половина города здесь населена ворами. Теперь он узнал, что вторую его половину населяют кретины.

Жрец вновь задумался. Как видно, в этом доме в ту ночь столкнулись интересы высших сил, иначе этой череды невероятных событий не объяснить. Но такое случается, хотя и не слишком часто. На этот раз пересеклись пути Талисмана Силы и Незримого.

Теперь, по крайней мере, Рамсис понял, почему Великий Змей не захотел ничего объяснять, а лишь направил в нужное место, чтобы дух Фабиана, видевшего все собственными глазами, рассказал ему о происшедшем, ведь даже боги не в силах уследить за всем.

И он понял еще одно, и это было очень важно.

Незримый — порождение Сета, а сила Талисмана, светлая сила Митры, накопленная им за прошедшие века, теперь скована демоном, и освободить ее не так просто. Нужны мощь Сета и его дозволение, для того чтобы освободить его создание. Без этого задача неимоверно усложняется. Это может оказаться сильным козырем в предстоящем разговоре со жрецами Затха.

Эта мысль словно пробудила его, подсказав, что пора действовать. Он огляделся: стены покрывал толстый слой инея. Инеем же покрылась и фигура, все так же неподвижно стоявшая в коридоре, теперь больше походившая на вылепленного из снега человека, каких, говорят, делают для своей забавы дети в далекой Киммерии. Каждый выдох жреца повисал в стылом воздухе медленно рассеивавшимся туманным облаком.

Обернувшись к Неприкаянному, он окинул его насмешливым взглядом.

— Ты, кажется, мечтал о теле? Жаль, здесь нет зеркала, но, поверь, тебя не отличить от человека, правда, смертельно замерзшего! — Удовлетворенный своей шуткой, он расхохотался.— Тебя даже можно потрогать.

В подтверждение своих слов он схватил фигуру за кисти рук и сжал их. Раздался хруст, и осколки льда попадали на выстланный инеем пол.

— М-да.— Рамсис скептически покачал головой.— Вышло так, что я тебя обманул. Все-таки до человека тебе далеко,— философски заметил он,— быть может, расколоть тебя, раз все равно не получилось? Впрочем, — он усмехнулся — Митра учит нас быть милосердными. Оставляю тебя как есть. Ты заслужил свободу.

Он быстро покинул дом, и оба жреца, терпеливо дожидавшиеся на солнцепеке его возвращения, вскинулись в ожидании приказаний.

— Мой паланкин! Быстро! — Он повернулся к десятнику — И скажи своим людям, что я не желаю вновь пробиваться сквозь толпу черни, как по пути сюда! Если история повторится, каждый получит по сотне палок!

— Мама!