Марина Колесова - В плену королевских пристрастий

— Хорошо, не отвечай… не все ли равно… Это лишь пример. Раньше хоть к матери он относился с уважением, так после того, как ты у него появилась, вот только ноги об нее еще не вытирал… И она до недавнего времени хоть отвечала ему что-то, а сейчас не спорит, чтобы не сказал, и только кивает: "Да, Ваше Величество", "конечно, мой Государь", смотреть тошно… Я конечно больше перед ним стелюсь… что он только не заставлял меня делать… и за лошадью его бежать, когда я со своего жеребца упал, и за каждой стрелой, которой я в утку не попадал, самому в болото вместо собаки лазить… и не разрешал вылезать, пока я стрелу какую-нибудь не найду. Проси, сказал, может, кому стрел не жалко, тебе в болото и бросит парочку. Бенедикт тогда несколько стрел мимо пустил, чтоб я видел, куда они упали, и смог их принести. Но не близко, зараза… заставил меня в самую грязь лезть… И ржал, как лошадь. Что тебе еще рассказать, что я делал? Прислуживал ему вместо слуги, когда кубок его опрокинул. Да разве перечислишь все… Что тебе еще рассказать? Про то, как он заставлял меня так слушаться? Да очень просто: бил сильно… и плетью, и ремнем, и розгами, всем бил… Хорошо, хоть не при всех… "Я зайду к тебе", мерзким таким тоном скажет, значит, вечером пороть придет, для другого он ни разу не заходил. И я, зная это, чтоб никто этого не видел, всех слуг спроваживал куда-нибудь. И хорошо, если не пьяный приходил… потому, что если пьяный, то он не только бил, он заставлял еще так унижаться, что даже говорить не хочу… Кстати, он закрывает глаза на любые мои выходки, не касающиеся его, все мои пакости, кому бы я их не делал, сходили мне с рук. Меня поэтому весь двор и боится, потому что все знают, он за это с меня не взыскивает. Он бил лишь за то, что ему чем-то не угодил: посмотрел на него не так, ответил не тем тоном или приказание его какое не выполнил. Вот поэтому и в болото лез, и прислуживал ему… и вообще стелюсь перед ним… Сейчас, правда, можно сказать, он почти и не бьет меня, последний раз месяца два назад, да и то несильно, скорее, чтоб место свое не забывал… Теперь он на Стефана переключился, братец сейчас в моей шкуре оказался… Но я знаю, что отцу ничего не стоит взять вновь плеть в руки и для меня.

Принц надолго замолчал.

— Ну как, легче стало, что выговорился? — спросила Алина.

— Да, как тебе сказать… не особо… Ты-то удовлетворена? Или что-то еще тебе рассказать?

— А сам как считаешь: все рассказал?

— Да основное все вроде бы, так мелочи всякие остались… хочешь, буду подробнее вспоминать.

— Не надо подробнее, и так все понятно…

— Он что не рассказывал тебе ничего обо мне?

— Вот ты говоришь: ненавижу… а тебе не кажется, что все твои проблемы именно из-за того, что ты сконцентрирован лишь вокруг этого слова? — ничего не отвечая на его вопрос, сама спросила Алина.

— Что ты имеешь в виду?

— В основе всего должна лежать любовь… а ты ни разу не сказал «люблю» Все равно что: цветы, охоту, мать… Ты что любишь?

— Ничего… — принц равнодушно пожал плечами.

— Подумай, ну хоть что-то должно быть дорого тебе или кто-то…

— Да нет ничего стоящего в этой жизни… Вот будь я королем, я бы, наверное, нашел, что или кого любить. Например, такую красотку, вроде тебя.

— Ты хочешь стать королем?

— Я и так им буду, после смерти отца.

— А знаешь, что даже если ты станешь им, твое правление будет недолгим?

— Это почему?

— Потому, что такой король как ты, это гибель для государства. Ты не любишь его… Оно быстро погибнет под твоей властью, ты не знаешь никаких чувств кроме ненависти. А она может только разрушать. На ненависти нельзя строить никаких отношений, она уничтожает все рано или поздно, в том числе того, в чьей душе живет… вот так-то…

— Хочешь сказать, что отец любит его, государство то есть? По-моему, он не любит ничего, кроме тебя, конечно.

— Любит, он его, действительно любит. Ты видишь жизнь отца очень однобоко: пиры, балы, охоты, развлечения… А кроме этого ведь есть еще многочасовые советы и заседания судов, и работа над изданием новых законов, и государственная политика… Ты не интересуешься ничем этим, а ведь без этого не возможно функционирование ни одного даже владения, что уж говорить о государстве. Почему ты не интересуешься тем, что делает твой отец помимо развлечений? Ты впитываешь лишь негатив, даже не пытаясь увидеть что-то хорошее. А это хорошего много, очень много. Ты знаешь, что с приходом твоего отца к власти в полтора раза вырос уровень жизни ремесленников в городах, что увеличилось в два раза жалование наемников, что снижены налоги на земледельцев? Ты знаешь, что за последние двадцать лет не было ни одного бунта ни в одном из владений его вассалов? Ты знаешь, что он присоединил к государству окраинные территории и не потерпел ни одного поражения в битвах с сопредельными властителями? Ты знаешь, что он развивает торговые связи и сейчас у наших купцов можно купить любую заморскую диковину? Он строит порты, корабли, храмы, расширяет города и поддерживает монастыри… А ты знаешь, каким трудом это дается? Казна ведь не бездонная и деньги с неба не сыплются… А он, не увеличивая налогов, на одном развитии сумел добиться того, что казна пополнилась в десятки раз… Балы, пиры, это чаще всего способ наладить с кем-то необходимые связи и дружеские контакты, например с послами или приезжими служителями искусств, а также поддерживать определенный статус, ну и, конечно, способ сбросить накопившееся напряжение и снять усталость… Почему ты это ничего не видишь и не хочешь видеть? Да у твоего отца непростой, даже тяжелый характер, но бывает во сто крат хуже.

— Послушать тебя, так он просто ангел во плоти…

— Нет, не ангел, но умеет делать свое дело и достойно исполняет свои обязанности, государство при нем расцветает. Потому что государство в первую очередь, это народ, а не кучка придворных, окружающих твоего отца… А дай власть тебе — государство погибнет и этот народ пропадет. Нет в тебе ничего кроме амбиций и желания мстить всем и каждому, за то, что слабее отца. Ты не понимаешь, что не мстить надо, а учиться быть сильным. Учиться быть не хуже, а лучше. Видишь, что он что-то делает не так, запомни, не для того, чтобы обиду на сердце сложить, а чтобы выводы сделать и потом самому не повторить ошибку, а поступить по-другому.

— Думаешь, смогу?

— Вот это достойный вопрос. Сможешь, если захочешь. Трудно это конечно, но шанс есть.

— Ты можешь научить меня противостоять отцу?

— Не противостоять, а гордо встать рядом и стать достойным наследником. Я могу научить лишь этому.

— Ты так красиво говоришь… я, наконец, понял, как ты мать так сумела обработать. Она же после встречи с тобой просто ненормальная сделалась, только о душе и говорит, да еще тебя до небес превозносит… ну и отцу во всем поддакивает… Он тут Стефана сильно выдрал, тот ей пожаловался, так она: "Правильно папа тебя поучил, покорнее надо быть, мало еще, надо было больше" Мне она такого никогда не говорила, но я правда и не жаловался никогда… тебе первой об этом сказал… Она, конечно, догадывалась, как он меня слушаться заставляет, но в открытую не говорила, что знает, лишь жалела меня, а его ругала… ой как ругала… а сейчас будто подменили ее. Отец, правда, из-за этого к ней заметно лучше относиться стал.